Блайт Гиффорд - Дева и плут

Ноги ее быстро устали. Впору было позавидовать выносливости Рукко, могучие мышцы которого слаженно перекатывались под рыжеватой шкурой. Она вытянула шею и нашла глазами Спасителя. Как и его конь, он шел упругим, размашистым шагом.

Пока было время, она принялась составлять в уме благодарственную фразу, с которой собиралась к нему обратиться. Конечно, удобнее было бы ее записать, но пергамента у Доминики было в обрез. Хорошо, если его хватит на записи о путешествии. Наконец правильные слова были подобраны. Несколько раз она мысленно повторила их в такт своему шагу. Осталось дождаться, когда они со Спасителем останутся наедине. Только тогда — чтобы не услышала сестра Мария — она произнесет их вслух. Монахиня не любила, когда вокруг нее суетились.

К моменту, когда Спаситель объявил о привале, Доминика взмокла под своим шерстяным балахоном, как истомившаяся в печи булочка. Он помог сестре спешиться, и она заметила у него подмышками влажные пятна. «А ему тоже жарко», — подумала она с удивлением. Кто бы мог подумать, что такая святая душа обитает в обычном грешном теле, которое потеет не меньше ее собственного.

Тайком за ним наблюдая, она увидела, как он зашел за дерево, чтобы облегчиться. Выходит, и ему приходится удовлетворять телесные нужды. Потрясенная, Доминика представила его за этим занятием, и ее щекам стало жарко, но уже не от солнца. Она поспешила прогнать греховную картинку из головы и попросила небеса о прощении.

Когда Спаситель вернулся, а сестра скрылась в зарослях кустарника, она подошла к нему и, готовая заговорить, запрокинула голову. Со своим ростом она нечасто смотрела на мужчин снизу вверх, но он был почти таким же высоким, как лорд Уильям, и намного выше аббата.

Собравшись с духом, она выпалила зазубренную благодарность:

— Спасибо за то, что уговорили сестру Марию ехать верхом. Даже в столь малом деле вы проявили себя как Спаситель.

— Никакой я не Спаситель! — процедил он сквозь зубы, кажется, еле сдерживаясь, чтобы не накричать на нее, и мельком оглянулся на остальных. — И перестаньте талдычить об этом людям.

— Но вы спасли лорда Уильяма! — К продолжению разговора она не готовилась, и слова вылетали из ее уст сумбурно. — При Пуатье, где наш доблестный Черный Принц с Божьей помощью одержал победу.

— Ну, если это Бог наслал на французов трусость… — На его лицо, как туман поутру, набежало пасмурное выражение. Почему он сердится? Что плохого она сказала?

— Но это было истинное чудо! — Доминика говорила уверенно, ибо слышала немало рассказов о той славной победе. — Нас было втрое меньше, мы были окружены, и все же французы пали, словно их поразила невидимая рука.

— Я верю только вот этим рукам. — Он предъявил ей свои ладони. Большие, квадратные, загрубевшие, они, как она уже отмечала дважды, умели быть необычайно ласковыми. — Это они, а не Бог, принесли Редингтона домой.

В ее воображении все было иначе. Доминика представляла, как над лордом Уильямом появляется ангел в белых одеждах, простирает свою тонкую длань, и тот оживает и поднимается над землей. Оказалось же, что его вынесли с поля, взвалив на плечи, как мешок с мукой.

— Пусть так, но с Божьей помощью. — Она перекрестилась. — Все это знают.

Он опустил руки и раздраженно вздохнул.

— Никто ничего не знает. На самом деле я всего лишь вернул ему долг.

Она мигнула.

— Лорд Уильям тоже воскресил вас из мертвых? — Граф, конечно, был сильным и добрым господином, но о том, чтобы он умел воскрешать людей, она не слыхала. — Я думала, он подарил вам лошадь.

Он надолго замолчал, будто переместившись мыслями в прошлое.

— Он подарил мне новую жизнь.

За раздумьями о том, не спросить ли, что он имеет в виду, Доминика не сразу заметила, как Иннокентий с лаем перебежал через дорогу и на своих коротеньких лапках погнался по полю за кроликом. Безбрежное зеленое море пшеницы мигом поглотило и кролика, и его косматого преследователя.

— Вернись немедленно! — вскричала она и подхватила юбки, чтобы броситься за ним следом, но Спаситель удержал ее за руку.

— Он терьер. Не будете же вы бегать за ним всякий раз, когда ему вздумается поиграть в догонялки. — Губы Спасителя дрогнули в улыбке.

— Но он может потеряться! Он же никогда не бывал за пределами монастыря. — Как он найдет дорогу назад, если даже его владелица не представляет, где они находятся? И половины дня не прошло, как они в пути, а окружающий мир уже пугает ее.

Лай Иннокентия затих где-то вдалеке, а Вдова, которая шла позади, засмеялась.

— Надо было наказать ему, чтобы добыл нам ужин.

— Но он так любит репу… — чуть не плача, проговорила Доминика. Вспомнив, сколько раз ее питомца заставали в огороде с носом, выпачканным в земле, она закусила губу. Вдруг он не вернется? — Где он найдет репу, если убежит?

Теплые пальцы Спасителя все еще держали ее за запястье.

— Пусть побегает на воле. Ничего с ним не станется.

— А если он не вернется? Кто будет о нем заботиться? — Скорее бы вернулась сестра. Она-то ее понимает.

— Пес, у которого оторвано ухо, в любом случае не пропадет, — ответил он, так и не отпуская ее. Под его пальцами пульс ее забился чаще.

Она с грустью вспомнила, как его единственное ушко стояло торчком, напоминая рог единорога, как оно подрагивало, когда он гонялся за своим хвостом. Если он пропадет, как ей пережить эту потерю?

Подошла сестра Мария, и пока Спаситель усаживал ее в седло, Доминика сбивчиво поделилась с ней своим горем.

— Если ему суждено вернуться, Господь приведет его назад. Лучше скажи, ты о нем помолилась?

Доминика пристыженно покачала головой. Она не знала, есть ли у Всевышнего время отвлекаться на поиски пропавших собак.

К ним приблизился оруженосец — миловидный юноша, своими белокурыми локонами напоминавший ангелов на фресках. Смерив Доминику ироничным взглядом, он выпятил грудь и подошел к Спасителю вплотную, всем своим видом демонстрируя, что он здесь не последний мужчина. Наверное, ему хочется доказать, что он уже взрослый, подумалось Доминике.

— Сэр Гаррен, нам пора идти. Мы же не будем сидеть и ждать, когда вернется собака?

Сэр Гаррен — хотя было сложно даже мысленно называть его таким именем — улыбнулся, обнаруживая терпение, которого ему хватало на всех, кроме нее.

— Мы будем сидеть здесь, покуда я не решу иначе. — В его интонации прозвучали стальные нотки — чуть слышные, но вполне ощутимые для того, чтобы и Саймон, и все остальные вспомнили, кого они выбрали главным и чьих приказов должны слушаться. — Почему бы тебе, юный Саймон, не обойти кусты и не проверить, все ли на месте?

И юный оруженосец с пылающими ушами зашагал к леску.

Не прошло и минуты после его ухода, как из молодой пшеницы высунулась лохматая запыхавшаяся мордочка со свисающим из пасти розовым языком. Подбежав к Доминике, пес волчком закружился вокруг нее, вымаливая прощение, и она подхватила его на руки и крепко прижала к груди.