Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

— Я подумаю, — спокойно ответила женщина.

Теперь Деметрий знал, что у него в колчане есть еще одна стрела. Он догадывался, откуда взялась его уверенность. Скорее всего, виной тому далекая статуя бога. Недолго сомневаясь, он решил выпустить стрелу.

— Вопрос лишь в том, — прошептал он, — как мы сумеем привезти прокуратора Понтия Пилата туда, в Ао Хидис.

Княгиня вздрогнула. Деметрий готов был поклясться, что она поражена. Но в ее голосе не было слышно ни малейшего удивления, когда она спросила:

— Как ты узнал, что это Ао Хидис?

Он хмыкнул.

— О благородная и милостивая княгиня, восторг моей души, предполагаемая радость моего тела! Когда ты скажешь, откуда тебе известно про Ао Хидис и что связано со статуей, тогда я открою, как догадался, что речь идет именно о нем.

Он хотел встать, но она положила руку ему на плечо.

— Сейан не единственный, кто располагает отважными добытчиками информации, — прошептала она. — У Тиберия все еще остаются верные сторонники в легионах, не правда ли? И у воинов тоже есть тайные службы.

— Удивительно, что македонские княгини все это знают.

— Удивительно, что некоторые торговцы остаются невозмутимыми, когда им рассказывают подобные вещи.

— Ты задержала меня, чтобы поболтать о тайных службах Рима?

Клеопатра сдавила его плечо.

— Говорят, что у Ливии Августы везде были собственные шпионы, которые продолжали работать на нее и после смерти Августа. Злая вдова, смертельная паучиха, в чьих сетях умирали все, кто мог бы помешать ее сыну Тиберию взойти на трон… Что произошло с ее сетью?

— Ею ловит кое-кто другой.

— Кто этот другой?

Деметрий тихо цокнул языком.

— Есть только слухи. К чему ты клонишь?

— Может быть, существует еще четвертая служба, — прошептала она. — Служба информации богатых и влиятельных людей, не желающих зависеть от отвратительного императора или от беспринципных преторианских прокураторов. Еще в те времена, когда Ливия не была божественной, они хотели знать, где и какие товары им приобретать, на каких рынках они смогут их продавать. Четвертая служба, которая посылает своих людей в дальние страны. Что ты, собственно, делал в Африке?

Деметрий повел плечом, на котором все еще лежала рука Клеопатры. Он поцеловал кончики ее пальцев прежде, чем она успела их отдернуть.

— Я думаю, у нас впереди еще много захватывающих разговоров. Если, конечно, мы когда-нибудь выберемся из этого подземелья.

На следующее утро открылось не окошко, как обычно, а массивная дверь. Вошли четыре вооруженных охранника, а за ними полный мужчина среднего возраста.

— От имени наместника мне поручено поприветствовать благородных гостей. В отсутствие князя были сделаны ошибки, достойные сожаления. Лишь сегодня утром мне доложили об этом досадном происшествии. Прошу следовать за мной!

Их проводили (мужчин и женщин отдельно) в помещения, где они могли помыться. Там были приготовлены большие тазы, чистые полотенца и горы свежего нательного белья. После этого бывших пленников привели в зал, где молчаливые слуги подали им тарелки с хлебом, холодным жареным мясом, овощами и фруктами. Кроме того, было светлое пиво, вода, соки и отвары из трав.

Пока они ели, другие слуги внесли их оружие, сумки, дорожные накидки и взгромоздили все это на стол возле входа.

Уполномоченный наместника больше не показывался. От слуг они не смогли добиться ничего конкретного. После того как они подкрепились и разобрали свое имущество, дюжина вооруженных охранников мягко, но настойчиво выпроводила их за пределы крепости.

Коротко посовещавшись и осознав свое бедственное положение, они пересчитали монеты, оставшиеся в их сумках. У одного торговца в нижнем городе, недалеко от загона, они купили в складчину десять ездовых верблюдов и три вьючных. У них осталось еще достаточно денег на продовольствие, чтобы сделать запас на сорок-пятьдесят дней пути. Покидая злополучный город, Перперна обернулся, сплюнул и сказал:

— Чего же им пожелать, землетрясения или пожара?

Деметрий покачал головой.

— Орду преторианцев, опьяненных победой и получивших разрешение грабить. Но прежде нам нужна кое-какая информация.

Клеопатра, ехавшая впереди, резко обернулась. Деметрий не рассмотрел, что было на ее лице, улыбка или гримаса, когда она сказала:

— Информацию следует требовать только тогда, когда знаешь, как ее использовать.

Зима в Кафар Нахуме прошла спокойно. Аферу пришлось лишь три раза выезжать с воинами, чтобы навести порядок в Тивериаде и окрестностях. Город, основанный старым царем Иродом Великим и названный в честь императора, был населен людьми, которые съехались из самых разных мест, и представлял собой вечный источник беспокойства. Здесь постоянно происходили стычки между городскими жителями, столкновения с евреями Галилеи, нападения на таможенников и сборщиков налогов. Кроме того, глупость некоторых людей, уклоняющихся от римских или иудейских законов, привела их в Тивериаду, потому что они считали ее таким же надежным местом, как Десятиградье и другие области на восточном берегу реки Иордан.

— Чтобы жить вне закона, нужно быть честным. И умным, — сказал Гамалиэль, когда в очередной раз разговаривал с Афером и Ксантиппом об одном человеке, находящемся в розыске. — Кто из вас поедет за этим дураком?

Ксантипп указал на Афера.

— Его очередь. Я не хочу два раза подряд.

Афер выехал с небольшим отрядом в двадцать человек. Двое должны схватить и заковать разыскиваемого. А остальные восемнадцать примут участие в подавлении обычных волнений в Тивериаде. По дороге туда и назад они проезжали через Магдалу. Афер оба раза с легкой грустью думал о женщине, которая не захотела жить с ним, а предпочла раввина Йегошуа, с которым они, наверное, уже поженились.

Этой зимой он неожиданно для себя понял, что привык к этой стране и ее жителям и начал их уважать. Не толкователей священного письма, стремившихся устроить весь мир так, чтобы все соответствовало непогрешимым откровениям религиозного учения, которые были записаны много столетий назад и выдавались за слова Единого Бога. Не глубоко набожных узколобых последователей этих проповедников, готовых убить и умереть, отстаивая каноны священного письма. А простых людей, каких было большинство среди евреев: добродетельных, но не фанатичных, соблюдающих законы, но не слепо повинующихся, своенравных, но лишенных ненависти к другим людям. Рыбаков, крестьян, торговцев, их жен и детей. Ему нравились их шутки, теплота, трудолюбие. Он признавался, что охранять их покой не самая худшая обязанность.