Тереза Ромейн - Страсть выбирает отважных [litres]

В этой комнате он намеревался принести столько пользы, а теперь?.. Теперь он остался один. А Джорджетта уехала. Впрочем, это не повод предаваться горестным мыслям.

Усевшись за стол, приготовленный для медицинских инструментов, Хьюго щелкнул замочком кожаного футляра, который стал его вернейшим спутником на всех дорогах. В нем он возил и свои чертежи.

Разложив на столе чертежи, Хьюго низко склонился над ними, рассматривая детали. Очков у него на носу не было, но он и так прекрасно знал, где что изображено, и помнил все поправки, которые успел внести. Перевернув лист, он уставился на строчки, помеченные датами. Вот окно… А вот и стена.

После приезда в Нортумберленд он не внес ни одной поправки. Означало ли это, что чертеж достиг совершенства?

Нет, конечно. Какое уж тут совершенство? Ближайшее к нему приближение, возможно… Но сейчас отсюда… ушла душа. Да-да, все эти прекрасные чертежи были всего-навсего чернильными и карандашными линиями на бумаге, которую он так часто держал в руках и переворачивал, что она сделалась мягкой, как ткань.

Подушечкой пальца он провел вдоль линии крыши. Превосходная была бы крыша, если бы больницу построили! Прищурившись, Хьюго уставился на свою руку. Наверное, у Мэтью была бы сейчас точно такая же рука…

Хьюго тяжело вздохнул. Во всех этих фантазиях не было ни малейшего смысла. Мэтью ушел навсегда, а эта рука принадлежала только ему, Хьюго, и никому больше.

Больница задумывалась как память о Мэтью – в этом Джорджетта была права. Зато, возможно, ошибался он сам. Ведь если больница предназначалась мертвому, то зачем ее вообще строить?

Разумеется, больница задумывалась также и для живых. Но что, если сэр Джозеф Бэнкс высказал здравую мысль? Может, лучше лечить больного там, где он сам предпочтет лечиться? Ведь мистер Лоу в собственном доме отлично поправлялся, не так ли? А если бы его вырвали из семьи, где он был окружен заботой? Если бы его оторвали от сына, который смазывал медом операционные швы? Конечно, дома была еще и собака, которая пыталась лизать этот мед, но эту помеху преувеличивать не стоило…

И вообще, если уж начистоту, похоже, что он, Хьюго, все испортил, просто-напросто свалял дурака. Предусмотрел все, кроме самого главного, кроме неожиданного.

Джорджетта Фрост и была такой неожиданностью – с того самого момента, когда он столкнулся с ней на почтовой станции. Переодевшись юношей, она уже готовилась прыгнуть в дилижанс и умчаться навстречу приключениям.

В душе он никогда не хотел, чтобы она уезжала. И сейчас не хотел. Однако логика оказалась сильнее. Логика и предусмотрительность! Следовало сделать то, что разумно. Вот он и прислушался к голосу разума: отослал прочь девушку, а заодно – и друга. Очень разумно, не правда ли? Что ж, теперь они могут делать что хотят, но уже без него.

Проклятье! Будь все проклято!

В дверном замке со скрежетом повернулся ключ, и дверь распахнулась.

– Мистер Кроу! – раздался голос Дженкса.

Хьюго вышел из-за ширмы, оставив чертежи на столе.

– Мистер Дженкс, вы пришли, чтобы препроводить меня в тюрьму?

– Я пришел, чтобы взглянуть на ваше кольцо. – Сыщик протянул руку.

– Что ж, взгляните, если это так необходимо, – проворчал Хьюго.

Сняв кольцо с пальца, он подошел к Дженксу и бросил кольцо ему в ладонь.

– Похоже, старое золото… – Дженкс поднес кольцо к глазам. – Я никогда не упускаю мелочей, мистер Кроу. Или лучше Старлинг?

– А-а… понятно. Так вы знаете, кто я такой?

– Обычные доктора не носят таких печаток, милорд. Если, конечно, не выдают себя за других людей. Поэтому я взял на себя смелость обыскать сегодня утром вашу ком…

– Что? – возмутился Хьюго.

– Да-да, я обыскал вашу комнату и нашел экслибрис на ваших книгах. Лорд Хьюго Старлинг, не так ли? – Дженкс склонился в легком поклоне. – Чрезвычайно рад с вами познакомиться, милорд.

– Вы, кажется, не очень возмущены тем, что я вам солгал и назвался вымышленным именем.

– Вы же не солгали насчет того, что вы доктор. А для здешнего люда это как раз самое важное. – Дженкс вернул Хьюго кольцо. – Но сегодня вы действительно солгали, чтобы спасти репутацию вашей дамы. И это было самым важным для меня.

– Вы обыскали также и ее комнату, не так ли?

Сыщик утвердительно кивнул.

– Да, разумеется. И теперь вы тоже свободны, лорд Хьюго. Я не имею права задерживать сына герцога.

Вот так, внезапно?.. К этому Хьюго совсем не подготовился.

– Я не хочу, чтобы вы отпускали меня лишь потому, что я сын своего отца, – проворчал он. – Я хочу, чтобы вы меня отпустили потому, что я не имею никакого отношения к краже с Монетного двора.

– Какое значение имеет второе в свете первого? – с усмешкой осведомился Дженкс.

– Для меня – имеет.

Какое-то время полицейский внимательно разглядывал Хьюго – словно впервые увидел, – потом вдруг улыбнулся и произнес:

– Видите ли, милорд, я поверил в вашу невиновность уже довольно давно.

– Поверили? – переспросил Хьюго, взглянул на кольцо-печатку, затем сунул его в жилетный карман, где когда-то помещались часы. – Но если вы знали, кто я такой, почему же посадили под замок?

– Нужно было, чтобы кое-кто другой подумал, будто я считаю вас виновным.

– И все-таки почему вы решили, что я невиновен? Впрочем, я, конечно, не пытаюсь убедить вас в обратном, – поспешно добавил Хьюго.

Дженкс стремительно пересек комнату и подошел к складной ширме.

– Красивая, – заметил он. – Должно быть, стоит кучу денег. Вам так не кажется? И вообще тут все очень по-богатому, даже для баронета.

– Да, возможно… И что же?.. – в растерянности пробормотал Хьюго.

Дженкс рассматривал богато расшитые створки, потом вновь заговорил:

– А вы знаете, как звали четверых стражников, которых убили на Монетном дворе?

– Нет, разумеется.

– Никто о них не вспоминает. А ведь их убили из-за золота. На этих монетах – их кровь. – Сыщик начал складывать ширму, панель за панелью. – Вот их имена: Харрис, Свитинг, Дэвидсон… – Он толкнул ширму, и она с грохотом повалилась на пол. Сыщик поднял глаза – холодные как лед – и тихо добавил: – И еще – Дженкс.

– Дженкс?.. – в изумлении переспросил Хьюго. – Ваш брат?

Сыщик едва заметно кивнул.

– Верно, мой брат. Отсюда и мое рвение. И уж поверьте, я бы взялся за это дело в любом случае, даже если бы отправили кого-то другого.

– Сочувствую… – тихо сказал Хьюго.

Сыщик опять кивнул. На миг в его глазах вспыхнуло некое чувство – Хьюго не мог его определить, – но уже в следующее мгновение лицо Дженкса приобрело все то же бесстрастное выражение.

– Как странно… – проговорил Хьюго. – Мы, лондонцы, заканчиваем наши дела здесь, в Нортумберленде. Мы оба потеряли братьев, поэтому и приехали сюда.