Тереза Ромейн - Страсть выбирает отважных [litres]

– Не уверен, что понимаю, к чему ты клонишь, – ответил Хьюго.

– Знаешь, я… я тобой горжусь, Хьюго. Ты прекрасно вел себя в Нортумберленде. И я думаю, что твоя идея насчет помещения больных фермеров в карантин… Хм… полагаю, это разумно. И было бы очень неплохо, если бы ты просветил на сей счет и всех лекарей в окрестностях наших имений.

Джорджетта покосилась на Хьюго: она никогда не видела у него такого выражения лица – рот его раскрылся, а брови взлетели на лоб.

– А станут ли меня слушать твои лекари? – пробормотал он в полной растерянности.

– Станут, если я им прикажу, – отозвался его светлость.

Хьюго вздохнул и проговорил:

– Я бы предпочел быть услышанным не потому, что я твой сын, а потому, что они одобряют мои методы. Однако же… Лишь бы выслушали, а почему – не суть важно.

Герцог едва заметно улыбнулся.

– Хорошо быть сыном герцога, не так ли, Хьюго?

Джорджетта рассмеялась.

– Вот и я всегда ему это говорила.

– Итак… Вот, собственно, и все, что я собирался сказать, – закончил герцог. – Хьюго, ты окончательно решил насчет часов?

– Да, отец. Спасибо.

– Вот и хорошо. – На том беседа и закончилась. Коротко кивнув на прощание, герцог заковылял в сторону выхода.

– Не хотите ли прогуляться, Джорджетта? – предложил Хьюго. – Мне так много нужно вам сказать! Или, быть может, вы предпочли бы присесть и выпить чаю?

– Какой вы таинственный… – Девушка села на ближайший диван. – Ну вот, я сижу. Чаю не нужно. Что же вы собирались мне сказать?

Он должен был многое ей рассказать – в том числе и про монеты, спрятанные в бочке с мадерой. С этого Хьюго и начал.

Выслушав его рассказ, Джорджетта сказала:

– Мне следовало бы сразу заметить, что сэр Фредерик – человек с гнильцой. Переплеты его книг никуда не годились. Значит, вы заявили права на вторую половину королевской награды?

– Можно сказать и так. Но я не оставлю эти деньги себе. – Явно нервничая, Хьюго мерил шагами комнату – Джорджетта впервые видела его в таком волнении. – Видите ли, я понял, что одной больницы недостаточно. И вот что я решил делать… Следует учить людей, причем медиков разных специализаций должно быть как можно больше – не только в Лондоне, но и во всей Англии! Надо дать образование таким юношам, как Мэтью Лоу, который мог бы посещать медицинский колледж, а потом вернуться домой и завести там практику.

– Звучит прекрасно! Но погодите-ка… А как же ваша больница? Неужели вы отказываетесь от своей драгоценной, идеальной больницы?

– Нет, я не отказался от этого плана. – Хьюго остановился посреди комнаты и бросил на Джорджетту лукавый взгляд. – Я передам свои чертежи Королевскому обществу или Королевскому медицинскому колледжу – пока не решил, куда именно: зависит от того, какое из этих учреждений сможет ассигновать больше денег.

– Вы хотите их стравить друг с другом! – догадалась Джорджетта. – Отлично придумано! Надеюсь, когда-нибудь ваша больница будет построена.

– Будет она построена или нет, но я использую свое влияние, чтобы…

– Наконец-то он сознался, что обладает привилегиями! – со смехом воскликнула Джорджетта.

– …Чтобы помогать людям так, как не делал никто до меня, – продолжал Хьюго. – А из тех денег, что я получил в награду, я хочу учредить стипендии для обучения в любом медицинском колледже страны. Кроме того, я могу воспользоваться и собственным доходом – ведь надо поддерживать семьи тех молодых людей, которые уезжают на учебу, чтобы их близкие не страдали от нищеты, лишившись пары рабочих рук. Видите ли, моя главная цель не больница. Я хочу помочь людям вернуть здоровье и сохранить его на годы – именно это лучший способ почтить память Мэтью.

– Звучит прекрасно, – повторила Джорджетта. – Еще один разумный выбор в череде прочих.

– Погодите, самый разумный выбор еще впереди. – Хьюго опустился на одно колено и, снимая с пальца кольцо-печатку, проговорил: – Джорджетта, вы с самого первого момента нашего путешествия сказали, что находите меня приемлемым, не так ли?

Сердце девушки гулко ухнуло, словно проснулось после долгого сна.

– Я сказала, что нахожу приемлемой вашу идею. А это… это кольцо мне?

– Да, правильно. – По-прежнему стоя на одном колене, Хьюго протянул девушке кольцо. – Так вы его примете?

Взяв кольцо, Джорджетта тихо проговорила:

– Прощаясь с вами, я сказала, что люблю вас. А вы… извинились.

– И теперь я снова прошу прощения, на сей раз – за те извинения. Как гадко это было с моей стороны… Но, видите ли, я ведь вовсе не планировал любовь…

– О, вы очень любите все планировать. – Джорджетта подняла кольцо повыше. – Так, теперь надо убедиться, что оно не из расплавленных соверенов.

Хьюго вздохнул и пробурчал:

– Нет, дорогая, теперь вам надо решить, хотите ли вы носить его. Жаль, что я не сказал это раньше.

Джорджетта надела кольцо на палец.

– Но оно мне велико…

Хьюго выпрямился и уселся на диван рядом с девушкой.

– Тогда, если хотите, я закажу другое. И еще раз спрашиваю: вы выйдете за меня замуж? Спрашиваю, потому что я вас люблю: люблю за искренность и чувство юмора, за стремление видеть в людях самое лучшее.

Джорджетте хотелось что-нибудь сказать, но ее мысли разлетелись, как пушистые семена одуванчика.

Хьюго взял ее за руку.

– Я люблю вас, Джорджетта, за то, что вы не оставляли меня в покое и делились своими мыслями и чувствами. Люблю за все – за то, что вы есть. И я давно уже вас полюбил, только не сразу это понял.

– Может, в тот момент, когда увидели меня в костюме уличного мальчишки?

– Да, возможно. Во всяком случае, я оценил вашу изобретательность. Да. – Девушка фыркнула, а Хьюго продолжил: – Любовь руководила мной еще до того, как я понял, что люблю вас. Вспомните все мои визиты в книжный магазин Фростов, когда я хотел убедиться, что у вас все хорошо. Теперь-то знаю: я приходил, потому что любил вас, Джорджетта. И действительно хотел, чтобы все было у вас хорошо. Я не знал, что такое «хорошо» для вас, и не знал, что такое «хорошо» для меня, – но так уж мне хотелось.

Джорджетта снова посмотрела на старинное золотое кольцо – историческое кольцо.

– Но разве я гожусь вам в жены? То есть вам-то, может, и гожусь, но что скажут в вашей семье? Я не хочу сделаться причиной семейного скандала.

Хьюго припал губами к ее руке.

– Не думайте об этом, Джорджетта. Про мою мать я ничего говорить не стану, а вот отец… Похоже, он уже начинает меня любить, так что, думаю, мы отлично поладим. А Тэсс постоянно вас хвалит, и это означает, что и Лофтус тоже. И вообще, мисс Фрост, осторожнее!.. Иначе вы станете поборницей светских приличий!

Джорджетта какое-то время колебалась – и вдруг рассмеялась от радости, которую ей доставили слова Хьюго, его чувства и его близость на этом диване.