Бадри Шарвадзе - Дочери Лота и бездарный подмастерье. Часть 2

После древних греков ты должна была хорошо усвоить, что собственно учение начинается с осозиаиия зиачимости вопроса “почему”, обращеииого ко всему тому, что изла гается, а значит, и ко всему происходящему. Способность задавать этот вопрос выведет на правильную дорогу, а способность дать достоверный и в меру обоснованный ответ завершит ее прохождение.

Это не совсем обычная до выбранной нами для изучения главы история может быть дополнена несколькими событиями, изложенными до нее, о которых я тебе расскажу, чтобы сберечь твое время, насколько вообще имеет смысл говорить о сбережении времени путем убережения от чтения Ветхого завета.

Лот был племянником и спутником Авраама, личность которого нас в данном случае не интересует. Их взаимоотношений касаются два события, о которых я упомяну лишь бегло. До определенного времени Лот жил со своим дядей, но позже по предложению последнего отделился от него. Спустя некоторое время Лот стал жертвой насилия и был изгнан из своего дома. Вместе со всеми своими домочадцами и всем имуществом он был взят в плен, но затем освобожден Авраамом, который и возвратил ему все его добро.

Лот жил в городах Содоме и Гоморре, которые Бог замыслил уничтожить, как Он возвестил об этом Аврааму, потому, что грех населяющих эти города был велик. И вот мы подошли к той главе почти из тысячи глав Ветхого завета, которая должна стать основным учебным текстом в нашем втором университетском курсе.

Подмастерье взял приготовленный для Аколазии экземпляр Библии, раскрыл на нужном месте и повелительно сказал ей:

– Прочти, пожалуйста. Это займет не более пяти минут."

Сидевшая на диване Аколазия принялась читать. Чтобы не мешать ей, Подмастерье вышел в галерею и стал смотреть на улицу через узкую щель, образовавшуюся между краями занавески и оконной рамой.

IV

– Ну как? – спросил Подмастерье Аколазию после того, как она кончила читать, о чем возвестил скрип дивана. Слышно было, что она встала и положила книгу на верхнюю крышку пианино.

Он хотел, чтобы Аколазия высказалась, не столько, чтобы удовлетворить его интерес, сколько чтобы запомнить свое первое впечатление, которое можно было бы принять за точку отсчета и сравнить в будущем с пониманием, если бы оно изменилось, или, лучше сказать, возникло.

– История как история, только грубоватая немножко, – ответила Аколазия.

– Ты, наверно, считаешь, что грубоватость не столько недостаток, сколько свойство той действительности, которая описывается?

– Я не улавливаю различия…

– Просто я хотел сказать, что она такая, какая есть, и, может, только такой и должна быть, и тогда… Впрочем, ты права, мы можем считать ее грубой, но согласись, что если мы будем настаивать на нашем мнении, то потеряем только мы, а не она. Извини, я сам запутался…

Я хочу сказать, что наше предварительное мнение, каким бы оно ни было, не должно помешать нам осмыслить прочитанное без выхолащивающего содержание предубеждения. Ведь важно не поскорее узнать, оценить и избавиться, а всячески поощрять недоумение и пытаться найти как можно больше углов зрения, под которыми можно понимать по-разному. Собственно, под пониманием ничего другого и не подразумевается.

Эта история рассказана посторонним человеком, но ясно, что он, скажем так, сумел, или по крайней мере, пытался выразить суть происшедшего, а она состоит не в простом перечислении событий, имевших место, а и в объяснении, которое не очевидно и не бесспорно. Можно, скажем, попытаться рассказать эту же историю от лица каждого из ее участников, то есть от лица Лота, затем его дочерей и затем, после защиты себя каждым из участников, скажем, от обвинения в грубости, сравнить видение постороннего наблюдателя, сохранившего нам ее, с нашим, которое мы выработаем, пытаясь понять каждого из участников.

В общем, примазавшись к древнегреческой мудрости, мы должны воспринимать древнееврейский опыт как путеводитель, благодаря которому мы в конце концов должны лишить себя удовольствия заблуждаться впредь. Ничего лучшего, как я уже говорил тебе, человечество не может себе предложить, правда, и это положение нужно принимать на веру лишь до поры до времени, а мы, как-никак, в том пространстве, которое заполняем нашими телами, являемся представителями человечества. Извини, я хочу спросить тебя вот о чем. Можешь ли ты хоть чуточку взбодриться или получить удовольствие от мысли, что ты станешь образованнее?

– Можно начистоту?

– Только не убивай сразу!

– Не обижайся, но я не чувствую никакой нужды в образовании. Так я думала до того, как попала сюда. Мне легче говорить о том времени и тогдашних мыслях. Когда мне нужно было решать, учиться по-настоящему или нет, я поняла, что мне придется учиться вперемежку с пеленанием ребенка, и, кто меня может осудить, если я сочла то, что мне предстояло бы урывать от своего малыша, пустой тратой времени. Я была одна, я готова была быть одной, и мне не надо было делать над собой усилие, чтобы решить. В моем положении у меня не было выбора.

– Да, это нелегкий разговор. Лучше отложить его на потом. Но ты сказала, что думала так до того, как мы начали совместную борьбу. А как сейчас?

– Определенно я понимаю сейчас то, что существуют люди, для которых образование значит больше, чем для других. Я думаю, они безвредны, если полностью увлечены им.

– Спасибо за откровенность, хотя утешительного в твоих словах для меня мало. Но как же тебя заинтересовать?

– Не надо меня заинтересовывать. Я в хорошей форме и готова ко второму курсу.

– Если не успею к твоему уходу, то вечером тетрадь будет на холодильнике, не забудь прихватить ее с собой.

– Можешь быть уверен, что я примусь за нее сегодня же, – сказала Аколазия и вышла из комнаты с Библией в руках.

V

В очередной раз Подмастерье склонился над своей рукописью с твердым намерением наконец-то одолеть лежащие перед ним страницы.

==================================================

начало книги подмвстерья

==================================================

[Бытие, 19]

[1] “И пришли те два Ангела, которые были ниспосланы на землю Богом, чтобы удостовериться в том, что люди по-прежнему оставались людьми, и даже это давалось им с немалым трудом, в Содом вечером, когда наступила пора отдыха для потрудившихся днем и пора для приложения избытка жизненных сил для праздных и здоровых, которых, к людскому ли только посрамлению, в городе проживало не меньше гнущих спину, а то и больше них, и вступили в город, где Лот, один из жителей сей местности, сидел у ворют Содома.

С полной забот и тревожных мыслей душой, отец семейства, может уже не способный ничем выправить положение с матерью его дочерей, его женой, но и при отсутствии всякой возможности помочь дочерям, чувствующий свою обязанность до последнего дыхания напрягать все свои силы для их благополучия, Лот поддерживал себя слабой надеждой, что он еще не уподобился своим согражданам, и несхожесть между ними зиждется не только на обеспеченном природой естественном различии, благодаря которому даже пылинки и те отличаются друг от друга.