Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

— А именно?

— Властители мира.

Деметрий несколько мгновений молчал. Потом осторожно спросил:

— Ты считаешь, что за всем стоит Руфус?

Рави кивнул. Бросив красноречивый взгляд в противоположный угол, где Клеопатра на повышенных тонах разговаривала с Нубо, он сказал:

— Я считаю, тебе следует поговорить с княгиней. Она часто общалась с Руфусом.

— Возможно. Но вернемся к нему. Для чего ему все это?

— Вы, люди с запада, удивляете меня. Иногда вы недоверчивы и грубы там, где не нужно. Иногда непостижимо глупы, как, например, сейчас ты.

Деметрий рассмеялся.

— Просвети меня, о мудрый человек.

— Властители мира хотят владеть всем. То, чем не удается владеть полностью, они стремятся хотя бы контролировать, охранять, как они говорят. Руфус и его люди должны ехать на север. Княгине и ее спутницам нужно туда же. Может быть, дела пойдут лучше и быстрее, если организовать большой караван? А не поговорить ли мне, Руфусу, с хозяином каравана, глупым Деметрием? Деметрий милостиво разрешит мне ехать с его караваном. Чтобы быть уверенным в отправке каравана, надо ускорить дела торговца, помочь побыстрее их закончить. Кроме того, я хотел бы, чтобы он был мне благодарен и в последний момент не передумал брать меня с собой. Поэтому я вынуждаю одного старого торгового магната быстро заключить с ним сделку. Нанимаю парочку мордоворотов и разыгрываю спектакль: они нападают на глупого Деметрия Преждевременного, а я его спасаю. Теперь он будет мне доверять. Мало того, он поручит мне и моим людям охранять караван.

Деметрий сверкнул глазами.

— Может быть, и так. Но почему этот неожиданный поворот, нападение?

— Мне (я все еще Руфус) нужно несколько дней, чтобы убедиться в моем умении обращаться с верблюдами и знать, что без товаров можно двигаться быстрее. Потом я освобождаюсь от лишних грузов и лишних людей и еду дальше без них, но с их деньгами.

— Наверное, он все взвесил заранее. А также сказал Мухтару, чтобы тот купил у этого недалекого индийца гостиницу. Все равно, мол, скоро он получит деньги назад.

— Недалекий индиец вынужден, к сожалению, с тобой согласиться.

Чтобы убить время, такое невыносимо медленное и тоскливое, они рассказывали друг другу небылицы, развлекали себя песнями и стихами, играли в словесные игры, обменивались придуманными воспоминаниями. Конечно, Деметрий догадывался, что рассказы многих не отличались правдивостью, как, впрочем, и его собственные, и что он был не единственным, кто не хотел рассказывать о себе всю правду.

Самыми поучительными были истории Перперны: о службе в легионах полвека назад, о ничтожных достоинствах и многочисленных недостатках Элия Галла, о походах по пустыням Аравии, о бесконечном времени, проведенном им в рабстве, о прихотях его хозяев, о забавных происшествиях в женских покоях и о своей убежденности в том, что боги не считают необходимым заботиться о жизни смертных, чтобы построить ее на основе разума и справедливости.

— Поначалу я был иного мнения, — заявил Перперна и выставил вперед свою культю. — Где-то чуть севернее этих мест мы, то есть моя центурия, отделились от основного войска, чтобы поискать воду. Мы нашли источник, но князь, которому он принадлежал, не захотел дать нам напиться. Произошла небольшая стычка, и после этого князя больше никогда не мучила жажда. Я был тем, кто освободил его от жажды, поэтому мне можно было освободить его и от других вещей. На нем было ценное кольцо, которое никак не слезало с пальца. Тогда я отрезал палец и без труда снял кольцо. — Он похлопал по едва заметному бугорку на своей одежде. — Все эти годы кольцо было со мной. Кольцо и несколько монет. Это все, что у меня есть. Если не считать моей головы и историй.

— А какое отношение это имеет к твоим взглядам на жизнь? — спросила Глаука.

— Когда я потерял руку, я сначала подумал, что это справедливая плата за отрезанный палец. Но затем я посчитал, что со стороны богов это несправедливо — руку за палец. Причем я знаю, что они ничего не взвешивают и не вымеряют. Иначе мне полагалось бы сейчас еще лет пятьдесят жизни на свободе, в качестве рабовладельца.

Деметрий слушал пространный рассказ старика рассеянно. В мыслях он снова перебирал происшествия, связанные с караваном, наблюдая при этом за поведением княгини. Когда он смотрел на Клеопатру, его настроение чуточку улучшалось, во всяком случае, в первые дни, пока еще не было столько грязи. После того как старик закончил свой рассказ, Деметрий отвел его в сторону.

— Мы не боги, — сказал он. — Но давай попробуем немного взвесить и измерить.

Перперна усмехнулся:

— Ты что, хочешь подарить мне эти пятьдесят лет, господин? Это было бы уж слишком. Ты и так дал мне свободу. А рабы мне ни к чему.

— Здесь, в подземелье, мы все одинаково свободны. Но я имел в виду кое-что другое. — Он прищурил глаза и пристально посмотрел на Перперну. — Прексаспа и девушку.

На лице старика появилась неуверенность и даже, как показалось Деметрию, какая-то виноватость.

— Что ты имеешь в виду, кроме того, что они мертвы?

— Прексаспа убили кинжалом или мечом. Девушку, как выяснилось, задушили.

Перперна кивнул.

— Да, это так.

— Ты видел следы. В том числе следы двоих мужчин в сандалиях.

— Ты внимателен… — Перперна криво усмехнулся. — Но наверное, уже поздно говорить об этом.

— Я тоже так думаю. Мне нужно было внимательнее осмотреть девушку.

Перперна закрыл глаза.

— Что бы это изменило? Все равно они были мертвы.

— Конечно, — согласился Деметрий, — но это заставило бы меня быть более осторожным.

— Чего ты хочешь?

— Теперь, когда твои земляки оказались негодяями, я хочу знать, что ты на самом деле видел. Без оглядки на то, что один римлянин чем-то обязан другим римлянам.

Перперна тихо проворчал.

— Некоторые арабы Мухтара тоже были в сандалиях. Погонщики — босиком. Но…

Он вздохнул и покачал головой:

— И что это даст? Римские сандалии. Без особых примет. Правда, я думаю, что одним из мужчин был Руфус.

— Я не смотрел, как хоронили убитых. Ты не заметил какую-нибудь особенность на трупе девушки?

— Ее голова была подвижной. — Перперна посмотрел в глаза Деметрия. — Настолько, насколько может быть подвижной голова мертвеца, которому кто-то проломил затылок.

— Особый курс обучения ближнему бою голыми руками… Сначала проломили голову, а затем задушили, чтобы оставить следы на горле? Для того чтобы глупый Деметрий не присматривался и остался в неведении.

— В мое время, — сказал Перперна, — такому обучали только телохранителей Августа Октавиана.

— Сегодня это умеют и преторианцы.

— Теперь я спокоен. — Перперна улыбнулся. В его голосе прозвучало почти облегчение. — Собственно, ничего нового я тебе не сказал. Ты и сам обо всем догадался.