Надежда Волгина - Игрушка для чёрного мага

Люк распорядился, чтобы к ужину ей накрыли в его спальне, но есть в одиночестве Лине не хотелось. Да и она так вымоталась за все эти дни, что начала серьезно опасаться за свое здоровье. Аппетита не было почти всегда. При Люке Лина заставляла себя есть, но сегодня его не было, и можно не притворяться.

Заставив себя проглотить малюсенькое пирожное и стакан морса, Лина вышла в сад — подышать воздухом перед сном. Что-то ей подсказывало, что вернется Люк только на рассвете.

— Иди сюда, девочка, — раздался голос Карнелии откуда-то справа. А потом Лина и разглядела ту саму, сидящую на лавочке, прячущуюся в тени деревьев. — Раз уж тебе не спится, как и мне, то давай хоть поболтаем немного, — улыбнулась мать Люка.

Лине очень нравилась эта женщина. Ее доброта и выдержка, рассудительность и мудрость — все импонировало в ней.

— Сегодня самая длинная ночь в цикле, наверное, поэтому не могу заснуть, — посмотрела мать Люка куда-то в пространство перед собой. — Да и не привыкла я засыпать в одиночестве.

Как Лина ее понимала, но не могла же она ответить этой женщине, что тоже не может заснуть в постели, которую не согревает ее сын. Как-то стыдно стало. Да и ни к чему обнажать перед кем-то свои чувства.

— Не знаете, скоро они вернутся? — только и решилась спросить Лина. Несмотря на явно взаимную симпатию, сейчас эта женщина ее смущала, словно могла угадать чувства Лины.

— Совсем скоро проснется ветер свершений от длительной спячки… И перед тем, как передать артефакт новому владельцу, нужно пройти ритуал посвящения. Альметий с Лукрецием отправились в долину духов, чтобы пообщаться с ними. Это можно сделать всего раз за цикл, в эту ночь, — объяснила мать Люка. — Это не займет много времени, очень скоро они вернутся…

Голос ее звучал задумчиво, и Лина невольно задумалась, какие мысли занимают эту женщину? Явно думала та не о ритуале или артефакте, хоть это и было важно. И вскоре Лина получила подтверждение собственным догадкам, когда Карнелия спросила:

— Ангелия… Кстати, ничего, что я тебя так называю? В твоем мире тебя ведь зовут иначе?

— Ангелина. Или Лина… Но вы можете звать меня Ангелией, мне нравится это имя, — честно ответила Лина.

— Мой вопрос, возможно, покажется тебе бестактным, но мне бы хотелось знать, что ты испытываешь к моему сыну.

Уточнять, какого именно сына она имела в виду, не было смысла. Лина прекрасно поняла эту женщину и немного растерялась. Могла ли она раскрыть перед ней свое сердце? Но размышления не длились долго. Соврать все равно не получится — голос выдаст. Да и не сильна была Лина во вранье.

— Я люблю его, но поняла это совсем недавно.

— Так я и знала. Нет, не подумай ничего такого, — спохватилась Карнелия. — Просто, любовь — это то чувство, которое очень трудно скрыть, держать в тайне. Она сквозит в каждом взгляде и жесте, угадывается в голосе…

— Это так заметно? — удрученно спросила Лина.

— Не всем, девочка, но сердце матери ее чувствует, — улыбнулась ей Карнелия и быстро пожала руку. — Я ведь не просто так спросила… — продолжила она после короткого молчания. — Лукреций с младенчества довольно скуп на эмоции. Он и рос довольно замкнутым мальчиком. Проявления ласки с моей стороны пресекал на корню. С возрастом он стал чуть-чуть помягче, но так и остался диковатым. Но что-то мне подсказывает, что ты заставила его сердце оттаять, — посмотрела на Лину мать Люка, и в глазах ее блеснули слезы. — И я очень этому рада.

Лина не знала, что можно ответить. Делиться своими сомнениями с этой женщиной она не имела права, да и желания не было. Но как же ей хотелось, чтобы мать Люка оказалась права!

— Иди спать, девочка, утомила я тебя своими разговорами, — улыбнулась Карнелия. — А я еще посижу, подожду Альметия…

Столько тепла в ее голосе прозвучало, что всю обратную дорогу до дома Лина ей невольно завидовала. Хотела бы и она через всю жизнь пронести такую любовь. А то, что Карнелия любит мужа, было видно невооруженным глазом.

В отсутствие Люка она не рискнула спать в его спальне. Вновь появилась робость, которая стала ее частым спутником в последнее время. Догадывалась, что он рассердится, не обнаружив ее, но и с собой бороться не хотелось.

Несмотря на грустные мысли, усталость взяла свое — уснула Лина почти сразу же, стоило только голове коснуться подушки. И приснился ей чудный сон, что явился принц, подарил ей много прекрасных поцелуев, а потом взял на руки и унес в свой дворец. Только утром, пробудившись в кровати Люка и обнаружив его мирно посапывающего рядом, Лина поняла, что сон стал отражением реальности. И вот он — ее принц, лежит и улыбается во сне.

Не хотелось его будить, но впереди ее ждал трудовой день, а одна она со всеми этими портальными перемещениями вряд ли справится. Тем более что она рассчитывала, что этот день станет последним, когда она исполняет роль врача.

— Люк… — позвала Лина и не выдержала, коснулась кончиком пальца его щеки, немного колючей от утренней щетины. С желанием поцеловать его она справилась не без труда, хоть этому и препятствовала все та же робость — вечная ее спутница в общении с Люком.

Он сразу же распахнул глаза, и Лина не выдержала, улыбнулась — так потешно он выглядел спросонья.

— Почему ты ушла? — первое, о чем он спросил, пресекая ее попытки встать, хватая ее за руку и притягивая к себе.

— Я… не хотела тут быть без тебя…

Ответила честно и покраснела, словно ляпнула что-то.

— И я не хотел тут быть без тебя, — улыбнулся Люк и заставил ее склониться, обхватывая затылок. — Без тебя эта постель холодная и пустая…

Он прижался к ее губам. Лина ответила на поцелуй, но машинально. Гораздо сильнее ее занимали мысли, что именно он хотел сказать, и как быстро его настроение изменится.

— Нужно вставать… — пробормотала она, высвобождаясь из его объятий и вставая. — Осталось еще девять семей, и я бы хотела их все сегодня посетить…

Рабочий день традиционно начался после завтрака. Правда, в артефактной Люк придержал ее, что-то доставая из стеклянного ящичка.

— Это то, про что я тебе рассказывал, — протянул он ей деревянный ящичек поменьше. — Открой…

Лина открыла ящичек и достала оттуда небольшую книжечку в довольно потрепанном кожаном переплете. К ней на блестящей веревочке крепилось металлическое перо, тоже местами ржавое.

— Это и есть?.. — вопрос застрял у нее в горле, так удивил ее вид артефакта.

— Ветер свершений, угадала. Вот так он выглядит. Через пять дней он проснется, и книжку можно будет открыть, — пояснил Люк.

— А сейчас нельзя?

— Ну, попробуй, — улыбнулся он.

У нее ничего не получилось, как она ни старалась разомкнуть страницы, на ощупь самые обычные.