Салли Маккензи - Любви вопреки [litres]

Так любил ли он Кэтрин? Он хотел ее. Каждую ночь Маркус просыпался и, мучаясь от неудовлетворенного желания, проводил остаток ночи без сна.

Приехав в свой некогда любимый бордель, обнаружил, что не может вступить в близость ни с одной из тамошних жриц любви. Он хотел только Кэтрин, и его мужской орган ни на кого не реагировал. Пришлось срочно уехать из борделя с сознанием того, что он навсегда загубил свою репутацию.

Вспомнив о позоре, Маркус в сердцах пнул мыском ботинка булыжник. Надо признать очевидное: то, что было у него с Кэтрин, нельзя назвать лишь приятным совокуплением. Тогда они слились не только телами. Необратимые изменения произошли с его сердцем и сознанием.

Тогда что это было, если не акт любви?

Но означает ли это, что он любит Кэтрин?

Маркус перешел на противоположную сторону улицы, к своему дому. В свете газовых фонарей мерцали лужи, и сияли отмытые дождем булыжники мостовой. К чему гадать? Он все равно не знает, что такое любовь. Алекс прав: какая разница, живой ты или мертвый, если тебе опостылела жизнь? Несколько месяцев с Кэтрин значительно лучше, чем многие годы без нее.

Он поедет в Лавсбридж и попросит ее руки. Воодушевленный принятым решением, Маркус бодро зашагал к дому.

Утром он отправится в путь. Маркус поехал бы сейчас, если бы ночь выдалась лунная. Впрочем, Эммет и Данли едва ли его поняли, если бы он явился под утро. Такое странное поведение хозяина замка вызвало бы кривотолки, что было бы нежелательно, принимая во внимание факт, что Кэтрин пока не ответила согласием на его предложение.

Финч распахнул перед ним дверь еще до того, как Маркус успел взяться за ручку. Вот черт, неужели за ним следят домочадцы, включая дворецкого?

– Я и сам в состоянии войти, Финч. Ни к чему стоять под дверью целый вечер.

Дворецкий, насупившись, одернул жилетку:

– Я принес почту в ваш кабинет, ваша светлость.

Ну да, конечно. Наблюдая за тем, как трепетно хозяин относится к получению почты, Финч, видимо, решил, что для Маркуса нет ничего важнее просмотра корреспонденции.

– Благодарю. Я прочитаю почту завтра. А сейчас иду спать.

Нужно ли сообщать Финчу о том, что на рассвете он выезжает в Лавсбридж? Нет. Пусть первым эту новость услышит Кимбал. Тот обижался, если дворецкий о чем-то узнавал раньше.

– Я думаю, – деликатно кашлянув, произнес Финч, – что вы бы захотели прочитать почту сегодня, ваша светлость.

Маркус замер.

– Хорошо, спасибо, – кивнул он.

Финч оставил на столе зажженную лампу. Маркус сразу заметил конверт, предусмотрительно отодвинутый в сторону мудрым дворецким. Медленно подойдя к столу, Маркус взял конверт в руки и прочитал адрес: «Лавсбридж. Дом старой девы». Вот оно и случилось. Он сломал печать и вскрыл конверт. Почерк был аккуратный, женский. И на середине страницы чернила расплылись. Наверное, туда упала слеза.

Ваша светлость!

С сожалением вынуждена сообщить вам, что я в положении.

Искренне ваша,

Мисс Кэтрин Хаттинг

1 августа 1617 года. Маркус женился на дочери герцога. Розалина показала мне заметку в лондонской газете. Боже, что мне делать?

Из дневника Изабеллы Дорринг

Кэтрин сожалеет…

Маркус разжал пальцы; письмо выпало из рук и приземлилось на стол.

Кэтрин сожалеет.

Он так увлекся анализом своих эмоций, что совсем забыл о том, что у Кэтрин тоже есть чувства. И принципы. Кэтрин не была такой, как прочие девушки. Она не хотела замуж. Ее не привлекала перспектива стать герцогиней. Кэтрин хотела жить одна в доме старой девы и сочинять романы. Эта беременность перечеркнула ее планы.

Ну почему же перечеркнула? Да, ей придется выйти за него замуж, но он наймет нянек, гувернанток, учителей. Лавсбридж – одно из его многочисленных поместий. Кэтрин выберет себе любое из них для постоянного проживания. Он, Маркус, не станет мешать ее одиночеству и писательству. Он хотел бы, чтобы она иногда согревала его постель в течение тех нескольких месяцев, что ему осталось жить, но, право же, он не так уж много от нее требует, верно? Кэтрин – женщина темпераментная. Но… Ведь он совсем не этого хочет. Кэтрин в роли пусть не содержанки, но очень близкой к ней, не прельщала не только самого Маркуса, но и ту часть его тела, что не давала ему покоя все эти долгие недели.

Маркус опустился на стул и потер лицо руками. Он хоть что-нибудь для нее значит?

Кэтрин никогда этого не говорила. Однажды она сказала, что хочет его. Однако пустила его в свою кровать. Надо думать, Кэтрин не сделала бы этого, если бы питала к нему лишь страсть. Она не была ни легкомысленной, ни распущенной. Он, Маркус, был ее первым мужчиной. «Но это не означает, что Кэтрин тебя любит. Боже, как я хочу, чтобы Кэтрин меня любила!» Маркус вскочил и принялся мерить шагами кабинет.

Кэтрин было не безразлично, умрет он или нет. Разве она сама не сказала ему, что не может выйти за него замуж, опасаясь, что он станет очередной жертвой проклятия? То есть проклятие, делавшее получение титула герцогини Харт таким желанным для многих поколений женщин, Кэтрин как раз мешало принять его предложение?

Маркус остановился и глубоко вздохнул. Ладно, он готов был отпустить этот грех своей матери, но все те женщины, что правдами и неправдами мечтали затащить его к алтарю, преждевременную смерть супруга считали приятным бонусом.

Маркус развернулся и возобновил движение по кругу, только на этот раз не по часовой стрелке, а против нее.

Но из того, что ей не безразлично, умрет он или нет, не следовало, что она его любит. Кэтрин, чистая душа, так же переживала бы за любого другого на его месте, и даже за презренного мистера Баркера.

«Я видел боль в ее глазах. Клянусь, она не хотела, чтобы я уходил».

Но Кэтрин его не остановила.

Скорее всего ему лишь показалось, будто он заметил в ее глазах боль, потому что сам чувствовал боль. А то, что он увидел, было ужасом и смятением от содеянного. Наверное, тогда Кэтрин осознала, что совершила роковую ошибку, которая может разрушить ее планы и мечты.

Маркус вздохнул при мысли, что Кэтрин сейчас, возможно, испытывает те же ужас и отчаяние, что заставили Изабеллу Дорринг свести счеты с жизнью. Нет, Кэтрин не такая. Она обещала написать и написала. Кэтрин знает, что может на него положиться и он поможет ей.

Маркус развернулся спиной к камину. Он женится на ней. Ну и что с того, что замужество не входило в ее планы? Теперь это не так уж важно. Ни у него, ни у Кэтрин теперь нет выбора – они сделали свой выбор три недели назад.

Да, именно так: они оба. И он, и она. У Кэтрин была возможность выбора: он, Маркус, ее к близости не принуждал. Сказал, что уйдет, если она попросит. Даже предупредил ее, что существует риск зачатия. Да, ему следовало бы выйти из нее заблаговременно… Он не намеревался делать ей ребенка.