София Джеймс - Трудное счастье [litres]

Люсьен протянул ей флягу, которую наполнил водой из ручья. Антония сделала несколько глотков. Люсьен молча взял у нее флягу и тоже отпил из нее. Потом повернулся к Антонии. Взгляд его был холодным и суровым. Антония невольно поплотнее запахнула одеяло.

– Ну что ж, а теперь, сеньора Алехандра Фернандес де Санто-Доминго, вы расскажете мне, что с вами произошло, каким образом вы очутились в мадридском борделе и зачем изображали проститутку.

– Я не изображала…

– Хватит ломать комедию.

На этот раз ровный голос Люсьена дрогнул от едва сдерживаемых чувств. Спустя столько лет он снова предстал перед ней таким, как тогда, на севере Испании – осторожным, ловким, сообразительным и проницательным.

– Я пришел спасти вас от французов, потому что когда-то вы сделали то же самое для меня. Судя по тому, что мне удалось выяснить, вы продавали секретную информацию британской армии на протяжении трех лет.

Люсьен достал из кармана листок бумаги. Алехандра узнала в нем ту самую зашифрованную записку, которую переписала… вчера? Или уже позавчера?

– Удивляюсь, как французы ее не нашли. Вам очень повезло, сеньора. Этот ваш так называемый потайной ящик стола сразу бросается в глаза. Кстати, одна из женщин в борделе сказала мне, что вы владелица заведения, руководите его работой и сами клиентов не обслуживаете.

– Вот как? А она, случайно, не сказала вам, что Мария убита? Та самая пожилая женщина, с которой я работала. Вы с ней разговаривали. Ее убил французский солдат мимоходом… – Не в силах продолжать, Алехандра осеклась. – И что теперь? – сменила она тему. – Что со мной будет?

– Я больше не военный – ушел в отставку после Ла-Коруньи. Однако доставлю вас в стан нашей армии на севере. Там вы будете в полной безопасности.

И больше никаких обещаний. Люсьен спас Алехандру только потому, что хотел вернуть давний долг. Пути их снова расходятся. Казалось, нет смысла ворошить прошлое, но Алехандра не удержалась и произнесла:

– А ведь я вам писала в Англию. Впрочем, это вы и сами знаете.

Люсьен застыл, потом резко повернулся к ней:

– Не получал от вас писем. Когда это было?

– Сразу после того, как вы отплыли из Понтеведры. Потом еще писала из Мадрида. Хотела сообщить, что…

Алехандра умолкла, не в силах продолжать. Нет, она не может рассказать Люсьену об их сыне вот так, мимоходом, во время поспешного бегства. Да и трудно было заговорить с ним о Россе, когда выражение его лица было таким замкнутым, чужим, почти враждебным.

Ее сын заслуживает большего, чем пара слов, сказанных на ходу, после чего его отец сразу переведет разговор на что-то другое.

Алехандра смотрела на Люсьена и не понимала, кто-то же написал ей ответ? Кто-то из родных. Видимо, прочтя послание, знатное семейство схватилось за голову – девушка без титула на плохом английском писала, что граф Росс – отец ее внебрачного ребенка.

– После того как приплыл в Англию, я долго болел. Наверное, письмо потерялось.

– Да. Наверное, – тихо произнесла в ответ Алехандра и тяжело вздохнула. Она сожгла то послание из Лондона – вместе с величавым гербом вверху страницы и строками, разбившими ей сердце. Теперь казалось, что все это было давным-давно. На нее вдруг навалилась усталость. Хотелось рухнуть на землю и проспать сто лет, как та принцесса из народной сказки, которую когда-то рассказала ей мама. Но Алехандра – не принцесса. Она – преступница, шпионка, а теперь вдобавок беглая шпионка. А еще у нее нет ни денег, ни одежды. Только мучительная боль.

– Вам надо поспать, – произнес Люсьен. Совсем как в прежние времена, он сразу угадал, о чем она думает, и, как истинный джентльмен, сразу поспешил на помощь. – Как только дойдем до ближайшего городка, раздобуду вам одежду.

– Благодарю, Люсьен. За все.

Пусть даже вызволить ее из французской тюрьмы Люсьена заставила отнюдь не любовь, а чувство долга, Алехандра содрогалась при одной мысли, что ждало ее этим утром, не приди он за ней. А стоило подумать о том, как он рисковал. Если бы французы его поймали…

Алехандре отчаянно хотелось, чтобы он дотронулся до нее, как раньше, – хотя бы один раз. Но Люсьен продолжал держать дистанцию и просто молча шел рядом. Лицо его оставалось все таким же мрачным и хмурым.

Они шли до глубокого вечера. На небе взошла луна – пора было устраиваться на ночлег. Люсьен исполнил обещание в первый же день пути – раздобыл для Алехандры одежду и сапоги в маленькой деревеньке, около которой они проходили. Она была одета мальчиком, поскольку в мужском обличье путешествовать безопаснее, а французы, разыскивающие женщину, вряд ли обратят внимание на юного паренька. На следующее утро они сели в дилижанс, идущий на север по дороге к Бургосу. За все время пути Люсьен едва взглянул на нее. Близость, которая когда-то между ними была, пропала. Теперь ее место занимали настороженность и взаимное недоверие.

О своих письмах Алехандра больше не заговаривала. Молчала она и об ответе, написанном неизвестно кем на бумаге с гербом Россов. Люсьен тоже не задавал вопросов. Если Люсьен с Алехандрой и разговаривали, то лишь на отвлеченные темы о всяких пустяках. В основном же между ними царило молчание.

О поджоге на гасиенде Люсьен упомянул на четвертый день пути, когда они вышли из Бургоса и направились на север, к побережью. Вскоре они решили устроить привал под кроной высокого раскидистого дуба в окрестностях Сан-Себастьяна.

– Я думал, вы погибли. В Лондоне мне показывали документы, в которых ваше имя в списке жертв шло сразу за именем вашего отца. Утверждалось, будто никто на гасиенде не выжил.

– Это сделали Бетанкуры, – произнесла Алехандра и пристально посмотрела ему в глаза. – Вся их семья ненавидела нас из-за смерти Хуана. Им представился случай отомстить, и они его не упустили. Полагаю, нападение на нас с вами тоже было частью их плана мести. Помните, когда убили Маноло и Адана? В ваших документах говорилось, что произошло после поджога?

– Нет.

– Когда все, кто был в доме, выбежали, спасаясь от огня, Бетанкуры их перестреляли и бросили тела в огонь.

– А где были вы, когда это случилось?

– Возвращалась горной дорогой из Понтеведры. Шли проливные дожди, поэтому в пути пришлось задержаться, пока погода не наладилась.

– Тогда кто рассказал вам обо всех этих печальных событиях? Если сами вы при них не присутствовали.

– Томеу удалось сбежать и найти меня. Все тело его было в страшных ожогах. Томеу до последнего пытался спасти моего отца, но тщетно. Через четыре дня Томеу умер. Мне нечем было его лечить, а заходить в деревню я боялась. После того как он скончался, всю ночь сидела на вершине холма и смотрела на наше пепелище. Делать мне там было нечего. И я ушла.