Джулия Куинн - Герцог и я [litres]

На полпути к конюшне его охватило еще большее беспокойство, и он сменил быстрый шаг на бег.

Дафна прогуливалась по утреннему парку, стараясь забыть хоть на короткое время обо всех невзгодах.

Конечно, сидеть в дамском седле совсем не то, что в настоящем, мужском, для которого она еще недавно одалживала бриджи у Колина, и отчаянная кавалькада Бриджентонов носилась по лесным и полевым дорогам близ Лондона. Благовоспитанную родительницу повергал в шок вид старшей дочери после этих прогулок – запыленная, забрызганная дорожной грязью, порой с исцарапанным ветвями лицом. Но Дафна была неисправима. Она любила быструю езду и часто рисковала. Особенно в сопровождении верных телохранителей – трех братьев.

Однако в городе, да еще в статусе замужней дамы, она не могла себе позволить такой вольности. Впрочем, порой, если всадница выезжала на прогулку рано, когда аристократы еще нежились в постели, она устраивалась в седле, как ей удобно, пришпоривала лошадь и отводила душу в стремительном галопе. Так было и сейчас, в дальнем краю Гайд-парка, где ветер трепал ей волосы и вызывал слезы на глазах… А главное, помогал, пускай ненадолго, освободиться от тяжелых раздумий.

Дафна давно оторвалась от сопровождавшего ее конюха, пропустив мимо ушей его тщетный призыв остановиться. Ладно, потом извинится перед ним.

А сейчас ей необходимо побыть одной. И скакать, обгоняя ветер. И останавливаться где и когда захочет, и чтобы никто не наблюдал за ней, не читал мысли на ее лице.

Дафна замедлила бег лошади, въехав в заросли деревьев и кустарников. Затем вовсе остановилась, глубоко вдохнула запахи ранней осени и закрыла глаза, прислушиваясь к щебету птиц, к шелесту листвы…

Но вот в эти звуки вмешались другие, посторонние. Она открыла глаза, нахмурилась. Какой-то всадник показался вдали. Он приближался.

Ей совсем не хотелось его общества, она ни с кем не намерена была делить свои мысли и сердечную боль, а также мимолетную радость от соприкосновения с природой. Однако всадник, как видно, заметил ее и решил непременно приблизиться. Какие у него намерения?

Дафна снова тронула лошадь, пустила легкой рысью, потом резко свернула влево и, оглянувшись, убедилась, что незнакомец как приклеенный следует за ней. Ей сделалось немного не по себе. Вокруг – ни души. А вдруг это преступник? Грабитель? Маньяк? Пускай даже просто пьяный гуляка…

Да ведь это ее конюх! Слава богу. Она вспомнила, что в доме Гастингса они все носят красные ливреи… Кажется, у этого всадника красная… Или нет?.. Все равно нужно поскорее к нему подъехать. Теперь она уже всерьез опасалась нежелательной встречи в столь ранний час.

Дафна что есть силы пришпорила лошадь, направив ее сквозь заросли прямо к тому человеку…

Удар!..

Она налетела на большую ветку и сначала почувствовала, что ей не хватает воздуха, словно кто-то сдавил горло, а потом поняла, что падает…

Еще один удар – и она лежит на плотном ковре из осенних листьев, смягчивших падение. Но боль, сильная боль пронзает все тело. И трудно дышать. Ох как трудно дышать!

– Дафна!

Что это? Чей это голос?

Она слышит: кто-то соскакивает с коня, направляется к ней. Шорох опавших листьев становится все громче.

– Дафна!

– Саймон? – прошептала она, не веря своим ушам и глазам.

Почему он здесь? Как сюда попал?.. Но какое это имеет значение, если он рядом, если наклоняется к ней, и ей уже легче дышать, и воздух почти свободно наполняет легкие.

Она ощущает его руки на своем теле.

– Больно? – спрашивает он. – Скажи, где болит?

– Везде, – отвечает она и с облегчением закрывает глаза.

Он легко касается ее век.

– Открой глаза, – тихо говорит он. – Открой и посмотри на меня. Ты четко видишь мое лицо? Оно не в тумане?

Она качает головой.

– Я не могу. Все плывет.

– Ты можешь, – настойчиво сказал он. – Сейчас успокоишься, и все станет на свои места. У тебя легкий шок от неожиданного удара. Расслабься и медленно раскрой глаза. Смотри прямо на меня…

Она повиновалась. Не могла сопротивляться – таким убедительным, трепетным был его голос. И она отчетливо увидела его лицо – оно было под стать голосу: тоже встревоженное и молящее. А взгляд проникал в самое сердце.

– Хорошо… все хорошо, – уговаривал ее Саймон. – Здесь больно?.. А здесь?.. Ты легко отделалась, дорогая… А…

Кровь отхлынула у него от лица – он вспомнил… А как же ребенок? Тот, которого еще нет, но который должен появиться. Его ребенок… Их ребенок… Как же он? Что будет с ним?

– Дафна, – сказал он, стараясь придать уверенности голосу, – тебе лучше? Ответь.

Она кивнула.

– Боль улеглась, Дафна?

– Почти. Мне намного лучше. И дышу я свободно.

– Ты уверена?

Ответом был легкий кивок.

– Слава богу, – тихо вымолвил он, но гнев его скоро вернулся.

«Что же ты сделала? – чуть не вскричал он. – Как ты могла так поступить?»

Саймон, взяв себя в руки, негромко слово в слово повторил эти слова вслух. Дафна безмолвно посмотрела на него расширившимися глазами. Ее молчание вывело его из себя, и он закричал:

– Какого черта ты отправилась в парк одна? И зачем пустила лошадь галопом по такой дороге? Между деревьями? – Он перевел дыхание и произнес уже значительно тише: – И вообще, во имя всех святых, зачем ты села на лошадь, когда тебе…

– Всего лишь хотела прогуляться, – ответила она беззаботно, и он снова сорвался:

– Ты хоть подумала о нашем ребенке, любезная? Или матушка тебе не втолковала, что во время беременности…

– Саймон… – прервала она его слабым голосом.

– Не Саймон, а ты должна знать, как следует себя вести в твоем положении!

– Не могу понять твоего смятения! – промолвила она. – Ты же не хотел ребенка.

– Это верно, – согласился герцог. – Но уж коли он зачат, я не позволю тебе убить его.

– Нет причин для беспокойства, – проговорила она, кусая губы. – Мое чрево пусто.

– Как?.. Да объясни же ты, что произошло!

Дафна отвела глаза.

– Оказалось, что… Я только на днях поняла…

– Говори яснее!

– Чего уж яснее? Беременность оказалась ложной.

– Ты… – Он снова задохнулся, сам не понимая от чего: от ярости, от беспокойства, от разочарования. – Ты солгала мне в своей записке?

– Нет! – Она приподнялась с земли и села. – Нет, я никогда и ни в чем тебе не лгала! Клянусь! Я думала… была уверена, что это произошло. Но… – Ее глаза наполнились слезами, Дафна подавила рыдания и, подтянув колени, уткнулась в них лицом.

В таком отчаянии Саймон не видел ее никогда. Он беспомощно смотрел на жалкую фигурку и чувствовал, что вольно или невольно стал виновником ее горя.

– Что же случилось, Дафф? – тихо спросил он.

Она подняла голову.

– Не знаю… Быть может, я так… так безумно хотела этого, что приняла желаемое за действительное. И я была так счастлива… – Она снова подавила рвущиеся рыдания. – А недавно… я убедилась в обратном…