Салли Маккензи - Любви вопреки [litres]

– Нет, не поеду.

Маркус был слишком доволен жизнью, чтобы волноваться по пустякам.

– Поедешь.

Он протянул руку к ее соску, наблюдая за тем, как тот твердеет. Кэтрин отодвинулась еще дальше и чуть не свалилась с кровати.

Маркус приподнялся на локте.

– После того как мы поженимся, разумеется. Мы же не хотим будоражить народ. Сегодня я поеду за специальной лицензией, и твой отец поженит нас, как только я вернусь. – Маркус широко улыбнулся, добавив: – Не заказывай свадебное платье у миссис Грили. Я этого не переживу.

Кэт по-прежнему хмурилась:

– Маркус, я не выйду за тебя замуж.

Похоже, она не шутит.

– Но тебе придется! – воскликнул он и сел в кровати. – Я знаю, что ты ждешь ребенка. – Маркус положил ладонь на ее живот и испытал волнение, радость и благоговение перед чудом. Его дитя, часть его, жила в ней.

Кэт накрыла ладонью его руку.

– Нет, Маркус. Разве ты не понимаешь? Если мы не будем мужем и женой в тот момент, когда родится ребенок, он не станет твоим наследником. И проклятие его не коснется. – Она улыбнулась и наконец погладила его по щеке. – Ты сможешь держать сына на руках и смотреть, как он растет. И у нас могут быть еще дети.

«Семья. Господи, я бы все отдал за…»

– Нет.

– Нет? Почему? По-моему, я предложила идеальное решение.

Маркус не хотел, чтобы Кэтрин была его любовницей. Сама мысль об этом была оскорбительной для него. Он мечтал, чтобы она стала его женой.

– Нет, это не выход. Помнишь, как все отвернулись от тебя после той нашей встречи в кустах? На сей раз все будет гораздо хуже, поскольку ни у кого не возникнет сомнений в характере наших отношений.

– Это неважно, – густо покраснев, промолвила Кэтрин.

– Еще как важно. Не хочешь думать о себе, подумай о своих близких. Все они окажутся в ужасном положении. Подумай о Мэри не как о сестре, а как о жене Данли. Или об отце. Он викарий, Кэтрин!

Она укуталась в одеяло.

– Вероятно, я могла бы жить где-нибудь в ином месте. У тебя же есть другие поместья?

– Да. Но люди везде одинаковы. И не тешь себя мыслью, будто о нашей «семье» не узнают в Лондоне. Свет обожает сплетни, и твоя кузина леди Апплтон вместе с твоей тетей леди Пенленд больше всех прочих.

– Мне безразлично.

Кэтрин была храброй и независимой, но она всю жизнь прожила в деревне. Да, Кэтрин со странностями, однако с праведного пути не сбивалась по крайней мере в глазах жителей Лавсбриджа. Когда характер их с герцогом отношений станет очевиден всем, тогда случится то, к чему Кэт совершенно не готова: она станет изгоем. И ей будет очень больно.

– А как быть с нашими детьми, Кэтрин? За их спинами начнут перешептываться, на них будут показывать пальцем, их будут считать плодом греха. Никому из окрестных детей не разрешат с ними играть.

Маркус убрал шелковистую прядь с ее лица.

– У бастардов трудная жизнь. Даже у бастардов герцога.

Кэт молча покачала головой.

– И еще кое-что. Если ты носишь под сердцем мальчика, то как мой перворожденный сын должен стать следующим герцогом Хартом.

Кэт вскинула голову и посмотрела Маркусу в лицо.

– Да, и принять на себя проклятие.

Увы, это правда.

– Уверяю тебя, даже если за титул приходится платить великую цену, он дает немалые богатства и привилегии. – Маркус оценивал возможность возвращения титула короне, но теперь, когда ощутил вкус к управлению поместьем, познакомился с людьми, живущими на его земле, ему расхотелось отдавать титул. – И когда я женюсь – а мне придется жениться, – и у меня родится сын, по твоему мнению, что будет чувствовать он?

– Богатства и привилегии его не будут интересовать.

– Только святой безразличен к таким вещам. – Маркус взял Кэтрин за руку. – Я хочу, чтобы твой сын стал следующим герцогом. Мечтаю, чтобы именно ты направляла и воспитывала его, когда я не смогу. Позаботилась о том, чтобы он хорошо обращался со своими подданными и вырос честным и благородным человеком.

Кэт осторожно высвободила руку, подняла с пола ночную рубашку и надела ее. Встав с кровати, приблизилась к окну, глядя на заросший сад.

– Должен быть какой-то иной выход, – тихо промолвила она. – Наши дети могут поехать в Штаты. Там титулы и родословная ничего не значат.

Маркус подошел и встал рядом с ней.

– Я бы не говорил об этом уверенно, Кэтрин. Люди есть люди. Да, у американцев нет лордов и леди, но насчет происхождения – все далеко не так однозначно. К незаконнорожденным детям отношение в Штатах не лучше, чем у нас.

Хотела бы ты, чтобы твои дети находились так далеко от тебя? Ты бы никогда не смогла с ними увидеться, если бы они уехали в Штаты.

Кэт прикусила губу.

– Я тоже могла бы уехать.

– И оставить здесь сестер и братьев, отца и мать?

– Да.

Слишком высокую цену она собралась заплатить. Непомерно высокую. Да, Кэтрин мечтала жить в этом доме, где ей никто бы не мешал сочинять романы, но лишь глупец поверил бы, что она захотела бы уехать за океан от тех, кого любит.

– И ты бы от меня уехала? Я не должен бросать свои земли.

– Наш сын мог бы заняться торговлей там, в Америке. Сумел бы сам пробиться в жизни. Мир меняется.

– Не так быстро. – Маркус провел пальцем по ее щеке и почувствовал, что она влажная. Он переживал, что поставил Кэтрин в столь трудное положение, однако не испытывал ни малейшего сожаления о том, что было между ними. И раскаяния тоже. – А наши дочери? С ними что будет?

– Наверное, ты прав во всем, но я все равно не выйду за тебя замуж. Я не возьму на себя твою смерть.

– Тебе и не придется. Я точно знал, чем рискую, когда укладывал тебя в постель.

Кэтрин шмыгнула носом. То ли таким образом она выражала презрение, то ли боролась со слезами.

– Ты совершил ошибку. И ты не должен платить за нее своей жизнью.

Это уже перебор. Маркус схватил Кэтрин за плечи и развернул к себе:

– Я не совершал никакой ошибки. С тобой я провел самые счастливые минуты своей жалкой никчемной жизни. Я люблю тебя, Кэтрин. Лучше я проживу с тобой несколько месяцев, чем буду влачить существование без тебя. – Он не мог остановиться. Слова сами лились. Он забыл о гордости. Выпрашивал ее согласие, словно нищий милостыню. – Прошу тебя, Кэтрин, выходи за меня замуж. Без тебя мне жить невыносимо.

Она смотрела на него, открыв рот в беззвучном крике, и Маркус не придумал ничего лучше, чем закрыть ей рот поцелуем.

3 августа 1617 года. Я виделась с мистером Уилкинсоном и все устроила по своему желанию, но так, чтобы он не догадался о моих планах. Теперь мне остается только одно: завершить начатое.

Из дневника Изабеллы Дорринг

Маркус любит ее.

Улыбаясь, Кэт терлась щекой о его грудь. Разумеется, они вновь оказались в постели. Мало сказать: «Да, я выйду за тебя замуж и буду любить тебя до конца дней» – хочется верить, что судьба назначила им срок длиннее, чем несколько месяцев, – нужно подтвердить слова действием. На сей раз каждое прикосновение и каждый поцелуй был очередным признанием в любви, и мощным аккордом стало не просто слияние тел, а соединение душ и сердец.