Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

Ирена подняла брови и бросила на него острый взгляд.

— Ливия интересовалась в основном своей личной властью, мыслями и делами важных людей Рима. Но не военными играми на границе. Ее шпионская сеть, кто бы ее ни унаследовал, не предназначена для этого.

— Значит, император или Сейан?

Гамалиэль откашлялся.

— Я служу царю Ироду Антипе, — сказал он. — Он друг императора. Оба прокуратора, которые должны весной послать своих воинов, тоже служат Тиберию Августу. Мы чтим его и повинуемся ему. — Он слегка улыбнулся.

— Это вовсе не означает, — возразила Ирена, — что Тиберий обо всем заботится. Говорят, что на острове Капри он занимается удовлетворением своей любовной страсти к детям, рабам и козам.

Афер вздохнул.

— Значит, вы считаете, что этот план разработал Сейан, всемогущий начальник преторианцев? — спросил он.

— Я предполагаю, что руководитель третьей группы, которую ты должен свести с двумя другими, человек Сейана, и именно он будет руководить всей операцией. — Гамалиэль закрыл глаза. — Если я смею дать тебе совет, мой друг, то я пожелал бы тебе не только защищать свою грудь от оружия воинов Бельхадада, но и спину. От оружия других.

— Я охотно последую совету друга. — Афер согласно кивнул. — Но что скажет мой командир, начальник крепости?

— Ничего. — Ирена плотно сжала губы. — Начальник крепости служит Ироду Антипе. Ему не пристало вмешиваться в компетенцию Сейана. В компетенцию империи.

Однажды весенним вечером прибыл долгожданный курьер из Сирии. Он сообщил Аферу, что в пустыню отправился большой караван без товаров, который возглавляют бородатые мужчины. Кроме того, несколько групп паломников, не отличающихся излишней набожностью, скоро прибудут в Иерусалим. Афер догадывался, что все эти люди вместо товаров и религиозных принадлежностей имеют при себе оружие. На какой-то миг он даже развеселился, представив, как выглядят настоящие римляне, воины римского легиона, с отросшими бородами.

На следующее утро Афер передал свои полномочия Ксантиппу и попрощался с Иреной и Гамалиэлем. Своего молодого слугу он оставил в крепости. Его сопровождал только Тисхахар.

— Мне действительно придется ехать, господин? — спросил раб, когда они по узким переулкам Кафар Нахума вели за поводья двух ездовых лошадей и одну вьючную.

— Если тебе это не нравится, ты можешь встать на четвереньки и нести лошадь на себе.

Пограничники Филиппа приветствовали их со смешанным чувством. Их лица выражали любопытство и почтение. Один из них не удержался и спросил:

— Начальник разведчиков, ты собираешься в пустыню на великие дела?

— Я хочу приучить моего слугу к верховой езде, — ответил Афер. — Плохие дороги вашей страны как нельзя лучше подходят для этого. — И тут же подумал, что какая-то часть его планов уже успела достичь ушей тех, кто ни за что на свете не должен был получить доступ к информации.

Посреди холмов восточнее озера Геннесар на второй день поездки он встретился с Нуманом. Араб уверял, что все идет хорошо и приготовления более или менее завершены. Афер дал ему последние указания и назначил несколько возможных мест встречи.

Через два дня на окраине Суккофа посланец Ирода сообщил ему, что в Вифании его ожидает советник царя. На следующий день, ближе к полудню, Афер оставил Тисхахара с лошадьми у колодца и отправился в город, где встретился с Никиасом. В конце беседы он сказал:

— Господин, было бы лучше, если бы я знал, как зовут того человека, которому я должен все передать.

— Охотно верю. — Никиас покачал головой. Сожаление в его голосе казалось неподдельным. — Но мне ничего больше не известно.

— И нет никого поблизости, у кого можно было бы спросить? Ни одного человека Сейана? — спросил Афер наугад.

Никиас прищурил один глаз.

— Я не знаю.

Тисхахар и Афер провели ночь на восточном берегу Иордана. На следующее утро они нашли брод и перешли через реку. На западном берегу, как будто случайно, их ожидал римский центурион с восемью воинами, которые, вернее всего, были из Самарии. Центурион передал Аферу, что в Иерусалиме тот сразу же должен идти в крепость.

До пасхи оставалось десять дней. В Иерусалим стекались многочисленные потоки иудеев из отдаленных местностей, которые хотели провести праздник несоленого хлеба в священном городе, возле храма. Афер предполагал, что они, пользуясь случаем, надеялись также повидаться со старыми друзьями и родственниками. Когда паломники приближались к городу, то набожные евреи приветствовали их возгласом: «Хвала тому, кто пришел сюда во имя Господа» — и вручали пальмовые ветви. Один бородатый мужчина протянул пальмовые метелки Аферу и Тисхахару, но другой, более строгий и внимательный, потребовал вернуть их обратно: «Не для язычников!»

В городе было столько народу, что Афер и его слуга с трудом продвигались вперед. Из вежливости и боязни кого-нибудь толкнуть и тем самым спровоцировать беспорядки Афер вскоре спешился и велел Тисхахару сделать то же самое. Они повели лошадей за поводья. Афер вздохнул с облегчением, когда им наконец удалось добраться до крепости.

Передав животных конюху, они проследовали за адъютантом одного из офицеров, который проводил их в комнату на втором этаже. Ее дверь выходила в открытый коридор, опоясывающий второй внутренний двор.

— Скромные покои, — как бы оправдываясь, сказал адъютант и указал на стол с кувшином и тазиком и мешки с соломой, покрытые кожаными одеялами. — Приходится размещать много гостей. Поэтому, к сожалению, лучших помещений нет.

Афер встал на цыпочки и выглянул из окна. Они находились на северной стороне. Город спускался далеко вниз к стене.

— Это лучше, чем жаркая южная сторона с видом на храм, — сказал он. Из соседнего помещения Афер вдруг услышал громкие, но приятные женские голоса. — Кто это?

Адъютант облизнул губы.

— Красивые женщины, — ответил он. — Только что прибыли. Македонская княгиня из Египта со спутницами.

— Как ее зовут?

— Княгиню зовут Клеопатра. — Он рассмеялся. — Как еще могут звать македонских княгинь из Египта?

В памяти Деметрия осталась долгая, тяжелая, безрадостная езда. Разговаривали немного. По утрам они чаще всего были слишком уставшими. Позаботиться о животных, развести костер, поесть и приготовиться ко сну — вот все, на что еще хватало сил. Он вспоминал редкие встречи с пастухами-кочевниками или с таможенниками, от которых они узнавали, что караван, идущий впереди, неизменно имеет десять дней преимущества.

Ветер, песок и звезды. Жажда и боль в мышцах. Когда в горле пересыхало, разговаривать не хотелось. К тому же Клеопатра предложила мужчинам и женщинам разделиться, чтобы избежать излишних недоразумений. Деметрий одобрил это предложение, остальные тоже согласились. Верблюды переносили трудности лучше, чем люди, и спокойно шли по пустыне двумя группами.