Ана Светова - Продолжение легенды

Эрни Гессенский женился на своей двоюродной сестре Даки при таком стечении венценосных особ, какого никогда еще не случалось на европейском континенте. Присутствовала и королева Виктория. Возвращаясь из Флоренции, она заехала в Кобург впервые после восемнадцатилетнего перерыва. Для ее удобства в замке провели лифт, доставлявший ее прямо в отведенные покои. Виктория не смогла сдержать слез, когда новобрачные произносили клятву верности в розовой дворцовой церкви в стиле барокко, в которой ее горячо любимый ангел Альберт когда-то играл фуги Баха на органе.

20 апреля 1894 года Аликс и Ники официально обручились. Королева Виктория записала в дневнике: «…оба действительно привязаны друг к другу, возможно так лучше…» В конце концов все ее потомки заключали браки по любви. Четвертая дочь Луиза и вовсе сочеталась браком не с принцем крови.

– Несомненно мисс Батлер всех затмила бы здесь своей удивительной красотой, – думал Ростоцкий, наблюдая за сильными мира сего. Будущая русская царица чем-то напоминала ему возлюбленную: тоже высокая, темноволосая, красивая. Пример цесаревича, много лет терпеливо дожидавшегося согласия любимой девушки, вдохновил Дмитрия, и он твердо решил – другой женщины, кроме Катрин, в его жизни не будет.

Между тем его красавица хандрила. Она и не предполагала, как много значит для нее молодой дипломат. Его голос, его манера говорить, присущее только ему изящество мысли, которое она ценила гораздо выше красоты, слишком глубоко проникли в ее сердце. Она уже не могла обходиться без его остроумных замечаний, без его ласкового понимающего взгляда, без преисполненных любви записок, которые обнаруживала в самых неожиданных местах. Первая разлука казалась невыносимо долгой. Время от времени она начинала пугаться, что он уже не приедет вовсе. И зачем только она рассказала ему о своей любви к Анри. Вдруг Ростоцкий тоже не захочет жить с женщиной, которая до него любила другого?

Учеба перестала ее интересовать, как и студенческая жизнь в целом. Ни собрания, ни вечеринки, ни восхищенные взгляды сокурсников – ничто не выводило ее из странного состояния меланхолической экзальтации, даже ежедневные визиты Робийяра. Без Мити, оказывается, он был ей не нужен. Несмотря на то, невинные поначалу прогулки в парке скоро стали заканчиваться пылкими свиданиями в мастерской. Она презирала себя за эту слабость, понимая, что никогда не сможет признаться Дмитрию в своей несдержанности.

– Не потому ли мучилась Скарлетт, что в отсутствие мужа всего лишь использовала Анри как мужчину, а он любил ее любовью священной? – подумала как-то Катрин, разглядывая рисунки с ликами матери, развешенные по стенам той части мастерской, куда заказчики не допускались. – Бедный Анри, кажется, и я не лучше своей мамочки. Но ведь меня он не любит, и нас связывают лишь плотские инстинкты, наши маленькие радости.

Мисс Батлер решительно отвергла предложение Робийяра переехать к нему в дом или снять квартиру, или вообще уехать в Италию.

– В качестве кого я там буду пребывать? – насмешливо спросила она.

Катрин уже не стремилась выглядеть ослепительной красавицей, поразившей его в Гранд-Опера, ей было все равно, что он к ней чувствует. И все-таки, сердце ее замерло, когда Анри надел ей на безымянный палец изящное колечко с бриллиантом.

– Прошу тебя, дорогая, стань графиней де Робийяр, – смущенно произнес он.

Долгожданное желание исполнилось, но вызвало, увы, лишь сожаление: если бы это произошло три года назад, когда она ни о чем не догадывалась, а теперь, пожалуй, поздно. В жизни Анри уже все было, первый поцелуй, первая ночь, и даже первый ребенок. С нею, в лучшем случае, будет только повторение того же! Катрин подошла к портрету Скарлетт в образе мадонны с младенцем на руках.

– Стать второй графиней де Робийяр? Зачем, когда можно быть первой княгиней Ростоцкой, – вспомнила она лицейское прозвище Мити, улыбнулась и мягко произнесла:

– Ничего не получится, Анри, как бы я этого ни желала. Графиня де Робийяр уже есть. Она всегда была и всегда останется для тебя единственной, и ничего с этим не поделать. Мы оба знаем это.

Катрин худела, бледнела, плохо ела, подолгу спала.

– Да что с тобой? – забеспокоилась Хельга, и в конце концов пригрозила, что напишет отцу.

– Пиши, порадуй мистера Батлера, кажется он в пятый раз станет дедом, – развеселилась ее подопечная.

– Доигралась, – всплеснула руками Хельга и медленно опустилась на кровать, – кто же отец?

– Этого мне уже, наверное, никогда не узнать, если только ребенок не повторит черты отца.

Предположение о беременности подтвердилось. Катрин кое-как окончила курс и даже неплохо сдала экзамены, что давало право работать учительницей. Фру Хельга не стала писать Батлеру, а увезла ее к себе в деревню, оставив адрес мадам Бертье. Часами она размышляла о судьбе воспитанницы, гадая, кто из двоих ею любимых мужчин скорее найдет ее убежище, и очень надеялась, что это будет русич.

Катрин успокоилась и безмятежно бродила по берегу залива. Увидев однажды статного джентльмена в белом костюме, идущего ей навстречу, она не сразу поняла, что это Дмитрий. С восторгом она вглядывалась в его повзрослевшее лицо, короткую стрижку бобриком. Он изменился и сильно вырос.

– Катя! – услышала она любимый голос и зарыдала, уткнувшись в его плечо.

– Как ты мог уехать без меня и так надолго? – она конечно, понимала, что это служба, но… но ведь ей так плохо было без него! – Если бы мы были женаты, я могла бы поехать с тобой?

– В эту поездку, пожалуй, да, встреча не была официальной.

– Если надо, я поеду с тобою хоть в Сибирь.

Он рассказывал ей о восстании декабристов и о том, как их жены последовали за ними на каторгу в студеную Сибирь.

– Так далеко не надо, меня еще не сослали, – засмеялся Митя. Я хоть и русский, но царя свергать с престола не собираюсь. Напротив, надеюсь послужить за него, за веру и отечество.

В простом платье без украшений и турнюра, в венке из живых цветов невеста была прелестна. Хельга отдала им свои обручальные кольца. Винланду не понравилось это, как бы не передалась ее беда молодым. Но сестра радовалась этой свадьбе так, будто женила собственного сына, и суровый викинг промолчал.

Каждый день молодожены открывали друг в друге все новые достоинства.

– Вот чем дольше смотрю на тебя, тем красивее ты мне кажешься, чудовище мое, а твой голос просто сводит меня с ума. Ты мог бы петь в опере.

– В опере не знаю, а в церковном хоре в детстве пел.

Желание быть вместе на берегу пустынного залива упрочилось, сроднились они и с Хельгой. Вдова рыбака научила их жить без излишеств, почти без денег, совершенно самостоятельно. Они могли теперь разводить огонь в печи, доставать воду из колодца, ловить рыбу и готовить из нее вкусные блюда. Им понравилась эта простая жизнь, главное – быть вдвоем и бесконечно любить друг друга. Медовый месяц закончился, а уезжать не хотелось.