Блайт Гиффорд - Дева и плут

— Тогда Он знает, что я мошенник. Обманщик. Плут. Я не настоящий пилигрим, сестра. — Он с иронией бравировал своим положением, словно видел в нем повод для гордости. — Меня наняли за деньги.

Чтобы поклониться святыне и сделать кое-что еще, в чем он не мог признаться.

— У всех пилигримов есть секреты, — нараспев сказала сестра Мария. Она явно почувствовала в его ответе недосказанность, но не стала допытываться, о чем он умолчал. — Господь все равно любит нас, что бы мы ни скрывали.

Он вперил взгляд в ее лицо. Не содержат ли ее слова скрытого смысла? Кажется, нет. Она не знает, какую судьбу настоятельница уготовила для ее драгоценной Ники.

— Сестра, вы провели всю жизнь вдали от мирских искушений. Неужели и у вас есть секреты?

— И с Божьей помощью я их сохраню.

Размышляя над значением ее слов, Гаррен невольно позавидовал стойкости ее веры. Эта вера заключалась не в лицемерном оправлении обрядов, но жила глубоко в ее сердце. Бог не обманывал чаяний сестры Марии. По крайней мере, до сих пор. Если бы все церковники были такими, он и по сей день был бы в монастыре. И был бы счастлив отпустить туда Доминику.

— Вы назвали ее Никой, — произнес он, борясь с чувством вины за то, что ему предстояло сделать.

Сестра Мария изменилась в лице.

— Что вы сказали?

— Я спросил, почему вы называете ее Никой.

Она улыбнулась, и вокруг ее глаз собрались морщинки.

— Я знаю ее с самого рождения. Так она называла себя, когда училась говорить.

— С самого рождения? Но я думал… — Он осекся. Не стоит давать ей понять, что он обсуждал девушку с матерью Юлианой.

— Я сказала «с самого рождения»? Я имела в виду — с того дня, когда Господь поручил ее нашим заботам. — Слишком низенькая, чтобы достать до его плеча, она мягко потрепала его по руке. — А теперь Он препоручил ее вам.

Все. Довольно напоминаний о его грядущей подлости.

— Сестра, выходит, это не первое ваше паломничество?

— Четвертое. Я ходила в год Черной смерти, чтобы помолиться о душах, которые были на попечении старого графа. Правда, и граф, и сестра, которая сопровождала меня, тогда умерли. — Ее глаза затуманились скорбью. — Но остальных Блаженная Ларина уберегла. С тех пор мы ежегодно отправляем кого-нибудь поблагодарить ее за спасение. И еще раз я ходила в год избрания Папы Иннокентия.

— А третий?

Сестра Мария отвернулась и устремила взор в сторону кухни.

— Третий… очень давно. — Она взялась за посох, тяжело навалилась на него и сделала шаг. — А теперь, если позволите, мне нужно взять мои вещи.

Он посмотрел ей вслед. В каждом ее движении сквозила боль. Пусть она принимала паломничество и раньше, но раньше она была моложе.

— Сестра, — окликнул он ее, — можно попросить вас об одном одолжении?

— Меня? О каком же, дитя мое?

— Знаю, вы бы предпочли идти пешком наравне со всеми, но… — Но что? Какое оправдание сочинить, чтобы уговорить ее пожалеть свои больные ноги? — Но мой конь Рукко привык нести на себе седока. Идти порожним для него непросто. — Боевой конь и не заметит веса ее хрупкого тела, но ей об этом знать необязательно. — Кроме того, вы единственная бывали в этом путешествии раньше. Если вы поедете верхом, то сможете смотреть за дорогой и направлять нас.

— Благослови вас Бог за вашу доброту. — Она лукаво улыбнулась, и на ее щеках показались ямочки. — И вправду, зачем мучить бедное животное? Оно же не виновато в том, что его хозяину наскучило ехать верхом. Я как раз молилась о том, чтобы Господь помог мне перенести тяготы путешествия, и вы тут как тут.

— Не путайте мою помощь и помощь Всевышнего, сестра. Это совершенно разные вещи. — Как ни жаль, но скоро она в этом убедится.

— Иногда Божья помощь приходит с самой неожиданной стороны.

«И Божье наказание тоже», — подумал он.

Доминика протиснулась в темную, прокопченную дымом кухню, и у нее разбежались глаза. Тушки кроликов, лесных голубей, жирных гусей свисали с потолочных балок в изобилии, какого ей еще не доводилось видеть. Запах подсохшей крови смешивался с ароматом свежеиспеченного хлеба. Поварята сновали туда-сюда, удирая от окриков повара, как она сама только что удрала от гнева Спасителя.

Он злился на нее, как будто это Доминика рассказала тому приятному юноше и его жене, как он воскресил лорда Уильяма из мертвых. А даже если и так, то что? На его месте она бы гордилась тем, что совершила чудо. Впрочем, может быть, он и прав, ведь, как любила говаривать матушка Юлиана, гордыня предшествует погибели.

— Не все сразу! Встаньте в очередь! — рявкнул повар. Из глубин кухни выбежал его маленький помощник и добавил к горе сыра и разномастных, покрытых землей овощей, сваленных в кучу на столе, буханку вчерашнего хлеба. — Хорошо бы граф предупреждал о своих добродетельных намерениях загодя.

Послушно пристроившись за глуховатой толстухой, Доминика с невольной завистью принялась рассматривать ее пошитый из тонкой шерсти балахон. Та косилась из-под ресниц на высокого и тощего мужчину, стоявшего рядом.

Он ответил на эти знаки внимания улыбкой и согнулся в поклоне.

Доминика торопливо опустила глаза долу. Заметив на полных лодыжках толстушки алые чулки, она опешила. Разве честным женщинам пристало носить столь яркие цвета? Кто она? Может быть, раскаявшаяся блудница?

— Хорошая пища крайне важна для баланса жизненных соков, — сообщил высокий мужчина.

Толстуха приложила ладонь к здоровому уху.

— Сударь, вы, случайно, не лекарь?

— Меня зовут Джеймс Ардерн, — ответил мужчина и снова отвесил поклон. — Я действительно лекарь и прибыл сюда из Сент-Джона.

— Ах, какая удача, что вы идете с нами!

— А вы, сударыня, откуда будете? — спросил он.

— Из Бата, — ответила она. — Я Агнес Кроптон, вдова. — И когда Лекарь направился к выходу, кокетливо помахала пальцами ему на прощание.

Вдова . «Не судите, да не судимы будете», — напомнила себе Доминика, глубоко раскаиваясь в том, что мысленно оговорила почтенную вдову, и пробормотала:

— Соболезную вашему горю.

— Которому именно?

— Смерти вашего мужа. О, простите… И вашей глухоте, конечно же, тоже. — Доминика вздохнула, скучая по тишине монастырской обители. Общаться с Богом было проще, чем с незнакомыми людьми.

— Я имела в виду, которому из мужей. — Повар отвернулся, и она мигом стащила кусочек сыра и сунула его в рот. — Что касается моей глухоты, то такой меня сделал мой второй муженек. Дрянной он был человек. Бил меня смертным боем, и по голове тоже. Спасибо, Господь быстро прибрал его. — Она выразительно кивнула. — Но это было очень давно.

— Следующий! — крикнул повар, и Доминика подпрыгнула на месте.

Вдова между тем продолжала:

— Хорошо, что среди нас есть лекарь. Какие только напасти не случаются в путешествиях. Вот когда я была в…