Тереза Ромейн - Страсть выбирает отважных [litres]

– Тогда сделаем вот как… – пробормотал Хьюго. – Мы спросим миссис Килинг, чего она хочет. Если пожелает остаться на этих землях, то можно будет продать кое-что из имущества сэра Фредерика, чтобы платить ей ренту.

Баронет глухо простонал. Хьюго же вопросительно взглянул на сыщика.

– А вы, мистер Дженкс? Что теперь?

– Теперь я займусь золотом. Нужно побыстрее вернуть его на место. – Полицейский с усмешкой посмотрел на Хьюго. – Но что будете делать вы, мистер Кроу?

Хьюго молча пожал плечами. И действительно, что он будет делать?

Больничные планы так и лежали на столе в дальнем конце гостиной. Хьюго подошел к столу, взял в руки чертеж и принялся рассматривать длинный список переделок и исправлений. Все было по делу. Весьма толково. Если эту больницу построят, она станет чудом света.

Но теперь-то он понял, что все это время носил шоры на глазах, полагая, что широкий жест – единственный способ примириться с утратой Мэтью. Новая больница, где будут лучше лечить? Да, конечно. Но от болезней и смерти все равно не спрячешься. И никакая больница не сможет их предотвратить.

Кроме того, дело ведь не только в самой больнице. Главное – люди, которые в ней работают: врачи, хирурги, сиделки… Требуются также лекарства и медицинское оборудование. И множество прочих вещей – таких, о которых вспоминаешь лишь в тот момент, когда сталкиваешься с очередной проблемой. Следовательно, надо помогать людям всегда и везде, а один-единственный жест – пусть даже самый широкий – ничего не изменит.

Надо, например, показать одному нортумберлендскому юноше, как перевязывать рану и обрабатывать швы, а потом в один прекрасный день оплатить его обучение в медицинском колледже с надеждой, что он будет служить медицине в таком уголке Англии, где нет докторов.

Он, Хьюго, не смог спасти своего брата Мэтью. И не смог толком позаботиться о себе самом, о чем ему постоянно напоминало правое плечо. Зато он без колебаний и лишних раздумий спас от смерти Джорджетту. В критический момент его тело само знало, как поступить. Он спас ее, повинуясь зову сердца.

Когда-то, очень давно, Хьюго полагал, что всегда поступает разумно, всегда делает правильный выбор. Вот он и решил, что никогда не сможет полюбить женщину, потому что слишком разумен для этого.

А вот Джорджетта думала, что могла бы его полюбить – так она сказала. Возможно, он сможет ее уговорить, чтобы сделала вторую попытку. А если нет – он все равно постарается сделать так, чтобы она его полюбила.

– Вы возвращаетесь в Лондон с золотом? – спросил Хьюго у полицейского.

– Да, конечно. Как только отправлю все необходимые телеграммы и получу ответ. Нужно уведомить Монетный двор. Возможно, они даже пришлют мне охрану.

– Я поеду с вами, – сказал Хьюго.

Ему предстояло встретиться с учеными. И, конечно же, разыскать Джорджетту. Этим он и займется в первую очередь. А если понадобится, торжественно поклялся Хьюго, то он наймет для этого сыщика с Боу-стрит. Тем более что у него уже имелся один на примете – вполне надежный человек.

Июль 1817 года

Большого пальца было достаточно, чтобы Джорджетта смогла закрыть лицо короля. Радостно улыбнувшись, она подбросила на ладони один из золотых соверенов – то был аванс в счет первого платежа, который сделала маркиза. Теперь Джорджетта могла перешить свои платья – чтобы были «не такими академическими».

Маркиза Стоунли – для родных Тэсс – оказалась доброй и щедрой нанимательницей. Прибыв в Лондон, Джорджетта нанесла герцогине Уиллингем визит, проявив исключительную учтивость. Она показала ей письмо Хьюго и попросила… не дом и не квартиру, а помощи ее светлости: нет ли у нее на примете подходящей службы?

Герцогиня как раз пила чай в обществе своей невестки маркизы, и та тотчас же оживилась:

– А вы можете быть гувернанткой? Служили когда-нибудь в гувернантках?

Джорджетта осторожно ответила:

– Я знаю французский и грамматику, а также математику, однако рисую неважно, зато очень люблю детей.

К вечеру того же дня Джорджетта водворилась в детской городского особняка семейства Стоунли.

Маркиза постоянно изнемогала под гнетом всевозможных забот, что умеет лишь женщина, которой, в сущности, нечем заняться. И действительно, чем еще заняться помимо воспитания наследника? Поэтому все дела – начиная с разбора корреспонденции и заканчивая светскими визитами – казались маркизе ужасно обременительными и вгоняли ее в ступор.

Джорджетта не завидовала ее праздности, хотя она бы не возражала стать такой же богатой, как маркиз с маркизой.

Трое маленьких детей, племянник и племянницы Хьюго – четвертый был уже на подходе, – напомнили Джорджетте о том, как она жила с кузиной Мэри, ее мужем и их детьми. За прошедшие две недели после возвращения в Лондон она уже успела их навестить и увидела, что магазин процветал, а в хозяйских комнатах царил такой же беспорядок, что и прежде. Хозяевам помогала приходящая горничная, а бывшую комнатку Джорджетты отдали под вторую детскую. Чудесная перемена! Кузина Мэри радостно обняла Джорджетту и тут же сказала:

– А я так за тебя волновалась… Хотя ведь знала, что ты живешь у герцогини!

– Теперь уже у маркизы, – поправила Джорджетта, умалчивая о тех удивительных событиях, что произошли в последнее время.

– Знаешь, только это между нами… – Мэри перешла на шепот. – Новая горничная работает из рук вон плохо. Лентяйка, каких поискать. Как же мне тебя не хватает!

– Не хочешь ли нанять одну респектабельную вдову? Она молодая и добрая, нисколько не ленивая, но ждет ребенка и ей нужна работа. Трудиться же будет на совесть. – После недели, проведенной в дорожных тяготах, которые девица Линтон переносила весело и с исключительной стойкостью, Джорджетта могла рекомендовать ее хоть самой королеве!

Она дала Мэри адрес пансиона, где остановилась Линтон.

– Сходи к ней поскорее, ладно?

Мэри обещала. И обещание сдержала. Так что теперь они обе: сама Джорджетта и ее новая подруга – благополучно устроились.

Старшему отпрыску Стоунли было пять лет, и Джорджетта прекрасно помнила, себя в этом возрасте: целый книжный магазин под рукой, чтобы учиться, и никаких игр.

Она научила маленького лорда и малышку леди считать по-французски и начала проходить с ними азы арифметики. Кроме того, она выслушивала их детские стишки и смеялась вместе с ними так весело, что даже сама себе удивлялась. Но больше всего дети любили, когда Джорджетта плюхалась вместе с ними на пол и говорила: «Спрашивайте меня о чем хотите».

И она отвечала на все вопросы – например: «Откуда берется молния?» Иногда же, чтобы найти ответ, они всей гурьбой шли в семейную библиотеку, если, конечно, не было дома маркизы. Джорджетта прекрасно знала, что гвалт и топот детей по всему дому – это грубое нарушение приличий. Кроме того, ей действительно не хотелось смущать маркиза и маркизу, которые были к ней очень добры: ведь они нашли для нее место в своей семье!