Арина Теплова - Крепостная

— Хорошо, — кивнул Урусов, не спуская горящего взгляда с Груши.

— За что же ее так наказали? — не удержался доктор от вопроса. Он прекрасно знал, что Груша крепостная, и наказание могло быть, но зачем князь забрал провинившуюся девушку к себе? Все это вызывало много вопросов в голове доктора.

— Я вам плачу за лечение, — отчеканил князь, окатив доктора холодным взором. — Не задавайте лишних вопросов!

— Извините, Константин Николаевич, — начал заискивающе врач и посмотрел на Грушу, которая лежала с закрытыми глазами на животе и делала вид, что не слушает разговор.

— Покажите, как перевязывать, я сам буду это делать.

— Но я мог бы приезжать… — начал доктор.

— Я сделаю все сам, — отрезал Урусов, и доктор с удивлением отметил ревнивые нотки в голосе князя.

После перевязки доктор уехал, оставив князю небольшую баночку с настойкой опия для того, чтобы облегчить боль Груши. Константин налил нужное количество в ложку и, встав на колени около постели, поднес настойку к губам девушки.

— Я знаю, что ты все слышишь, душа моя, — прошептал ласково Константин. — Выпей, будет не так больно.

Груша медленно открыла глаза, и Урусов в который раз поразился их необычному цвету. Девушка с ненавистью глядела в его лицо.

— Зачем вы остановили наказание? — прошептала она мертвым голосом.

Урусов молчал. Несчастно, с болью, не отрываясь, смотрел на нее. Вчера он хотел, чтобы она умерла. Коньяк затуманил его разум настолько, что он чувствовал себя скорее зверем, чем человеком. Именно поэтому он приказал избить Грушу до полусмерти. Но сегодня, когда хмель выветрился из его больной головы, Константин испугался того, что сделал накануне. Он сразу же решил забрать девушку к себе и заботиться о ней.

— Не старайся, больше ты меня не выведешь из себя, — сказал тихо и примирительно Константин. — Отныне я не буду пить. Вчера я был не в себе. Выпей настойку, малышка.

Груша послушно открыла рот, и темная прозрачная жидкость потекла по ее горлу. Спустя несколько минут ее разум затуманился, и она посмотрела на князя, который так и сидел на коленях у ее изголовья, уже более спокойно.

— Уже день? — спросила она равнодушно.

— Да, Грушенька, день, — ответил Урусов и улыбнулся девушке. Вдруг она улыбнулась в ответ.

— Спина совсем не болит, — сказала она просто, как ребенок.

— Вот и хорошо, — прошептал князь и легко поцеловал девушку в нос.

Андрей верхом на вороном жеребце выехал на небольшой холм и присмотрелся. Собирался дождь, ветер носил холодный воздух по возвышенности. Елагин всматривался вдаль, надеясь увидеть нечто, что могло заинтересовать его.

Уехав из поместья той злополучной ночью, Елагин остановился в одной из ближайших деревень, которая не принадлежала семье Урусовых. Его давний друг-охотник приютил Андрея и скрыл местонахождение от односельчан.

В течение всей последующей недели Елагин исследовал окрестности и искал место, где можно будет спрятать на время Грушу, до того как они уедут за границу. Каждое утро Андрей вставал с мрачными мыслями и чувствовал, что время неумолимо отдаляет его от возлюбленной. Воображение рисовало ему болезненные картины, в которых князь и Груша были вместе. Андрей сознавал, что девушка призналась в любви именно ему, но все же она всегда могла передумать и остаться жить в роскоши с Урусовым.

Другие темные мысли были еще страшнее для молодого человека и вызывали в нем чувство невыносимой беспомощности. Это были думы о том, что князь, возможно, наказал Грушу за ее измену или измывается нынче над нею. Елагин не мог оставаться в неведении относительно судьбы девушки и ежедневно выезжал на границу с поместьем Урусовых, надеясь встретить кого-нибудь из дворовых князя, дабы узнать от них о жизни Груши.

Он знал, что торопиться нельзя и надо устроить все необходимое для побега. Иначе князь в мгновение ока разыщет их, и все усилия будут напрасны. И тогда уже Груша не сможет избавиться от Урусова, ибо его, Андрея, уж точно упекут в тюрьму. Елагин не боялся за свою дальнейшую судьбу, но опасался, что жизнь Груши станет еще безрадостнее и печальнее после неудачного побега. Поэтому он всеми силами пытался успокоить себя и размышлять здраво, не подчиняясь постоянно возникающему желанию немедленно ворваться в поместье и увезти девушку.

Сегодня Андрей в который раз нетерпеливо проскакал уже несколько верст, но до сих пор никого не встретил. Он остановился на небольшом холме, покрытом выцветшей осенней зеленью и напряженно с тоской посмотрел вдаль. На фоне хмурого неба он различил фигуры трех всадников, которые направлялись в его сторону. Спустя некоторое время мужики, вооруженные ружьями, поравнялись с Андреем. Это были крепостные Урусова: Семен, Кузьма и Иван.

— Здорово, мужики! — обратился Андрей к ним.

— Андрей Прохорович, лучше уезжайте отсюда, — начал Иван, останавливая чубатую рыжую лошадь в десятке метров от бывшего управляющего.

— У нас приказ князя стрелять по вам без предупреждения, — добавил Семен.

Андрей мрачно оглядел мужиков. Они держали ружья за спинами и, похоже, не собирались доставать.

— И что ж вы не стреляете? — холодно спросил Андрей, даже не дрогнув.

— Мы что душегубы какие? — обиделся Иван. — Не по-христиански это, зазря по людям палить.

— Мне в поместье надо проехать, поговорить с князем, — заявил Андрей.

— Да не можем мы вас пустить! — ответил Кузьма. — Константин Николаевич осерчает!

— Он и так последнее время зверствует, — поддакнул Семен. — Все ему не так, по каждому поводу кричит да наказывает. А на днях даже приказал Аграфену Сергеевну на конюшне кнутом выпороть.

— Что? — побледнел Андрей. — Как выпороть?

— Да вот так! — вздохнул Иван.

— За что? — спросил, смертельно побледнев, Андрей. В горле его пересохло.

— Дак ясно за что. Когда сговорчивая была, так подарками задаривал, — начал Иван. — А как упрямиться стала, так и показал ей, что она всего лишь девка невольная.

— И что ж, князь стоял и смотрел, как ее кнутом бьют? — спросил пораженно Андрей.

— А то как же, — зло сплюнул Семен. — Федор да Степан, правда, сначала отказались ее бить, но нашелся один заезжий мужик, он и выполнил приказ князя.

Все четверо замолчали, чувствуя некоторое смущение.

— Я должен забрать Грушу, — сказал твердо Андрей, понимая, что сейчас он единственная защита для нее.

— Вы лучше не показывайтесь в имении, Андрей Прохорович, как бы чего дурного не вышло, — предостерег его Семен. — Князь человек пятнадцать вооружил ружьями и охрану у дворца выставил, на тот случай, если вы приедете.

— И что ж вы так печетесь-то обо мне? — спросил ехидно Андрей.

— Дак вы к нам всегда по-божески относились, просто так не обижали, — сказал, тяжело вздохнув, Иван. — До вас-то управляющий у нас больно лютой был, каждый день на конюшне секли кого-нибудь. Что ж, мы не помним добро ваше?