Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

Только спустя несколько дней, когда в полуденную жару он лежал на песке в тени нависающей скалы, Деметрий вдруг понял и причину поведения Руфуса, и к какому сроку тот должен был прибыть на место.

Может быть, это была одна из причин. Возлюбленную прокуратора, которую нельзя было взять с собой (или не захотевшую с ним ехать), конечно же, нельзя было убивать. Это было ясно давно. Нет, была другая причина, и Деметрий так разозлился на себя за медлительность своего мышления, что его усталость как рукой сняло.

Руфус его раскусил, но он не нужен был Руфусу. Во всяком случае, сейчас. Деметрию понадобилось слишком много времени, чтобы распознать в римлянине преторианца, человека всемогущего Сейана. Руфус явно думал быстрее, даже быстрее, чем Клеопатра. Женщина, высказав подозрение по поводу его самого, не получила от Деметрия ни подтверждения, ни отрицания.

В какой-то степени они с Руфусом были братьями по оружию. Римские торговцы, подданные императора, нуждались в информации для процветания своего дела. И поскольку тайные службы императора и преторианцы не давали им никаких сведений, они организовали собственную разведывательную сеть. Наряду с первоочередными проблемами, такими, как рынки, товары, цены, потребности, они старались разузнать обо всем, что касалось или могло касаться торговли, могло повлиять на торговые отношения между народами.

Другими словами, они собирали информацию обо всем. О том, какие князья к чему питают особую страсть; в каких оазисах римским купцам лучше торговать не самим, а через посредников; какой правитель крошечного государства в пустыне, в горах или в лесах готовит военный поход против соседей и собирается либо покупать оружие, либо ограбить и уничтожить ближайший караван. Какие ткани предпочитают в настоящее время жены индийских князей, какими клинками хотели бы размахивать хозяева арабских гаваней, какими украшениями хотели бы снабдить свои корабли богатые речные торговцы на реке Тигр. Какой парфянский караванщик по какой цене их предлагает, возможно, обещая при этом дружеское расположение парфянского царя в обмен на уступки в цене.

И Деметрий в мыслях назвал себя болваном. Потом поправился и решил, что он еще и самоуверенный болван. Это надо же! Предположить, что выполняющий особую миссию, наделенный соответствующими знаниями офицер из знатного рода Валериев, совершенно очевидно не являющийся простым центурионом, примет его за простого торговца.

Может быть, Руфусу нужно было, чтобы Деметрий его преследовал? Руфус забрал у него деньги и товары, оставил жизнь и позаботился о том, чтобы его и остальных задержали на десять дней. Потому что Руфус точно знал, что Деметрий будет стараться отомстить, вернуть свои деньги и стоимость своих товаров.

Если Руфус хотел, чтобы его преследовали, то зачем? И в каком направлении? Вероятно, по пути в Ао Хидис. В царство князя-разбойника Бельхадада. На вопрос, что Руфусу там было нужно, ответить было нелегко. Речь идет о серьезном деле. Может быть, люди Сейана что-то проведали о направленных против Рима планах Бельхадада. Но чтобы произвести впечатление на Бельхадада или пресечь его козни, трех дюжин воинов было недостаточно. Существовала ли договоренность с другими? С другими офицерами, с другими войсками? Чем дольше Деметрий об этом думал, тем вероятнее представлялось ему такое положение вещей. Договоренность с определенной целью, на определенное время. Этим можно было объяснить спешку. Но не заточение в подземелье. Очевидно, Руфус предложил Клеопатре ехать дальше быстрее, а она отклонила его предложение. Несмотря на это, Руфус все-таки поехал, потому что причины, заставившие его так поступить, были весомее, чем все уважение, которое должен был испытывать римский офицер к симпатиям и антипатиям такого могущественного человека, как Понтий Пилат. Устранить Деметрия и его людей было бы… Это было исключено, если исходить из того, что Руфус признал его как «брата по оружию».

В итоге он запутался в хитросплетениях собственных мыслей. Усталость одолела его, и он заснул неспокойным, тяжелым сном. Ему снились грузы, которые он взваливал на плечи, а они тут же растворялись; звери, казавшиеся ручными, а потом нападавшие на него сзади. Он видел канатчика, который пытался сделать канат из песка, а позже он сам оказался этим отчаявшимся канатчиком. Деметрию снились темные мерцающие волосы Клеопатры, пряди, которые превращались в оковы, в неосязаемые, но связывающие звенья.

В последующие дни, во время езды и на привалах, Деметрий старался распутать клубок своих мыслей. Постепенно он пришел к выводу, что недостающим звеном в цепи загадок является Мухтар. Пока он не узнает, почему араб поехал с Руфусом, настоящей ясности в этом деле не будет. Остальные части загадки он то и дело сопоставлял в разных вариантах, как в детской игре, где деревянная картинка распиливается на части, чтобы ребенок попытался снова собрать ее.

Наиболее убедительным было следующее построение: Руфус и его люди являются частью какого-то мероприятия, направленного против Бельхадада. Чтобы провести это мероприятие, они должны встретиться с другими воинами в заранее оговоренное время. Чтобы успеть к сроку, им необходимо двигаться быстрее, чем каравану Деметрия. Деметрий, возможно «брат по оружию» из другой тайной службы, со своей немногочисленной командой помочь делу не в силах. А вот деньги его могут пригодиться для приобретения быстрых и дорогих беговых верблюдов и для других целей. Так как деньги Деметрий добровольно не отдаст, то их нужно у него забрать. После странного заточения в подземелье он, как полагается, сопроводит Клеопатру к Пилату. Он и узнает от него больше, и, если повезет, получит назад свои деньги из государственной казны.

Или его с усиленным отрядом пошлют на помощь Руфусу? При условии, что… Все оставалось под вопросом, пока у Деметрия не было новых сведений. О Мухтаре, об Ао Хидисе, о Бельхададе.

Много раз он пытался поговорить с Клеопатрой, когда они случайно ехали рядом и никто другой не мог слышать их разговора. Но Клеопатра утверждала, что об Ао Хидисе она не знает ничего, кроме названия, а о намерениях Руфуса ей вообще ничего не известно.

Когда она время от времени задумывалась о Руфусе и его делах в Ао Хидисе, то испытывала смешанное чувство уважения и отвращения. Он не говорил ничего конкретного, но она знала достаточно, чтобы представить, что ждало центуриона во владениях Бельхадада. И это вызывало уважение. Отвращение… Возможно, это слово было чересчур сильным. Самоуверенность, с которой он разделся и приблизился к ней, не произвела на нее никакого впечатления, как и все остальное, что происходило в ее комнате, в той ужасной гостинице. Убитые? Она не знала ни Микинеса, ни Прексаспа, ни глухонемую персиянку. К тому времени, когда цель будет достигнута, убитых станет еще больше.