Керриган Берн - Опасное увлечение

Устремившись к двери, Арджент толкнул Морли плечом, и инспектор побледнел еще сильней.

Убийца остановился на пороге, но не обернулся.

— А в крови на улицах вам некого винить, кроме самих себя.

И с этими словами растворился во мраке коридора.

Морли обратился к Дориану:

— Блэквелл, поговорите с ним. Объясните ему, что я пытаюсь все изменить. Сделать так, чтобы будущее не было похоже на прошлое.

— Не смотрите на меня, — пожал плечами Дориан. — Не я отвечаю за принятие этого решения.

— А кто? — спросил Морли.

Прищурившись, Дориан посмотрел в темноту коридора, в которой растворился Арджент, отмечая про себя, что он не ушел, а поднялся наверх, туда, где располагались гостевые комнаты.

— Отличный вопрос, инспектор. И полагаю, что ответ на него мы узнаем совсем скоро.

Милли была измотана. Настолько, что казалось, не могла заставить себя погасить лампу и лечь. В голове проносилось слишком много мыслей, слишком много вопросов, она страшилась темноты. Слишком много чудовищ таилось там.

Слишком много воспоминаний.

Усевшись на край удобной кровати, она посмотрела на синяки на запястьях от железных наручников, и персико-кремовая спальня отступила на второй план. Принявшая ванну, причесавшаяся, закутанная в ночную сорочку, она замерла и сидела неподвижно, потеряв счет времени.

Якоб был в безопасности. Она жива. Угроза миновала. Так почему же она чувствовала себя незащищеннее, чем когда бы то ни было? Откуда этот странный комок страха, застрявший в горле?

Почему при мысли о возвращении к своей такой удобной и счастливой жизни она испытывала тоску?

Милли поняла, кто пришел, прежде чем услышала шум. Может быть, подсознательно она его ждала. Потому что в том миг, когда Кристофер Арджент вошел в ее спальню, все вопросы разрешились, все тревоги исчезли. И мрачные тени, казалось, перестали пугать. Потому что он был их неотъемлемой частью, и они навечно вросли в него.

Он был суров и необуздан. Сердит. Лицо каменное, но не холодное, на губах играла усмешка. Даже не глядя прямо на него, Милли читала все по его выражению. Это был не тот мужчина, который всего полчаса назад пел колыбельную ее сыну. Это был совсем другой зверь, которого она, возможно, прежде не встречала.

Милли поразил жар, исходящее от него пламя. Жар и страсть, а также что-то глубокое, более сильное, излучаемое его телом.

Ответное тепло вспыхнуло под ее кожей, она мгновенно растаяла, боясь сжигающего желания.

— Ты… жива. — Его грудь вздымалась, в глазах было странное выражение, будто, идя к ней, он думал, что она ушла или того хуже. — Я имею в виду… — кашлянул он, прочищая горло. — Ты прекрасна. То есть… ты выглядишь лучше.

Он был странный. Ну, страннее обычного. И таким он был с самых катакомб.

Хотя он и закрыл за собой дверь, но не убрал руку с защелки. И Милли показалось, что сделай она шаг к нему навстречу, он сбежит.

— Проходи! — пригласила она, похлопав ладонью по кровати подле себя. — У меня не было возможности толком поблагодарить тебя.

— Ты не обязана.

— Глупости, — просительно проговорила она. — Садись!

Он покачал головой, делая шаг назад.

— Я на минуту. — Его глаза горели, движения были резки и стремительны, а не размеренны и плавны, как обычно. — Но я должен был тебя увидеть.

Он повернулся спиной, собираясь уйти.

— Не уходи, — протянула она руку к нему.

— Прости. Мне не следовало приходить.

— Я не боюсь тебя, — с вызовом произнесла Милли.

Он бросил на нее взгляд через плечо.

— А следовало бы.

— Знаю.

Встав, она принялась расстегивать свою ночную сорочку, стягивая ее с плеч и позволяя ей соскользнуть вниз, обнажая тело. Одежды на ней не было. Но как голый стоял перед ней он.

— Благодаря тебе я жива. И мне хочется почувствовать себя живой.

Это все, что ей удалось выговорить.

Но незримая внутренняя преграда, отделявшая его от нее, рухнула. Кто-то назвал бы ее порядочностью, другие — страхом. Милли знала, что это сложная смесь того и другого.

В конце концов, желание той ночью взяло верх.

Стремительным шагом он отошел от двери и приблизился к ней. Она узнала его грацию хищника, он больше не сдерживался.

Милли охватила дрожь, от которой она не могла вдохнуть, он приблизился к ней, властно заключил ее в свои объятия и жадно поцеловал.

Его смертоносная сила мощной волной подчинила ее. Милли физически чувствовала себя балансирующей на острие кинжала. Желание этого опасного мужчины, столь пронзительно мощное, было неописуемо эротичным. Его язык мягко вошел в ее рот, раздвинув ее зубы, и уверенными ритмичными толчками прильнул к ее языку. Щетина на щеках и подбородке грубо царапала ее.

Его руки были еще грубее.

Блуждая сразу везде, его шероховатые ладони пробуждали в ней ни с чем несравнимые ощущения. Дойдя до изгиба ее ягодиц, он притянул их к себе. Даже сквозь брюки Милли почувствовала, что его длинный ствол тверд как камень. Ощутила его жар в том месте, где соприкасались их тела.

Она забыла обо всем, ей стало легко и радостно, не хотелось больше ничего. Только почувствовать его тяжесть. Его тело внутри себя.

Осмелев, она опустила руку и схватила его возбужденное естество. Он застонал и оторвал от нее свой рот. Его губы блестели от влаги, и глаза горели грозным чувственным пламенем. Ее имя вырвалось из его горла хриплым стоном.

— Я хочу лечь под тебя. — Отпустив его, она потянулась расстегнуть пуговицы его рубашки, обнажая твердые как скала плечи.

— Я не могу…

— Не перечь мне, — чуть слышно приказала Милли, осыпая поцелуями скользкую сеть шрамов на его плече, по мере того как рубашка сползала вниз. — Не запрещай мне быть доброй. Я должна быть добра к тебе. Ты обязан мне это позволить.

Арджент дернулся и замер, когда она поцеловала его плечо, но его руки не отпускали ее. И мгновение спустя он наклонил голову и его губы впились в нежную ямочку у нее на шее.

Сердце Милли растаяло, как и ее лоно, сделавшись мягким и влажным, готовым принять его.

Его второй поцелуй был нежнее, бархатнее, но все таким же страстным и властным. Милли настолько забылась, что едва заметила, как упала на пол его рубашка и сползли вниз брюки. Он отшвырнул их вместе с туфлями, прежде чем толкнуть ее обратно на кровать, крепко держа руки у нее за спиной, чтобы смягчить падение.

Медленно, неловко он взобрался на нее, тяжело и непристойно дыша ей в ухо. Она почувствовала, как его член вытянулся над ней, твердо и настойчиво упираясь в ее бедра.

Его жадный рот нашел ее губы. Она отвечала на его поцелуи, гладя его по спине, по его шелковистым волосам. Она ждала, что этот миг станет взрывом похоти. Бешенной, стремительной кульминацией ужасающей ночи.