Джулия Куинн - Герцог и я [litres]

Однако раскаяние вновь уступило место гневу. Вольно или невольно она заставила его отступить от слова, данного самому себе, нарушить клятву. Да, он не хочет иметь детей и честно предупреждал об этом… А она осмелилась его обмануть…

Опять мысли пошли по заданному кругу.

Но, быть может, она не так уж виновата?.. Он снова сжал виски – голова продолжала болеть, глаза воспалились. Уж не заболевает ли он в самом деле?..

Как же оно происходило в ту злосчастную ночь? Нет, почему злосчастную, если он жаждал близости не меньше, чем она? Кажется, в тот раз именно Дафна взяла инициативу в свои руки… Если он верно запомнил… Кажется, просил, умолял ее продолжать… Он не должен был делать этого, если знал, что не сумеет потом совладать с собой, сдержаться…

Но почему он решил, что она непременно забеременеет? Ему рассказывали, что его собственная мать годами ожидала этого. А потом производила на свет мертвых детей. Только он один выжил…

Вечером того же дня, размышляя все о том же, он пришел к выводу, что его поспешный отъезд из Клайвдона вовсе не был следствием обиды на Дафну за то, что она осмелилась поступить вопреки его воле. Совсем нет. Во всяком случае, не это главное.

Главным было то, что он вызвал у себя в памяти образ того несчастного мальчишки, каким был долгие годы. А Дафна способствовала этому, сама того не желая. И увидела его беспомощным, задыхающимся, немым, напуганным до предела. Как когда-то…

Возможно, тогда его ужаснула мысль, что все чаще и чаще, если вообще не до скончания дней, с ним будет происходить такое? Как же тогда они станут жить? Ведь для него – и для нее тоже, он был уверен так многое значит возможность говорить друг с другом. Ему так нравится ее ироничный ум и такая же речь, он получает огромное наслаждение от беседы с ней. Даже от шутливой перебранки. С чего и началось, собственно, их знакомство.

А если слова станут взаправду застревать в горле?.. Нет, он не перенесет этого. И ее жалости тоже…

О, как он ненавидел себя за свой изъян, свою немощь!..

Потому и удрал сюда, в Уилтшир, подальше от Клайвдона. И от Лондона тоже…

Но все-таки, если захотеть, он сможет добраться до столицы за полтора дня. А он хочет этого! Очень хочет!..

Однако ее письмо… Он не забыл о нем – просто откладывал чтение, потому что опасался… Чего? Сам толком не знает…

Глубоко вздохнув, Саймон взял со стола разрезной нож, вскрыл конверт. Там был всего один листок, а в нем – всего несколько строчек:

«Саймон, мои преднамеренные усилия оказались успешными. Я переехала в Лондон, чтобы находиться ближе к своей семье, и ожидаю здесь известий от вас.

Как сухо и официально! Хуже, чем в первые дни знакомства.

Он не помнил, как долго сидел с письмом в руке, не знал, что вывело его из оцепенения: легкое дуновение ветра из окна, колебания света в комнате, шум и скрип в доме… Так или иначе, он вдруг вскочил с кресла, выбежал в холл и велел дворецкому немедленно заложить экипаж.

Самый блистательный брачный союз сезона, каким его считали в обществе, обернулся провалом! Увы!.. Герцогиня Гастингс (бывшая мисс Бриджертон) около двух месяцев назад вернулась в Лондон, и ваш автор, как ни старался, не мог обнаружить никаких следов ее вельможного супруга не только в столице, но и в Клайвдоне, куда молодожены отправились после свадебного торжества.

Пролить свет на местонахождение его светлости могла бы молодая супруга, однако она тщательно избегает общества за исключением членов своей большой и, к счастью, дружной семьи.

Ваш автор, как ни прискорбно это сообщить, впервые должен признать свое поражение. Взаимоотношения герцогской четы остаются для него загадкой. А казалось, они так любили друг друга… Ах, все проходит, как некогда сказал царь Соломон.

Поездка в Лондон заняла два дня – ровно вдвое больше, чем хотелось Саймону оставаться наедине со своими мыслями. Он взял в дорогу несколько книг, но не продвинулся в чтении дальше двух страниц.

А мысли были заняты одним – Дафной. Это были тяжелые думы. Но еще труднее было вообразить себя отцом.

По прибытии в Лондон он отправился прямо в дом Бриджертонов, несмотря на раннее утро. Уставший, в дорожном платье, он был полон решимости немедленно встретиться с Дафной и высказать ей все, что накопилось в его душе.

Однако в доме Бриджертонов Дафны не оказалось.

– Что вы имеете в виду, – обрушил он свой гнев на невинного дворецкого, – когда говорите, что моей жены здесь нет?

Слуга с достоинством ответил, что имеет в виду всего-навсего то, что сказал: ее светлости нет в этом доме.

– Но в письме она сообщила, что перебралась в Лондон. – Саймон сунул руку в карман, намереваясь предъявить бумагу, однако тут же раздумал и проворчал: – Где же, черт возьми, прикажете ее искать?

Все тем же бесстрастным тоном дворецкий ответствовал:

– Насколько мне известно, милорд, вы можете найти ее в доме герцога Гастингса.

– Вы уверены? – спросил Саймон, совершенно не ожидавший от Дафны такого решения.

– Абсолютно уверен, ваша светлость. Ведь мисс Дафна вышла замуж за вас, не правда ли?

С дворецким трудно было поспорить. Да Саймон и не собирался дискутировать со слугой, в тоне которого сквозила явная ирония. Уж не у него ли научилась Дафна своей излюбленной манере общения?

Коротко кивнув, Саймон рывком развернулся на каблуках и вышел из дома. Какой глупец! Почему он не сообразил сразу: Дафна остановилась в городском доме своего законного супруга и, значит, вовсе не бежала от него. А повидать собственную семью – ее полное право. Потому она и оставила Клайвдон.

Он сел в карету и, когда она тронулась, пожалел, что не пошел пешком: его дом находился по другую сторону той же Гросвенор-сквер и он добрался бы туда гораздо быстрее, срезав путь.

Но и этого не потребовалось бы. Супруги не оказалось и в этом доме. Дворецкий Джеффриз доложил, что герцогиня отправилась на верховую прогулку, и Саймон почувствовал острое желание задушить обоих дворецких, словно сговорившихся спрятать от него Дафну.

– Верхом? – насторожился Саймон.

– Да, ваша светлость, – подтвердил слуга, несколько обескураженный острой реакцией хозяина на такую невинную прихоть супруги. – На лошади, – добавил он, чтобы окончательно расставить точки.

– Куда? – с той же тревогой спросил Саймон.

– Полагаю, в Гайд-парк, ваша светлость. Как обычно.

Саймон не мог успокоиться: какое легкомыслие, беззаботность! Ведь беременность не допускает верховых прогулок.

– Распорядитесь оседлать для меня лошадь, Джеффриз!

– Любую, сэр?

– Самую быструю! Только не мешкайте… А, ладно, Джеффриз, я сам займусь этим, – сказал он и выскочил из дома.