Екатерина Каблукова - Приказано жениться

Он схватил Настю за руку.

– Знаете, мне нравятся русские девушки. Они очень красивые…

– Я рада, что вы по достоинству оценили нашу страну, сударь, – фрейлина попыталась выдернуть ладонь.

Прикосновение мужчины были неприятны.

– О, я готов оценить ее еще больше, если вы составите мне компанию! – воскликнул посол, ничуть не смущаясь сопротивлением. – Я обещаю вам как это… ночной фейерверх! Только для нас!

– Благодарю, но для меня достаточно только что увиденного! – Настя все-таки выдернула ладонь и отошла на безопасное расстояние. – Простите, мне надо идти!

Бросив быстрый взгляд на государыню и убедившись, что Елисавета Петровна не обратила внимание на такое своеволие, девушка торопливо зашагала по дорожке вдоль залива. Посол устремился было за ней, но моментально отстал и остановился, вытирая вспотевший лоб кружевным платком.

– Эти русские фройляйн слишком стыдливы! – воскликнул он на немецком.

Одна из дам, стоявших поодаль, обернулась к нему и призывно улыбнулась, взмахнув ресницами. Пруссак сразу же спрятал платок, расправил камзол и гордо зашагал к ней.

Этого Настя уже не видела. Подобрав юбки, она сошла с тропинки, намереваясь по траве обойти придворных и выйти с обратной стороны, тем самым избежав встречи с любвеобильным послом.

Лужайка оказалась болотистой, и девушке пришлось заложить достаточно большой круг, чтобы не промочить туфли. Настя с досадой подумала о вновь перепачканном платье и пожалела, что сбежала, а не отчитала посла. Впрочем, мужчина был настолько пьян, что наверняка не внял бы словам.

Она почти вышла на длинную аллею, усаженную стрижеными липами, когда странный звук остановил её. Девушка замерла и прислушалась.

Этот звук более всего напоминал рычание, с которым собаки подходят друг к другу, собираясь драться. Только сейчас это рычание было глухим, утробным. Оно раздавалось совсем рядом, заставляя кровь стынуть в жилах.

Настя почувствовала, как Сила вновь покалывает в пальцах. Аллея казалась совсем близко. Ободренная этим, девушка почти беззвучно обогнула кусты и замерла.

Зверь пировал. Это был огромный полуволк-получеловек. Он стоял на четвереньках и с довольным урчанием выедал внутренности у убитого им.

Настю замутило, она запоздало сообразила, что темные пятна, виднеющиеся на траве повсюду – кровь. Прижав руку ко рту, чтобы не закричать, девушка попятилась и наступила на ветку.

Хруст показался громче недавних залпов. Зверь вздрогнул и повернул голову в сторону Насти. Оскалился. Белоснежные зубы блеснули в сумерках. Алые капли стекали по редкой шерсти вниз, на грудь полуволка. Настю вновь замутило. Не то от запаха крови, не то от омерзения, ибо зверь был действительно мерзок. В голове почему-то пронеслись крики «ату её!». Показалось, что вокруг поляны заклубился туман.

Девушка стояла, почти не дыша. Полуволк принюхался, повел ушами. В зеленых глазах вспыхнул хищный огонь. Медленными плавными шагами оборотень начал приближаться к своей жертве.

Будто завороженная, Настя смотрела на него, пытаясь сохранить хотя бы крохи разума. Вот зверь подошел вплотную, поднялся на задние лапы, протянул передние, словно намереваясь обнять.

«Настя!» – раздался в ушах голос Бутурлиной. Девушка встрепенулась. Сила плеснула сама, точно вода, переливаясь через край, обожгла, заставляя вынырнуть из дурмана полузабытья. Зверь громко взвыл и покатился по траве. На его спине виднелся огромный ожог.

Анастасия не стала дожидаться, пока оборотень поднимется. Подхватив юбки, она сломя голову помчалась к спасительным липам, за которыми виднелась аллея. Девушка бежала так стремительно, что не слышала и не видела ничего вокруг, и опомнилась, лишь когда её крепко схватили за руку.

– Настя! – Белов легко удержал невесту, всмотрелся в ее белое, как мел, лицо и нахмурился. – Что?

В эту минуту, глядя на перепуганную невесту, капитан Преображенского полка готов был убить любого.

– Гриша… – девушка постаралась перевести дыхание. Краем глаза она заметила, что вокруг собираются люди и зашептала. – Там… там зверь… и…

Она нервно сглотнула, вновь борясь с тошнотой, подкатившей к горлу при воспоминаниях о мертвом теле.

Впрочем, Белов все понял и так. Выругавшись сквозь зубы, он подозвал к себе кого-то из солдат и перепоручил Настю.

– Сопроводи в фрейлинскую. Никого не подпускать! Головой отвечаешь! Остальные – за мной.

– Нет, – Настя схватилась за рукав мундира, пытаясь удержать жениха. – Не надо, не ходи туда.

Серые глаза с испугом смотрели на преображенца. Тот улыбнулся и, не взирая на остальных, нежно провел рукой по щеке девушки, на секунду задержав лицо в ладонях.

– Настенька, ну сама подумай, нас много, он один… что может случиться, а посмотреть надо. Вдруг изловить удастся.

– А если не удастся? – девушку начал бить запоздала дрожь.

– Значит, ему сегодня повезло, – недобро улыбнулся преображенец. – Ну, будет, ступай.

Он повернулся и направился по аллее. Двое солдат из караула устремились за командиром. Еще один нерешительно дотронулся до руки девушки.

– Барыня, вы того… пойдемте лучше, пока Григорий Петрович не осерчал за своеволие!

– Да. Конечно. Пойдем.

Понимая, что оставаться на аллее бессмысленно и, более того, опасно, девушка позволила себя увести.

Солдат сопроводил Настю до комнаты, а сам стал у дверей, сославшись на распоряжение Белова. Слишком уставшая и потрясенная, она не стала спорить. Девушка прошла во фрейлинскую и опустилась на диван.

В комнате было тихо: императрица все еще гуляла по побережью залива, и Даша с Варей находились при государыне. Насте оставалось надеяться, что её отсутствие не заметят до возвращения Белова. Она поймала себя на мысли, что начинает все перекладывать на преображенца. Это было естественно и… приятно.

Вспомнилось то, как Григорий погладил по щеке, пытаясь успокоить, его золотистые глаза, смотрящие на нее так, будто Настя для него действительно особенная…

Девушка выдохнула и откинулась на спинку дивана, но сразу же вскочила, вспомнив куда и для чего отправился жених, и закружила по комнате. Затем опустилась на колени в углу, где стояли иконы, и зашептала слова обережной молитвы.

Белов уверенно шел вперед. След был свежий, потом к нему примешался запах крови и еще чего-то, отчего бесстрашный волк Григория вздрогнул, сгорбился, опустив хвост, и трусливо прижал уши. Подобное поведение озадачило, но времени останавливаться и разбираться с самим собой не было.

Преображенец вышел на поляну. Уже привычно поморщился при виде растерзанного тела и оглянулся на солдат. Один из них побледнел, но держался, двое других склонились к кустам с характерными звуками. К запаху крови помешались другие запахи, менее приятные. Новички…