Сабрина Йорк - Влюбленный лэрд

Но на первом месте, конечно, стояла девушка. Ее образ, ее чудесный дар затмевали важность и значимость всего остального. Она была полна очарования, пленяла своей свежестью, веселостью, искренностью и, как ни странно, совершенно неженской смелостью.

Перед его мысленным взором возникли ее губы, грудь, волосы…

Он помнил окружавший ее аромат юности, прикосновения ее пальцев.

Конечно, рисовавшиеся ему соблазнительные картины никак нельзя было назвать приличными, и не стоило ими увлекаться. Лана находилась под опекой Даннета. А Лахлан – герцог из проклятого рода, поэтому мысли о любви следовало отбросить прочь. Но если его желания невыполнимы, то, возможно, он хотя бы может позволить себе рисовать в своем воображении пленительные картины? Играть чудесными образами, предаваться мысленному наслаждению?

В сущности, в этом не было ничего плохого. Плохо было только то, что он увлекся этой игрой в присутствии Даннета. Как бы тот что-нибудь не заподозрил!

Сделав над собой усилие, Лахлан прогнал соблазнительное видение полуобнаженной Ланы на его постели прочь и попытался сосредоточиться на вопросе, который касался его и Даннета. Как ни хотелось ему нарушать мирную, дружескую атмосферу кабинета, но пора было приступать к делу.

Лахлан глубоко вздохнул, поднял глаза к потолку и задал вопрос – не прямо хозяину, а куда-то в сторону:

– Итак, Даннет, вы обдумали мое предложение? Вы приняли решение насчет огораживаний?

– Да-а, принял. – Барон задумчиво почесал в затылке. – Я все обсудил с женой. Как мне не жаль, но я никак не могу выполнить ваше распоряжение.

Черт, отказ не удивил Лахлана, хотя, рассчитывая на благоразумие Даннета, он надеялся услышать нечто другое. Впрочем, такой ответ соответствовал характеру Даннета. Несмотря на это, барон ему нравился, но, поставив ультиматум, Лахлан тем самым отрезал все пути к отступлению. Теперь, как это было ни горько, ему оставалось только одно – лишить Даннета права владения Лохланнахом, попросту говоря, выгнать его из родного дома.

Даннет нахмурился, по выражению лица Лахлана угадав, о чем тот думал, но идти на попятную он не собирался.

Твердость принципов шотландского барона вызывала одновременно и уважение и сожаление.

– Жаль, очень жаль это слышать, – вздохнул Лахлан.

Вдруг непонятно отчего Даннет улыбнулся:

– Мне почему-то кажется, что со временем ваше мнение переменится.

Лахлан усмехнулся:

– Вряд ли.

– Но вы же обещали Лане еще раз рассмотреть ваше решение.

– Да… поживем – увидим.

Даннет внимательно посмотрел на него, покачал головой и сухо отозвался:

– Понятно.

Барон явно расстроился, затем снова налил виски им обоим и, помолчав, воскликнул:

– Мне тут в голову пришла одна мысль. Не хотите ли завтра проехаться со мной по моим владениям?

– С удовольствием, – обрадовался Лахлан. Идея ему понравилась: было интересно посмотреть, как идут дела у такого рачительного хозяина, как Даннет.

– Я покажу вам кое-какие нововведения, а также расскажу о других, которые уже на подходе. Благодаря введенным улучшениям доход от поместья значительно повысится.

Ясные глаза Даннета сверкали от радости, по его виду сразу было понятно, к чему он клонит. Упомянутые им нововведения должны были повысить доходность и стать заменой огораживаниям. Уже поняв, какой хороший хозяин Даннет, Лахлан не сомневался в его правоте. Плохо было только одно – для всего этого требовалось время, которого у Лахлана как раз и не было.

– А потом, – задумчиво продолжил Даннет, – проедемся вдоль границы с землями Олрига. Вам будет весьма любопытно сравнить одно с другим.

Лахлан удивленно поднял брови:

– А что, такая большая разница?

– Еще какая, – буркнул Даннет, мрачнея. – Олриг уже согнал людей со своих земель. Вы собственными глазами увидите, на что они теперь стали похожи. Так вам будет легче представить, как будут выглядеть ваши владения после задуманной вами очистки. Думаю, Лана останется довольна.

Лахлан согласно закивал. Он был глубоко благодарен Даннету за то, что тот шел навстречу его намерениям. Однако Лахланом двигала не только необходимость сдержать данное им обещание, но и любопытство. По словам его приятеля Кэмбелла, огораживания были наиболее простым и законным способом избавиться от лишних ртов. Не очень понимая, почему каждый раз, когда речь заходила об огораживаниях, Даннет мрачнел на глазах, он решил проверить, в чем тут дело. Может быть, после их поездки он поймет, в чем причина столь упорного сопротивления его баронов. А разобравшись во всем, ему будет проще убедить их изменить отношение к огораживаниям.

Кроме того, он дал слово Лане. А раз дал, то надо было его держать.

Она считала его человеком чести. Очень лестное мнение, и как бы это ни было смешно, ему не хотелось ее разочаровывать. Вот поэтому он собирался завтра проехаться вместе с Даннетом и еще раз как следует все обдумать.

Пересмотрит ли он свои планы? Вряд ли.

Напрасно все они надеются на лучшее, его окончательное решение станет для Ланы неприятным сюрпризом.

Они помолчали, а потом, словно сговорившись, принялись болтать о чем угодно, но только не об огораживаниях. Даннет поведал о своем нелегком детстве, которое было таковым из-за властного характера его дяди, трудностях управления хозяйством, о своем романе с Ханной, в котором были смешные моменты, вызвавшие у Лахлана улыбку. Кое-что Даннет рассказал и о своем брате – Эндрю. Он отзывался о нем с подлинной теплотой. Лахлан, у которого не было ни братьев, ни сестер, ему позавидовал. Ему очень захотелось иметь такого брата, как Эндрю, а еще лучше, если бы его братом был сам Даннет.

Погруженный в свои мысли, Лахлан вполуха слушал вовсю разошедшегося Даннета, который с воодушевлением описывал прекрасное будущее его поместья, которое наступит после того, как будут осуществлены задуманные им вместе с женой преобразования. Даннет буквально излучал уверенность, уверяя Лахлана, что если все бароны графства Кейтнесс объединятся в одну гильдию и будут вести хозяйство общими усилиями, поддерживая друг друга в тяжелые времена, то графство станет одним из самых богатых и процветающих в Шотландии.

Лахлан слушал не перебивая. В успех баронской коалиции он не верил. Зная на личном опыте, как шотландцы не любят совместную работу, как они бранятся и ссорятся из-за какой-нибудь коровы или свиньи, он сразу утратил всяческий интерес к планам Даннета. Тем не менее он делал вид, что внимательно слушает, иногда к месту вставляя какой-нибудь пустяковый вопрос. Он проявлял умеренное внимание, стараясь не обнадеживать Даннета и не огорчать его полным равнодушием. В том, что затея Даннета провалится с треском, он не сомневался.