Тереза Ромейн - Леди-плутовка [litres]

– Потому что мне это нравится. И мне за это платят.

– Каллум! – Она задела его ногу своей. – Почему это ваша работа? Почему вы ее выбрали, вместо того чтобы заняться семейным бизнесом или стать оперным певцом?

– Я не смог бы спеть ни единой ноты. А что касается бакалеи… Возможно, я хотел быть как Гарри: защищать людей. И я не хотел работать в бакалее, потому что именно этого ожидали от меня родные. – Он грустно усмехнулся. – Полагаю, я делал это им назло. И у меня это прекрасно получилось.

– Кто же приглядывает за вами?

Он снова надвинул шляпу на лоб и скрестил руки на груди:

– Так много вопросов…

– Издержки профессии, как вы любите говорить.

– Я привык сам спрашивать, не отвечать, и забочусь о себе сам.

Плюх!

В окно стукнула дождевая капля. Изабел повернулась, наблюдая, как упала вторая, потом третья. Они бежали по стеклу словно слезы, а она смотрела, как меняется вокруг нее город. Здания становились выше и уже, хитросплетение улиц превращалось в настоящий лабиринт. Дождь выкрасил небо в серый и приглушил свет.

– Я позабочусь и о вас тоже, – неожиданно добавил Каллум, нарушив молчание. – Поэтому я здесь.

Изабел, вскинув брови, повернулась к нему:

– Зачем вам это? Полагаю, потому что я позвала вас и наняла помочь?

– Вы пытались меня нанять, но я не могу брать деньги за нарушение закона. Кроме того, забота о вас кажется мне чем-то правильным.

Неужели он краснеет? Трудно сказать в темном экипаже, да и лицо его наполовину скрыто.

– Спасибо, – сказала она просто, не желая смущать его. – Я рада, что вы приехали к моему дому и хотите увериться, что мне ничто не грозит.

– Вы уже достаточно испытали. И не должны ехать на край Лондона без моей помощи.

Он снова сел прямо и вытянул шею, чтобы взглянуть в окно.

Изабел была потрясена тем, насколько плохо она знает Лондон и как быстро могут меняться улицы. Одна сторона города была ухоженной, на ней размещались дома людей зажиточных, вторая – довольно убогой. Изабел вспомнила грязные, обшарпанные переулки, где роились самые подозрительные типы, от которых у нее мороз шел по коже.

Когда она высказала все это Каллуму, тот пояснил:

– Все зависит от хозяев домов. И от стражников. Но и места, как и люди, имеют свои особенности: в каждом из них живет своя категория граждан.

Изабел это наблюдение показалось верным. Ее дом тоже имел свои особенности. Он принадлежал Эндрю и носил отпечаток его личности.

– Я не понимала этого раньше. Большое преимущество, не так ли, никогда не думать о том, как живут другие люди?

– Верно, – серьезно согласился он. – Но я бы не хотел отнимать у вас это преимущество. Хотелось бы только, чтобы существовало как можно меньше вещей, от которых следует вас оберегать, а также меньше людей, живущих в отчаянных обстоятельствах.

Они проезжали мимо сыромятен – достаточно близко, чтобы Изабел ощутила вонь прокисшей мочи. Хорошо еще, что шел дождь, а лошадь бежала быстро, так что она задержала дыхание, пока сыромятни не остались позади.

Дождь все падал, людей становилось все меньше. В каждом переулке маячили странные фигуры. Здания здесь клонились вперед или набок, словно шептались с соседями друг о друге:

«Ты видел… представляешь…» Тротуар был неровным, с выбоинами. Посреди улицы, в импровизированной канаве, струилась грязь.

Наконец кэб остановился. Каллум открыл дверь и помог Изабел выйти.

– Я не стану ждать около доков, – заявил кучер. – Удачи, парень, если захочешь вернуться.

Лошадь фыркнула, тряхнула головой, послав во все стороны фонтан брызг.

– Мы все решим, – заверил Каллум. – Спасибо.

Кэб уехал, а они стали осматриваться.

Район доков был длинным и узким, с улицами, спускавшимися к Темзе и заканчивавшимися величественными, очень старыми лестницами. Главная артерия города, река, была забита судами: от барж до одноместных яликов, – пахло масляной краской, тухлой рыбой и мусором.

Батлер жил в меблированных комнатах. Этот район считался респектабельным, поскольку здания были довольно новыми, и они нашли нужный дом, расспросив одного из складских сторожей. Стряхнув дождевые капли со шляп, они открыли парадную дверь и оказались в чистеньком вестибюле с аккуратно побеленными стенами и лестницей, изгибавшейся под прямым углом.

Поднялись на второй этаж, третий, четвертый, пока не очутились под самым чердаком.

Следуя указаниям Батлера, Изабел отыскала нужную дверь и кивнула в ответ на вопросительный взгляд Каллума.

– Это здесь. Стучите, пожалуйста.

Дженкс громко постучал в дверь. Она тут же распахнулась, и в проеме возникла массивная фигура художника.

Изабел пару раз встречала Батлера, но знакомство было мимолетным. Хотя с тех пор прошло два года, если не три, он совсем не изменился: светло-коричневая кожа, короткие черные волосы с длинными бакенбардами и роскошные усы с загнутыми вверх кончиками. Сегодня на нем был измазанный красками халат, рубашка и брюки. Тяжелый запах льняного масла и вонь скипидара свидетельствовали о том, что он работал.

Она будто снова очутилась в потайной комнате, стиснутая многочисленными, накрытыми парусиной картинами, и с ощущением, что оказалась на огромной высоте.

Но дождь охладил воздух в квартире, а огромные окна выходили на реку с ее баржами, судами, лодками.

– Леди Изабел! Так приятно снова видеть вас. Столько времени прошло! – Голос был низким и бархатным, с легким американским акцентом. – И вы привели ко мне друга!

Он пригласил их в комнаты, и Изабел снова поразилась его росту. Не менее шести футов четырех дюймов, широкоплечий и массивный, с такими огромными ручищами, что пальцы Изабел мгновенно в них утонули.

– Привела. Хотя он больше, чем друг.

– Поздравляю! – просиял Батлер. – Вы слишком молоды, чтобы вечно оставаться вдовой.

Каллум откашлялся:

– Я еще и компаньон. Именно это имеет в виду леди.

– Друг, компаньон и романтический партнер. Прекрасный выбор, леди Изабел.

Внезапно оробевшая Изабел не могла заставить себя взглянуть на Каллума, но все же исправила ошибку Батлера и, наконец, представила мужчин друг другу.

– Значит, просто Батлер? – переспросил Каллум.

– Как Анджелес, – подтвердил Батлер. – Одно имя. Сильнее устрашает.

Воцарилась неловкая тишина, и Батлер рассмеялся.

– На самом деле я Игнейшус Батлер, но даже родителей я заставил называть меня по фамилии.

– Каллум тоже не самое мое любимое имя, – вздохнул Дженкс. – Зовите меня как хотите.

– Батлер. Дженкс, – нахмурилась Изабел, вовсе не желавшая, чтобы ее звали «Морроу». – Отныне мы должны быть командой. По крайней мере, я очень этого хочу. Ка… Дженкс поможет мне вернуть одну из ваших работ, и я надеюсь, что вы тоже нам посодействуете.