Геннадий Сердитов - Воевода [litres самиздат]

Под рукой ключарь случился:

– На усадьбе деда нет,

По весне простыл и след.

– Отрядите в Карпогоры

Посмышлёней молодца,

День даю ему на сборы,

Пусть разыщет мудреца.

Соберите с ним обоз —

Жито, сено да овёс,

Двух коров, двух лошадей

Да гостинцев две подводы —

От меня, от воеводы

И Еланьюшки моей.

– Молодца, так молодца,

Есть у нас Анфим Овца,

Он хоть норовом и вздорный,

Но смышлёный и проворный.

Вмиг доставит в Карпогоры

Деду в дар златые горы.

…Снова князь шумит-гуляет,

Рассупонь моя супонь!

Вдруг к усадьбе подлетает

Резво всадник одвуконь —

Из самой Москвы гонец,

Государев посланец.

На ходу перекрестился,

Из ковша воды напился,

Быстро в гридницу идёт:

– Князь! Прощайся с молодицей,

Государь тебя зовёт —

Поле Дикое дымится,

Туча чёрная встаёт,

Степь войной на нас идёт!

Под обрывом

В чёрной речке

Мрак кромешный даже днём.

После спячки вековечной

Вдруг очнулся

Чёрный сом.

Белопёрый

Старый беркут

Промеж облаков парит,

Острым взором видит сверху:

Степь ковыльная горит.

Инженера кочевого
Жизнь – сплошная чехарда:
Нынче за окном Хотьково,
Завтра, глядь, Караганда.
Нынче ты на стенде в стрессе
Ищешь сгинувший контакт,
Завтра где-нибудь в Одессе
Редактируешь контракт.

Отмахав почти полсвета
По земле и по воде,
Снова я сижу у деда
В милой старой слободе.
Слишком пусто в доме что-то
И на кухне тишина.
Миши нет. Видать, работа
В цехе держит допоздна.
– Пётр Фомич, а где жена?

Дед цигарку сочинил,
Затянулся, задымил:
– Ты пока за сине море
По делам своим летал,
Наш зятёк, ядрёна-корень,
Тут такое оторвал —
Что там бабкин сериал…
Ну да он, Вадюха Власов,
Ты, небось, слыхал каков —
Предводитель лоботрясов
Из окрестных кабаков.
Шут бы с ним, кабы не дочка,
Куролесь, пока один,
А женился, значит, точка,
Жизнь веди как семьянин —
Загружай свой дом до края
И достатком и детьми…
– Дед, ты душу не томи,
Что случилось с бабой Раей?

– Бог с тобой, да ничего.
Всё у ней обыкновенно,
То есть, не совсем отменно —
Возле Вадьки своего
С Антониною посменно
В хирургическом сидит,
Чтоб не сбёг куда глядит…
А почто в больнице зять,
И не знаю, как сказать —
И срамно-то и смешно,
Да и тешиться грешно…
В общем так: наш молодец
Откромсал себе конец.

Мой затылок взмок от пота,
Ток по жилам пробежал —
То ли я не понял что-то,
То ли дед не то сказал.

– Правду говорю как сыну,
Легче было б, коль враньё,
Отхватил как пуповину,
Он достоинство своё —
Первородную причину,
Детородное ружьё…
Ладно бы несчастный случай
При его дурных делах,
Скажем, в драке на ножах
Кто-то спьяну врезал в пах…
Нет же, сам, собственноручно
При свидетелях-дружках,
Что вокруг сидели кучно,
Раззадорился и – жах!
Видишь, как живём нескучно,
Чай, не в ваших Парижах…

У меня в паху заныло,
Заколодило в груди:
– Как же можно? Ведь не мыло…
Дед, ты сам-то рассуди.
– Рассудить, приятель, можно
За нормальных мужиков,
А за этих чудаков
Рассуждать довольно сложно,
Да и вовсе невозможно —
Рассудительный аршин
Не для этаких мужчин…
Я слыхал, один художник
Чем-то стал себе не мил,
Взял и ухо отхватил,
Будто срезал подорожник.
А обычный мужичок,
Слесарь там или сапожник,
Никогда бы так не смог,
Потому и не художник…
А ведь глянь, в придачу к уху
Тот отсёк и невезуху —
Стал художник знаменит.
А имей он оба уха,
Верно, был бы уж забыт.

– Так не пьяный для забавы,
А для этой самой славы
Зять лишил себя конца?
– Жаль, конечно, огольца,
Только всё не просто так…
К нам свалился тут земляк,
С нашей улицы сопляк.
А теперь американец —
Весь как новенький пятак,
Бриллиант на каждый палец
И машина «Кадиллак».
Зять с дружками тут как тут,
В кабаках жуют и пьют.
Хорошо, видать, пошло,
На природу понесло —
Шашлыки, костёр, рыбалка,
Шалых долларов не жалко,
Пей-гуляй, коль платит гость!
…Там всё это и стряслось.

Дед уставился в окно,
За окном темным-темно…
Вот цигарку докурил
И опять заговорил:

– На рыбалке побывать
Да про рыбку не соврать —
То себя не уважать.
Вот и наш хотьковский янки
Начал хвастаться по пьянке:
В Альпах, мол, ловил форель,
На Маврикии – макрель,А рыбачил на Карибах,
Из пучин явилась рыба —
То ль муртила, то ль туртила,
Ростом чуть не с крокодила.
Он её не упустил,
В пасть ей зонтик запустил,
Там раскрыл и зацепил —
Вот каких он рыб ловил!
Машет пухлыми руками
Над дружками-рыбаками,
Над разинутыми ртами:
Вот такую вот форель!
Вот такую вот макрель!

Наши как-то растерялись,
Врать навстречу постеснялись,
Как такую карту бить,
Чем под гостя походить?
Не удили на Карибах,
Не бывали дальше Вязьмы,
И понятий нет о рыбах,
Кроме тех, что ловят в Клязьме,
Не найдутся, что сказать…

Тут за Русь вступился зять —
Хоть задаром ест и пьёт,
Не совсем же идиот
Наш хотьковский патриот.

От костра по сторонам
Огляделся, будто там
Леший бродит. Лишь потом
Начал полушепотком:
– Есть недалеко отсюда
Старой мельницы запруда,
Где камней заросших груда,
Конский череп на шесте,
Да ворона на кресте.
Там под чёрным колесом
Обитает чёрный сом.
Говорят, за сотню лет
Натворил он кучу бед —
То проглотит гусака,
То утопит рыбака,
Тянет в омут всё подряд —
Уток, баб да поросят.
Среди наших мужиков
Нет толковых рыбаков,
Чтоб разбойника унять —
Всё никак не могут взять
Ни на удочку, ни сетью,
Ни острогою, ни клетью…
Если ж ты рыбак такой
И везучий и крутой,
Про форель-макрель не врёшь,
То легко его возьмёшь.
Говорю тебе как другу —
Прогремишь на всю округу,
Твоим именем, как знать,
Деток станут называть!