Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 3

– Ты отказался от меня! Но ведь я всем сердцем любила тебя! – воскликнула Мартина, вглядываясь в лицо Робина и пытаясь увидеть на нем хотя бы слабый отблеск тех давних чувств, но Робин равнодушно пожал плечами, словно они говорили сейчас о давно умерших людях. Пальцы Мартины, сцепившиеся на его запястье, разжались, и, глядя перед собой, она прошептала одними губами: – Неужели я не искупила заносчивость и капризы, когда пришла к тебе ночью перед свадьбой? Помнишь?

Робин посмотрел на нее и улыбнулся.

– Да, помню, – шепнул он, и в его голосе появилась слабая тень былого волнения. – Никогда ты не была так мила мне, как в ту ночь! С заплаканными глазами и расплетенными косами.

– И распухшим от слез носом! – не удержавшись, фыркнула Мартина, и Робин рассмеялся. – Я пришла к тебе сказать, что мне никто не нужен, кроме тебя! Но рядом с тобой был Вилл. Он смотрел на меня так, что у меня просто не повернулся язык. И я ушла, сказав вовсе не то, что собиралась. А вечером, на свадебном ужине, ты был так спокоен, даже весел! Ты смеялся, а мне хотелось плакать от твоего смеха.

– Ты поэтому и попросила меня сделать тебе такой свадебный подарок? – усмехнулся Робин. – Воспользоваться правом первой ночи! Как тебе только в голову пришло?

– От отчаяния, – вздохнула она. – Как ты посмотрел на меня в ответ! Я подумала, что ты меня убьешь! Знаешь, я ведь в ту ночь так и не подпустила к себе Мартина. Бедный, он все объяснил себе моей робостью. А я ревела потому, что твой смех стоял у меня в ушах, и не знала, люблю я тебя или ненавижу.

– Ночью перед вашей свадьбой я несколько раз порывался пойти к Мартину и убедить его отказаться от тебя. Был готов даже подраться с ним, если он заартачится, – внезапно признался Робин.

– Но не пошел, – встрепенулась Мартина. – Почему?

– Я понял, что у нас с тобой ничего не получится, – ответил Робин так, словно подвел черту под разговором. – Мне пора, Марти!

Сняв ее пальцы со своего запястья, Робин поднялся из-за стола. Запрокинув голову, Мартина смотрела на него и по его лицу видела, что он уже далеко: разговор о прошлом он вел только ради нее, а его самого это не интересовало давно и совсем.

– А если бы тогда это была не я, а Марианна? Ты поступил бы так же?

Он повернул к ней голову, и по огню, полыхнувшему в его глазах, она поняла, что пыталась сравнить то, что для него ни при каких обстоятельствах не подлежит сравнению.

– В этом все дело, – сказала Мартина и задумчиво улыбнулась. – Наверное, уже тогда ты предчувствовал встречу с ней и ждал ее. Именно это ожидание остановило тебя.

Она тоже поднялась из-за стола и взяла свечу, чтобы проводить его до дверей.

– Этот разговор – последний, Робин. Я больше не буду тебе докучать тем, что прошло. Спасибо тебе за то, что не оставишь меня и позаботишься обо мне.

– Не благодари, этой мой долг, – улыбнулся Робин и поцеловал ее на прощанье в лоб. – И начинай готовиться к переезду в Руффорд.

Она кивнула, предусмотрительно потушила свечу, открыла дверь и долго стояла на пороге, глядя на Робина, пока он, отвязав Воина, не скрылся вместе с конем в ночной темноте.

****

Уже рассвело, когда Робина, который ехал по лесной дороге в Шервуд, окликнули негромким свистом. Робин осадил вороного, и через минуту с ним поравнялся Вилл. Братья некоторое время ехали бок о бок в молчании. Глядя на хмурое лицо Вилла, Робин догадался, что и на этот раз разговор брата с Эдриком не увенчался успехом, но все же спросил:

– Что он тебе сказал?

– Много лестного! – хмуро усмехнулся Вилл, глядя на дорогу. – Даже повторить не смогу! Живо, в нескольких словах обрисовал мне такое чудовище, что я только по собственному имени и догадался, что он говорит обо мне. В очередной раз выбранил дочь – спасибо, что не проклял! – и велел передать Тиль, чтобы она не показывалась ему на глаза.

И Вилл сам прошептал проклятие: при всей любви к нему Тиль упорно отказывалась идти под венец без отцовского благословления. Если Вилл начинал настаивать, у нее на глазах появлялись слезы, но упорства юной Тиль было не занимать.

– А ты все рассказал ему? О себе и Тиль? – спросил Робин, выразительно вскинув бровь, и Вилл, угадав намек, громко фыркнул:

– Все. И со словами, что я обманул доверие графини Марианны, попечению которой он вверил дочь…

Не договорив, Вилл мрачно посмотрел на сжатые в кулак пальцы.

– Ты что, подрался с отцом своей невесты?! – хмыкнул Робин.

Вилл улыбнулся и отрицательно покачал головой:

– Я увернулся от его тяжелой длани, и он с размаху врезал кулаком по стене так, что рассадил себе пальцы в кровь. После этого мне ничего не оставалось, кроме как быстрее убраться, пока меня не настигло возмездие отца соблазненной мной девицы.

– Ох и нрав! – процедил сквозь зубы Робин и предложил: – Пожалуй, пришло время мне самому навестить его!

– Он предупредил твое намерение, – немедленно отозвался Вилл, – крикнул мне в спину, что оглохнет и не услышит ни слова, если и ты приедешь его уговаривать.

Время приближалось к полудню, когда перед ними на горизонте показалось большое селение. Робин собирался объехать его краем леса, но Вилл остановил его, перехватив поводья вороного.

– Заедем, пообедаем. Здесь неплохой постоялый двор. Да и Джон с Мэтом должны быть там. На пути из Йоркшира в Шервуд им не миновать Хольдернес.

Робин задумчиво посмотрел на раскинувшееся перед ними селение и перевел взгляд на Вилла. Оба брата были одеты в замшевые куртки без знаков Шервуда. Воин шумно вздохнул, намекая на желание отдохнуть, и рыжий Эмбер тут же поддержал вороного товарища таким же шумным вздохом. Сам Робин провел половину ночи в дозоре, потом проделал долгую дорогу, чтобы проведать Мартину, и тоже чувствовал усталость.

– Не люблю я Хольдернес! – неожиданно признался он.

Вилл посмотрел на брата, но не стал ни о чем спрашивать. Он знал, что, когда Робин скрывался от убийц отца, в Хольдернесе он попал в засаду и с трудом избежал плена. В ответ на вопросительный взгляд Вилла, который уже был готов отказаться от своего предложения, Робин равнодушно пожал плечами и тронул шпорами бока Воина, направив вороного по дороге к селению.

Хольдернес располагался по обе стороны одной из главных дорог, пролегавших с севера, и в селении всегда было многолюдно. Возле большого постоялого двора стояло много повозок, сновали люди, и на Робина с Виллом никто не обратил внимания. Они привязали лошадей и вошли внутрь.

В просторной трапезной было полно людей, за столами не оставалось свободных мест. Хозяин и помогавшая ему жена едва успевали обносить посетителей кружками с сидром и элем. Над огнем в большом очаге служанка поворачивала вертела с нанизанными на них курицами и большими кусками говядины.