Сабрина Йорк - Влюбленный лэрд

– Какие условия? – удивился Лахлан, а в его воображении совершенно не к месту возникли видения: она в его постели, они занимаются любовью. Да ведь не о таких же условиях шла речь! Он замотал головой, чтобы прогнать навязчивые видения.

– Хорошо. Каковы ваши условия? – решительно спросил герцог.

Лана наклонилась совсем близко к нему. Все вокруг мгновенно утратило свое значение, границы мира сузились до короткого расстояния между их лицами. Они смотрели друг другу в глаза, их больше ничто не разделяло, кроме их горячего дыхания.

– Я хочу попросить вас об одном – чтобы вы еще раз рассмотрели вашу глупость под названием «огораживания», – медоточивом голосом сказала она.

– Это не глупость, – опять вмешался Дугал, нарушив возникшую между ними связь.

Лахлан бросил на него сердитый взгляд, красноречиво говоривший, чтобы он попридержал язык, затем снова обернулся к Лане.

– Что вы имеете в виду под словом «рассмотрел»?

Лана была сама страстность. Живое воплощение ангела, но ангела-мстителя.

– Поговорите с людьми. Выслушайте их. А еще лучше съездите туда, откуда были согнаны люди. Поглядите на вымершие деревни, на последствия своего решения, на обыденную правду жизни. Все взвесьте, все оцените, и если вы и тогда продолжите настаивать на своем, подумайте, какое решение принял бы ваш отец, окажись он на вашем месте.

Лана была величественна, прелестна и вместе с тем крайне серьезна.

– Мисс Даунрей, – Дугал едва не плевался желчью и злобой, – вы хотя бы представляете, с кем разговариваете? Это его светлость, герцог, а вы кто? Вы знаете, какой властью он обладает? Властью над этим замком, над тем миром, в котором вы живете? Над вашей жизнью, в конце концов?

Прежде чем Лахлан успел поставить Дугала на место, а ему очень не понравился тон его кузена, Лана повернулась к Дугалу и презрительно фыркнула прямо ему в лицо:

– Никакой власти надо мной у него нет. Он уже успел разрушить почти все то, что раньше меня окружало. Мой покой, мою уверенность в будущем, даже ту деревню, где я выросла. Кроме этого ожерелья, у меня больше ничего нет. И его он не получит, если я взамен не получу то, что мне нужно.

Лахлану было и больно, и стыдно, в нем проснулись угрызения совести. Правда, брошенная прямо в лицо, оказалась слишком горька.

– Я лучше выброшу его обратно в море, чем отдам человеку, который намерен разрушить жизнь всех, кого я люблю.

Сердце Лахлана сковал страх. Нет, нет, он не допустит этого, ни за что не допустит! После стольких лет страха и мучений. После того, как он воспрянул духом. Ему нужен камень из креста Макалпина! Это был для него вопрос жизни и смерти, если не больше.

– Я могу отнять его у вас.

Он даже не понял, как у него вылетели эти слова, скорее всего, это произошло от отчаяния.

Лана смело взглянула ему в лицо и улыбнулась. Вся обида на нее сразу куда-то ушла.

– Вы этого не сделаете.

– Откуда такая уверенность?

– Ваша мать многое мне о вас рассказала, в том числе и то, что вы человек чести. А человек чести не способен на такую подлость.

Черт.

Все его скверные и жесткие намерения сразу испарились. Ее убежденность в его честности развеселила Лахлана, он едва не рассмеялся, хотя в их разговоре не было ничего смешного. Откровенно говоря, ему пришлись по сердцу ее горячность и прямота. Непонятно почему, но она все больше и больше ему нравилась.

– Мисс Даунрей, вы намекаете на мою порядочность, тогда как сами поступаете не очень порядочно.

– Что поделаешь, – вздохнув, она подняла глаза кверху, – такова жизнь, в ней нет справедливости.

– Да, конечно, нет, – вздохнул Лахлан. Если бы в жизни была справедливость, то родители не умирали бы преждевременно, а дети не попадали бы в не очень любящие дядины руки. Детей не лишали бы любви, да и не только детей.

Если бы была справедливость, ему не надо было бы восстанавливать родительский замок и его не посещали бы по ночам жуткие призраки умерших.

Если бы была справедливость, то между ними могли бы завязаться более близкие отношения. Более продолжительные. Настоящие.

Лахлан посмотрел на молчавшую Лану, в глазах которой вспыхивали огоньки. Он не мог дать ей то, о чем так просили ее глаза и губы. Ну что ж, тогда она получит то, что он может ей дать. Выражение его лица стало твердым.

– Хорошо, я поговорю с жителями и внимательно их выслушаю.

– А также посетите деревни и земли, с которых их согнали?

– Да.

– А также спросите себя, был бы ваш отец доволен тем, что вы делаете?

Очень деликатная просьба, ставившая Лахлана в затруднительное положение. Он промолчал.

– И когда вы выполните обещанное, то вы… пересмотрите свое решение?

– Посмотрим.

Уклончивый ответ.

По иронии судьбы, если бы он смог восстановить крест, то проклятие утратило бы силу, и тогда сама собой отпала бы необходимость прибегать к таким крутым мерам, как огораживания.

От одного вида огоньков, плясавших в ее глазах, у него замирало дыхание, а ноги слабели. Его охватывали дрожь и волнение. В его душе боролись разные желания. Ему очень не хотелось огорчать ее, но, судя по всему, ему придется это сделать. Учитывая то, что ему было известно об огораживаниях, выслушивая откровенные высказывания его приятелей-лордов, он видел, что все намного сложнее, чем думала Лана. Да и среди простых людей уже поползли слухи. Очистка земель на самом деле была наиболее простым и законным способом обогащения одних за счет разорения других.

Но Лана выглядела такой счастливой и довольной! В ее глазах светилось столько надежды и доверия к нему! Ну что ж, для того, чтобы смягчить неизбежный удар и последующее разочарование, надо ей намекнуть, что все не так просто.

– Не могу обещать вам, мисс Даунрей, что потом мое мнение изменится. Я вообще ничего вам не обещаю.

В самом деле, как он мог ей что-нибудь обещать?! Особенно когда ему были так нужны деньги.

Жаль, что сокровища Росслин бесследно канули в глубине веков. Да и существовали ли они на самом деле, это ведь была всего лишь легенда. Но как бы они сейчас ему пригодились!

После обеда дамы ушли к себе, и Даннет пригласил Лахлана в свой кабинет, чтобы там пропустить по стаканчику виски. К удивлению Лахлана, кабинет Даннета располагался в одной из башенок, откуда открывался прекрасный вид на окрестности замка.

Они уселись возле уютно горевшего камина и, смакуя виски небольшими глотками, отдали ему должное. Даннет оказался очень приятным собеседником, потому что не болтал почем зря. Лахлан сидел, обдумывая все то, что произошло с ним в течение этого дня; тут было над чем поразмыслить. То, что случилось с ним сегодня, было не только удивительно, но и крайне важно. Во-первых, он встретил девушку из своего сна, во-вторых, неожиданно узнал, что его мать, скорее всего, не покончила с собой, и, наконец, в-третьих, нашел камень, который, несомненно, когда-то украшал крест Макалпина. Одно потрясающее открытие за другим, как будто все было кем-то специально подстроено. Случайное ли это совпадение или ниспосланные ему свыше откровения? В любом случае все это с трудом вмещалось в его сознании.