Тереза Ромейн - Леди-плутовка [litres]

Узнав, что никакого романа нет, Батлер был явно разочарован, но послушно перешел к делу. Для начала он хотел усесться на высокий табурет, но зацепился полой длинного халата за ножку.

– Простите, – вздохнул он, закатывая глаза и освобождая полу. Долго усаживался, после чего уставился на гостей, ожидая дальнейших объяснений.

– Вы, конечно, помните, – начала Изабел, – что Морроу заказывал вам копировать картины старых художников.

– Конечно! – Батлер свел брови. – Я написал для него десятки копий. Он никогда не платил вовремя, но тем не менее, когда дошло до дела, я получил неплохие деньги. Мне заплатили вы, миледи, если быть точным.

– Я никогда бы не допустила, чтобы его долги остались неоплаченными. – Она поколебалась. – Но теперь я должна спросить, могу ли остаться в долгу у вас. Видите ли, есть одно дело… мне нужна ваша помощь. Возможно, вам известно, что Морроу продавал ваши копии как оригиналы?

Она не была уверена, знает ли он, и потому подбирала слова с осторожностью.

Батлер вздохнул. Широкие плечи опустились.

– Я не спрашивал, что он с ними делал, а он не говорил, но я подозревал. – Уголок его губ словно смялся. – Особенно когда увидел одну из моих работ в картинной галерее Пэлл-Мэлл.

Каллум скользнул к краю стула и насторожился, как охотничий пес.

– Я тоже видел картину, и благодаря леди Изабел увидел и оригинал. Я не сумел отличить копию от оригинала. Конечно, я плохо разбираюсь в живописи, но как различаете вы?

Батлер широко развел руки, словно представил картину:

– На этой была капля крови, которой нет в оригинале. Всего одна лишняя, и я знаю, где она. На других это капля вина или слеза. Или я рисую «бэ» где-то на заднем фоне.

– Всегда оставляете улику, – задумчиво протянул Каллум. – Умно. Сэр, вы очень талантливы.

– Знаю, – просто ответил художник. – И мне не нравится, когда мою работу выдают за Боттичелли, этого старого ублюдка, но деньги есть деньги. Знаете, чего я действительно хочу?

Он встал и принялся бегать по комнате, ловко огибая холсты.

– Хочу, чтобы мою работу признали моей. Я больше, чем копиист: я художник. Вот, взгляните на этот портрет.

Он снял кусок ткани с мольберта у окна, и в глаза бросились яркие цвета и чистейшая радость жизни.

Изабел заморгала, не сразу поняв, что перед ней, но постепенно линии выстроились в нарисованный мелом портрет женщины. Лицо было озорно запрокинуто, шикарная голубая шляпа и переливающееся платье цвета ляпис-лазури оттеняли темную кожу. Губы пухлые, улыбка выражает удовольствие, а может, вызвана воспоминанием о какой-то тайне. Задний фон пока что представлял собой просто расплывшееся пятно.

– Кто она? – выдохнула Изабел. – Эта женщина прекрасна! И настолько живая, что, кажется, вот-вот заговорит с нами.

– Моя жена Анжелика. – Вид у Батлера был гордый и одновременно тоскующий. – Она живет в Нью-Йорке с нашими дочерьми. Я приехал в Англию, чтобы заработать деньги на их переезд, и пять лет копил, чтобы привезти их сюда. У меня уже почти есть нужная сумма.

– Морроу был настоящим злодеем, если задерживал вам оплату. Мне очень жаль, – вздохнула Изабел. – Конечно, я заплачу вам, если решите участвовать в нашем плане.

– Вот как? А вам она сколько платит, Дженкс?

Взгляды мужчин встретились:

– Не столько, сколько я стою: ей это просто не по карману.

– Это правда, – чопорно подтвердила Изабел.

Сначала она очень удивилась, когда он отказался от денег, но теперь была рада.

Тихий смех Батлера перешел в громовой.

– Ладно, – кивнул он, – я с вами. Что бы вы ни задумали, я с вами.

– Придержите свое обещание, пока не узнаете подробности, – улыбнулась Изабелл. – План имеет прямое отношение к герцогу Ардмору.

Батлер отдернул руку и втянул в легкие воздух.

– Так все это правда? Неприятности с деньгами? Та сделка, которую он заключил с Анджелесом? Его долги в обмен на картину?

– По-моему, в Лондоне нет такого уголка, где не знали бы о личных делах герцога, – заметил Каллум. – Чем больше секрет, тем быстрее распространяются сплетни.

– Так это одна из моих картин, – предположил Батлер.

Изабел кивнула, и по его лицу медленно расплылась улыбка.

– Одну из моих картин отдадут за долги герцога. Моя Анжелика будет так рада!

– Лучше, чтобы этого не случилось.

Изабел наскоро объяснила, в чем дело. Если об истинном происхождении картины узнают, разразится скандал, и тогда репутацию Эндрю постигнет крах, а Люси потеряет шанс на удачное замужество.

– Хоть мне и жаль, – сетовал Батлер, – но хотелось бы, чтобы все эти копии были уничтожены. Боттичелли не понравилось бы, если бы кто-то выдал за его работу свою. И мне тоже.

– Но это значит, что придется обнародовать мошенничество Эндрю Морроу, – заметил Каллум. – Или довериться каждой семье, владеющей картинами Батлера, и подкупом уговорить их молчать. Или тайком подменять картины в каждом доме.

Изабел разом обмякла:

– Каждое последующее предложение вселяет в мое сердце еще больший ужас, чем предыдущее. Не могли бы мы подумать о возможном скандале позже? Лучше после того, как мисс Уоллес счастливо выйдет замуж?

– Да, надо бы подождать, – согласился Батлер. – Юная леди не виновата, что ее опекун устроил все это безобразие.

– Спасибо! – вырвалось у Каллума.

Заметив недоуменный взгляд Батлера, Изабел объяснила:

– Офицер Дженкс уже говорил мне нечто подобное.

Изабел объяснила, как сделать, чтобы подмена картины прошла для герцогской семьи незамеченной.

– Но мы должны действовать быстро. – Каллум задумчиво побарабанил пальцами по колену. – Через две ночи после сегодняшней лунного света почти не будет. Дольше мы ждать не можем: картина окажется у Анджелеса.

– Нужно еще подумать о собаках, – вставила Изабел.

– Больших, – добавил Каллум.

– Больших, – согласилась Изабел.

– В таком случае нужно действовать.

Батлер встал:

– Сейчас я закажу чай с сандвичами, и мы все обсудим.

Извинившись, он сбежал вниз, чтобы поискать служанку.

Изабел, неестественно выпрямившись, молча сидела рядом с Каллумом. Она немного нервничала, снедаемая нетерпением, к которому примешивалось странное щекочущее ощущение.

Нечто бодрящее. Не имевшее ничего общего с комнатой или с рекой, вьющейся за окном, или даже с планом подмены картин.

Нет, это было удовольствие находиться в такой компании. И дело было не только в решении исправить содеянное. Это больше походило… на ощущение, что она здесь своя.

К тому времени как они распрощались с Батлером, дождь прекратился, но дневной свет уже начинал меркнуть. Каллум был вне себя от облегчения, что встретил леди Изабел, когда она покидала свой дом. Несмотря на патрули складских охранников и фонари, зажигавшиеся один за другим в сгущавшихся сумерках, лондонские доки были не тем местом, где женщине безопасно ходить одной.