Лара Темпл - Роковой поцелуй

– Что с вами? – тихо спросил он, и его низкий тихий голос завибрировал в ней, словно затихающие раскаты грома.

– Я и забыла, как ненавижу эти модные корсеты! – Она покачала головой и рассмеялась.

Когда они приблизились к Элспет, он снова сжал ее руку и, нагнувшись к самому ее уху, прошептал:

– Оливия, вы никудышная лгунья. Кстати, никогда не упоминайте о корсете, если не собираетесь его снять!

Поклонившись, он ушел, а Оливия опустилась в кресло рядом с Элспет. Компаньонка молчала, а Оливия так устала, что у нее не было сил умиротворять ее. Весь остаток вечера она старательно изображала девичью скромность. Она танцевала и улыбалась всем кавалерам, которых одобряла Элспет. Вот объявили второй вальс; никто не пригласил ее. Элспет вздохнула с облегчением, когда лорд Синклер повел танцевать красивую брюнетку. Вскоре после того он ушел с группой мужчин, и Элспет снова вздохнула с облегчением. Оливия тоже. Ей необходимо было подумать в тишине.

На пороге ее кабинета Лукас остановился. Шесть часов. Утром Джем и Дэви доставили на Спиннер-стрит сундук. Джем остался на Спиннер-стрит; Дэви вернулся и доложил, что мисс Силвердейл дома. Джем должен был сообщить, когда она уедет на Брук-стрит, но шли часы, а от него не было ни слуху ни духу.

Значит, она еще там, в своем кабинете; несомненно, уже украсила свою Стену Догадок новыми лакомыми кусочками, которые она добыла, изучая яркое прошлое его отца.

Интересно, что она сделает, если он сейчас сорвет со стены ее паутину, усадит ее в почтовую карету и отправит домой, туда, где ей место? Нет, эта девица неумолима. И каждая ее уступка – еще одна ниточка, которая все крепче привязывает его к ней.

Он посмотрел на выцветшие и просевшие половицы за порогом ее кабинета и вспомнил странное происшествие на вчерашнем балу. На миг ему показалось, будто она вот-вот упадет в обморок, но, что бы она ни говорила, дело было совсем не в корсете. Она побледнела от потрясения. Какие-то его слова выбили у нее почву из-под ног. Неизвестность мучила его так же, как сознание, что она постоянно нарушала его границы.

Дверь открылась, и он встретил ее настороженный взгляд. Она следила за ним, как мелкий зверек за хищником. Но, должно быть, она поняла, что это он, потому что на ее лице не было ни страха, ни замешательства. Губы готовы были улыбнуться смущенной улыбкой. Но хуже всего, что он прочел на ее лице сострадание.

Будь она проклята! Его не нужно жалеть, что бы она там ни откопала.

– Ну? Вы раскопали какой-нибудь дьявольский заговор? Может, нашли зашифрованное послание от самого Наполеона?

– Я не открывала сундук, – ответила она.

– Почему, черт побери? Сундук не заперт!

– Я так и подумала, но не хотела открывать его без вас.

Ему стоило больших трудов сдержаться.

– Да ведь для того я его вам и прислал! Вы сами так хотели!

– Да, знаю. И все-таки… вам придется либо открыть сундук вместе со мной, либо забрать его назад. Хотите чаю?

Он понятия не имел, что делать. Потрясать кулаками? Уйти? Расхохотаться? Разбить проклятый сундук в щепки и бросить в огонь? Увести ее наверх и сделать с ней то, о чем он мечтал после первого поцелуя?

Он сел на диван и провел рукой по волосам.

– Бренди? – предложила Оливия.

Он кивнул. Аромат корицы пропитал весь дом, и он понял, что уже несколько часов не ел.

– У вас найдется что-нибудь поесть?

– Конечно. Должна признаться, я не была уверена, что мне понравится Джем, но у Норы болит колено, так что весьма полезно получить человека, который поможет носить тяжести. Сейчас он помогает ей укрепить щеколды на окнах в малой гостиной, так что не буду ему мешать. Сама попрошу Нору принести нам чай. Вот. – Она протянула ему бокал бренди и ушла, не дожидаясь ответа.

Вскоре Оливия вернулась и снова села за стол. Она нервничала, но, несмотря на всю ее безыскусность, он понятия не имел, о чем она думает. Он не сомневался, что ничего хорошего его не ждет.

– Я то и дело меняю мнение, – призналась она наконец. – Больше всего остального я хочу помочь Пейтонам, но не любой ценой. Поэтому я пыталась придумать другие способы справиться с задачей. Вот почему я решила навестить приходского священника, мистера Элдрича. Может быть, он все-таки поможет мне. Я попросила Джема отвезти сундук назад после того, как он поможет Норе.

Лукас поставил бокал и уставился на сундук. При мысли о том, что придется снова ставить его на чердак в Мавзолее, ему стало не по себе.

– Оливия, не все можно упрятать на место. Перестаньте. Давайте откроем сундук и посмотрим, какие сокровища в нем скрываются. Скорее всего, мы обнаружим там чей-нибудь скелет или надушенные записки отцовских любовниц. Открывайте!

Он мысленно обругал себя за трусость, потому что велел открыть сундук ей. Однако Оливия не усомнилась в его словах. Покосившись на него, она опустилась на колени рядом с сундуком и подняла крышку.

Он оказался на удивление чистым для сундука, который нетронутым простоял двадцать лет. Возможно, прежде, чем снести сундук вниз, Таббс вытер пыль не только снаружи, но и изнутри.

Она вынула верхнюю книгу, и сердце у него сжалось. Он сам купил отцу этот том «Истории Англии» Юма. Он помнил запах кожаного переплета вишневого цвета, помнил, как выбирал его в книжном магазине в Лондоне в последний раз, как был там с родственниками, – в том году, когда все пошло наперекосяк.

Она посмотрела на него, и он тоже сел на корточки рядом с сундуком и раскрыл книгу. Края бумаги немного обтрепались, помялись от частого чтения, и надпись на титульном листе выцвела, но ее еще можно было прочесть. Даже в том возрасте его почерк был похож на почерк отца. Только буквы были более закругленными, четкими и крупными.

Она прочла надпись вслух – в конце ее голос упал: «Мне не удалось отыскать первый том; я куплю его тебе, как только найду. Мистер Марли уверяет, что можно начать и со второго. С днем рождения, папа!»

Лукас захлопнул книгу и положил ее на ковер.

Они вынимали книги по одной. Почти все отец приобрел в Бостоне. Судя по ним, отец любил историю. Где-то на середине Оливия ненадолго отошла к столу и вернулась с блокнотом и карандашом. Она принялась составлять список книг с серьезностью генерал-квартирмейстера, который готовится к долгой осаде.

– Еще один список на стену?

– Списки помогают мне думать. Если вам мешает, я перестану.

– Вовсе нет. Пожалуйста, продолжайте. Необходимо записать, что оставил после себя мой отец, кроме выводка никому не нужных Синклеров.

Не обратив внимания на его слова, что, возможно, и к лучшему, она продолжила писать, а он снова принялся осматривать книги, передавая их ей по очереди. Под книгами лежали стопки документов – судя по всему, счета и расписки, связанные с судоходной компанией.