Геннадий Сердитов - Воевода [litres самиздат]

Ванька вздрогнул, глянул косо,
Пальцы дулею скрутил,
У Анфима перед носом
Этой дулей поводил:
– Ты, Овца, и есть овца
Против Ваньки-молодца!
А и вправду мне пора
Подсластить худую жисть! —
А глаза – два комара,
Будто крови напились.
…Кабы знать тогда ему —
Не вернётся он в корчму.

Распахнулась дверь корчмы.
Входит князь:
– А вот и мы!
Али княжеский указ,
Ребятушки, не про вас?
Отчего вы не в пути?
Ну-ка, Ванька, выходи!
Лебезит Анфим Овца:
– Княже, нет здесь шельмеца.
Выставил нам бражки жбан,
С репой пареной казан,
Сам напился – и в возок,
К нашей барыне под бок —
Мол, пошёл вздремнуть часок.

Князь на улицу идёт,
Вслед за ним гурьбой народ.
Вот подходят к лошадям,
Глядь, чернеет что-то там…
– Это что за остолоп
Приспособил лоб в сугроб?
– Эва Ванька нализался,
До возка и не добрался! —
Вмиг услужливый Овца
Мужичка перевернул
Да с испугу и икнул,
Вдруг узревши мертвеца.
Стеклянистыми глазами
Под замёрзшими слезами
Дед глядит в глаза Овце,
Кровь застыла на лице.

Князь шагнул к возку и с сердцем
Распахнул с размаху дверцу,
Глянул внутрь, остолбенел,
Ликом грозным потемнел!
Застонав, дрожа от гнева,
Тащит за ноги из чрева
Как брыкливого барана
Полуголого Ивана.
Спьяну тот не разберёт
Что к чему, ногами бьёт:
– Не шали, Анфим Овца!
Удавлю же подлеца!

Как боярина узрел,
Враз осёкся, отрезвел.
Хочет встать – не тут-то было!
Князь ему ногой поддал:
– На колени! Ну-ка, быдло!
Али князя не узнал?!

Ванька на колени встал,
В ноги князю поклонился.
– Каюсь, княже! – повинился.
– Без порток, поди, озяб?
Поделом, лукавый раб…
Славно князю служишь ты —
Вместо веленой езды
Отвалил на пёсий брех
И дорвался до утех!
Аль досель убого жил,
Скудно ел да мало пил?
Почто деда загубил,
Почто жёнку возлюбил?
Смрадный пёс! Ума хватило
Полоумную взять силой!

Глянув барину в глаза,
Тот тверёзо так сказал:
– Кабы не проклятый хмель,
Был бы старец жив досель.
А Еланья… Чтоб ты знал,
Силой я её не брал,
И теперь без сожаленья
За безумные мгновенья
Голову кладу к ногам —
Утоли свои проклятья!
…Каковы её объятья,
Ты, боярин, знаешь сам.

– Пёс смердящий, замолчи!
По делам же получи! —
Полушубок скинув с плеч,
Князь из ножен вынул меч.

Из возка вдруг голос: «Нет!»
И является на свет
Белогрудая Еланья,
Будто Ева в час созданья
Али в час, когда из рая
Уходила прочь нагая —
Белыми ногами боса,
Головой простоволоса.
Рядом с Ванькою во снег
Опустилась как во сне,
Обняла его, целует,
Нежной горлицей воркует:
– Исполать тебе, мой князь,
Рыжий мой, я заждалась…

Пуще муж рассвирепел,
Оттащить её велел.
Кинулись к ней люди было,
Да она остановила:
– Эй, холопы, лапы прочь!
Чай, боярская я дочь!
Будь смелее, князь Мстислав!
Коли воин, меч достав,
Кровенить его боится —
В витязи он не годится.
Али больше ты не воин
И меча уж не достоин?
Коли пробил судный час,
Так суди обоих нас!

Вскинул голову Иван:
– Князь, безумная она!
Лишь на мне одном вина,
Я отвечу за обман!

Выскочил Овца Анфим:
– Не спускай обиды им!
Чтобы честь твою сберечь,
Дай мне свой булатный меч!
За хозяина готов
Я срубить хоть сто голов!

– Раб, изыди! – рыкнул князь
И, плечом разворотясь,
Да взмахнув что было сил,
Меч на Ваньку опустил!
Даже глазом не моргнув,
Вдругорядь мечом взмахнув,
Порешил он и жену,
Как во полюшке копну…

Люд, что бражничал и пел,
Только что в корчме шумел,
Оробел и онемел.
Девка сзади подскочила,
Шалью барыню прикрыла,
С неизбывной бабьей силой
Над хозяюшкой завыла

Князь воткнул свой меч в сугроб,
На колени встал и лоб
Истово перекрестил,
Знать, прощения просил…
У меча? Али у бога?
Помолчав ещё немного,
Он с трудом залез в седло,
На людишек глянул зло,
Наказал: «За мной вослед
Ехать никому не след!»
Плёткою коня огрел —
Тот от боли аж присел! —
И, погнав коня намётом,
Вмиг исчез за поворотом…
И никто не знал тогда,
Что исчез он навсегда.

Сомневается народ,
Но молва о том идёт,
Будто бродит в слободах
То ли знахарь, то ль монах
По прозванию Гевонд.
Белоглав и хромоног,
К хворым людям на порог
Иногда приходит он —
Тут уймёт больную спину,
Там приладит к язвам глину,
Костоеду укротит,
Почечуй заговорит.

А ещё молва идёт,
Будто тот Гевонд живёт
На земле полтыщи лет —
Мол, ему за прегрешенье
Срок не вышел на прощенье.
То ли верить, то ли нет —
Сомневается народ,
Но предание живёт.

Миша сказку досказал.
Форт проснулся. Заиграл
Там рожок. Неровным строем
Взвод куда-то прошагал.
Солнца золотой реал
Поднялся над Нитероем,
Разгорелся, засиял
И, раздвинув ночи шторы,
Высветил крутые горы,
Горб покатый океана,
Пляжный рай Копакабана.

Годы-горы уплывают
Под весёлый скрип Земли,
Зыбкой цепью пропадают
В скачкой поднятой пыли…
Но в тускнеющей дали
Засыпающей долины
Над пластами суеты
Долго светятся вершины —
Наши даты-исполины
Неуёмной красоты!