Геннадий Сердитов - Воевода [litres самиздат]

Новоявленный наш янки
Тоже сделан был не в склянке,
Говорит, когда был мал,
Про того сома слыхал.
Ездил как-то в Самоа,
Рассказал там про сома.
Дал совет ему шаман:
– Бедокурит там кайман.
Чтобы выманить шайтана,
Сжарьте чёрного варана
В листьях красного банана…

Гость: «Да нет там ни кайманов,
Ни варанов, ни бананов —
Только череп на шесте
Да ворона на кресте».

– Это тоже не беда,
Вот что сделайте тогда:
Отсеките у врага
Золотого червяка,
Что самцам в награду дал
Мудрый бог Йелды-Йердал.
Лишь на этого живца
С кровью тёплою самца
И позарится шайтан,
Сам залезет в ваш капкан.

Сразу съёжились ребята,
Стало как-то жутковато.
– Да зачем же отрезать,
Можно просто показать…

– Эх, телята, мне вас жалко,
Что он баба иль русалка?
Тем разбойник и хорош,
Что не купится на грош.

Помолчав, сказал им гость:
– Раз приехать довелось,
Значит, так тому и быть,
Буду я сома ловить.
Приготовьте-ка пока
Для наживки червяка.
Есть здесь ухарь-удалец,
Кто пожертвует конец?

Всем бы тут развеселиться,
Острой шутке подивиться,
Небылицы позабыть
Да продолжить водку пить.
Только нет, не тут-то было,
Гостя будто зацепило
И под горку понесло
Вдруг проснувшееся Зло.

– Что все разом приумолкли,
Иль подштанники промокли?
Я сома добыть хочу,
Сотню баксов заплачу!

Мужики переглянулись,
Почесались, улыбнулись:
– За такого «червяка»
Сотня баксов разве ж деньги
Даже в нашей деревеньке!
– Среди нас ещё пока
Нет такого чудака,
Ты хоть встань на четвереньки,
Не упросишь!
Ха-ха-ха…

Побелел у гостя нос:
– Сотни мало? – не вопрос!
Я не лавочник, а босс —
Торговаться не хочу,
Сверху тысячу плачу!
А зятёк и говорит:
– Зря в твоём заду свербит,
Нет такого здесь сома,
Так что не сходи с ума.

И дружки загоготали,
Зашумели, загалдели,
Быстро кружки похватали,
По огурчику поддели…
Только гость, что вурдалак,
Прохрипел:
– Я не простак,
Я и сам соврать мастак!
Не бывал я в Самоа,
И плевать мне на сома!
Я охоч до приключений,
Самых диких ощущений,
Смельчака озолочу —
Десять тысяч заплачу!

Все ухмылки сразу скисли,
Шутки на губах повисли,
Оборвался пьяный смех…

– Кто из вас умнее всех?
Десять мало для утех?
Тридцать тысяч! Ну, так как?!
И в придачу «Кадиллак»!

Мужики вдруг онемели,
Как-то сразу протрезвели,
Про себя соображают,
Ноль на ноль перемножают.
Кто-то буркнул: «Вроде он
На кон ставит миллион»…

Для хотьковских лоботрясов
Шесть нолей да чтобы разом —
Значит сдвинуть ум за разум…
Как представят миллион —
Видят выпивки вагон,
А на сдачу с миллиона
И закуски три вагона!
От субботы до субботы
Ни работы, ни заботы —
Карты, песни, бабы, шубы,
Бриллиантовые зубы…
В общем, наши пацаны
Стали стаскивать штаны!

Гаркнул вдруг зятёк:
– Не сметь!!!
Всем сидеть и замереть!
Шевельнулся – сразу смерть!

Распустил свой ремешок,
На костре топор обжёг,
Приспособил на пенёк,
Дико крикнул и… отсёк!
Вот и всё. Прощай, дружок.

Пацаны, все, как сидели,
Вдруг от страха онемели,
Замерли, разинув рот -
На глазах у дурачья
Кровь хлестнула в три ручья.
Видят дурни: отворот
Происходит от ворот,
Да от сказочной черты,
От несбывшейся мечты.
Тут к костру из темноты
Да из бликов от костра
На деревьях и кустах
Вдруг шагнул хромой монах.
Он над раной наклонился,
Крест трёхперстный сотворил,
Да рукою поводил,
Будто тесто замесил,
Коротенько помолился
И исчез. И растворился,
Будто вовсе не был он.
– Да неужто сам Гевонд?
– Тише, ты…
– В сам деле, он.

Ох, и выдалась же ночка…
Прибежала в полночь дочка:
– Помирает муж Вадим!
Я спросонья:
– Хрен-то с ним!

(Мы немного поясним
Парадоксы языка:
Дед-то ведь не знал пока,
Что предмет от мужика
Отделён, уже не с ним…
Так что, фразу повторим,
Не сбивая старика).
– Я спросонья:
– Хрен-то с ним!
А как сон утёр с лица
Да дослушал до конца,
Стало жалко огольца —
Хоть не стоит и гроша,
Но живая же душа…
Он, пока к врачам попал,
В ящик мало не сыграл,
Рана хоть не велика —
Не нога ведь, не рука,
С виду дело-то пустое,
Оказалось, не совсем —
Место очень не простое,
Узел всяческих проблем.
Весь больничный персонал
До утра его спасал.
Вот такой вот сериал,
Век его бы не видал…

С дедом выпили мы чаю,
Сели в шахматы играть.
Хоть неважно я играю,
Надо ж деда поддержать
Да и вечер скоротать.

Дед в игре хитёр и прыток —
Быстро пешки разменял,
Левый фланг мой с двух попыток
Раздраконил, растерзал,
И, шутя, катушкой ниток,
Заменяющей коня,
Сдаться вынудил меня.
Был бы здесь наш умный Миша,
С ним бы этот трюк не вышел.
Дальше – больше, нету спаса,
Мерно ходики стучат,
Не отмерили и часа,
Дед мне ставит третий мат!
Пётр Фомич стал оживать,
Что-то тихо напевать.
Чтобы дальше не срамиться,
Я решил остановиться.
– Что-то Миши долго нет…
– Миша твой лежит в больнице,
– Огорошил меня дед. —
По его-то доброте
Нынче времена не те,
Вот и влип как кур в ощип —
Лоб ему зятёк расшиб.

Дело было день на третий
Как случились страсти эти,
Вновь под утро дочь стучится:
– Кровь закончилась в больнице!

Зять – лентяй и парень грубый,
Но имеет от рожденья
Кровь особо редкой группы,
Что некстати для леченья.
Из столицы обещали
Подсобить в такой печали,
Но не вдруг, а через день —
Вот такая дребедень.
Дочь слезами донимает,
Бабка капли принимает,
Поднялась у Миши бровь:
– У меня такая кровь!

Вот скажи мне, если сможешь,
Как подстроила природа,
Что у двух людей несхожих —
У трудяги и урода —
Кровь одна бежит под кожей,
Да притом особой марки?
Видно, спутала в запарке…
Впрочем, сходство всё же есть,
Рассуждаю я как тесть —
Ведь недаром потихоньку
Оба-два влюбились в Тоньку.

Рядышком лежат в больнице
Два товарища по крови,
Только с разных грядок лица:
Щёки Миши – в цвет моркови,
У зятька же – в цвет капусты,
Потому как в жилах пусто.
И по трубкам до зятька
Кровь сочится нужной группы,
Вот порозовели губы,
Веки дёрнулись слегка…
Так от умного к дебилу
Перекачивают силу,
Тёплый жизненный кумач.