Витольд Недозор - Дочь Великой Степи. Танец клинков

– Ну и каков он? – усмехнулся Вигеллий.

Он протянул пухлую руку в дорогих кольцах к столу и простонародным движением сгреб несколько маслин прямо из-под носа у Галла. Увлеченно принялся жевать.

Скифянка молчала.

– Впрочем, и так ясно – нет ничего лучше крепкой варварской плоти. – Сплюнув косточку на пол, ланиста подмигнул Гипсикратии. – Пользуйся им и дальше – я не имею привычки торговаться с кем-либо из-за выброшенного мусора…

Руфус, оказывается, не так уж и увлекся посторонними разговорами: он был тут как тут. Они с Вигеллием сразу же заговорили о делах:

– Моих ячменников поставят против твоих – ты уже знаешь эту новость, Приск? На Сиракузских играх и на Сатурналиях.

– Сатурналии еще не так уж скоро…

(Гипсикратия мысленно отметила: Сатурналии и впрямь еще не скоро – зато вот-вот начнутся игры в честь Геракла, которого тут именуют Геркулесом. Правда, поединки на таких торжествах обычно заканчиваются без большой крови… впрочем, бывает по-всякому.

Да вот ланисты уже и обсуждают эти игры!)

– …Конечно, основные бои пройдут в Помпеях, но кое-что перепадет и Геркулануму. Воистину – где же чествовать Геркулеса, как не в городе, ему посвященном? Я привезу Скилакса и еще пару своих лучших людей.

– Но там нет большого форума, и арены тоже. Так что биться твоим гладиаторам придется едва ли не на конском выгоне!

– Ничего, – спокойно ответил Руфус. – Окружат выгон деревянными помостами – вот и арена.

– Только проследи, чтобы эти помосты не обрушились, а то именно тебя обвинят в увечьях зрителей. Кстати – я сейчас поговорил с твоей Фульгой, вспомнил своего скифа…

– Твоего бывшего скифа.

– Бывшего, бывшего: сам плати за его лечение!.. Я и прежде слышал, что твои гладиаторы могут жить вне стен лудуса, но, честно говоря, не верил. А выходит, это правда… Между прочим, в Капуе такого обычно не допускают. Тот же Батиат, которого тут недавно вспоминали…

– У Батиата, как мне помнится, тысяча гладиаторов – и еще сотня добровольцев, – бросил Руфус, явно задетый за живое. – А у меня всего две сотни – да и римская земля слишком дорога, чтобы расширять мою школу. Зато мои люди, живущие свободно, твердо знают, кому они обязаны вольным содержанием… Среди них не было ни одного побега! Бежали – точнее, пытались бежать, – те, кто остается внутри.

– Ну, не буду тебя учить – тебе виднее, как дрессировать своих зверей…

– Ты прав, мне виднее. До встречи на играх!

Гипсикратия тяжелым взглядом проводила удаляющегося Вигеллия. А Руфус уже обсуждал с немолодым и нескладным гостем в мятой тоге вопрос, далекий от гладиаторских боев.

– Видишь, уважаемый, – нескладный продемонстрировал нечто вроде маленькой чаши на серебряной цепочке. – Есть множество видов солнечных часов: их выставляют и на площадях, и в атриумах богатых домов. Сейчас почему-то стало модным делать гномон в виде фаллоса. – (При этих словах собеседника Руфус не сдержал усмешки.) – А часы, которые можно носить с собой, появились совсем недавно. Вот погляди – превосходная «солярия». Что за тонкая работа: ее квадрант чуть больше дюйма, а с каким завидным мастерством выгравированы временные отметки! Пройдя через это отверстие, луч солнца осветит знаки, свой для каждого часа. Поставь этот сосуд на ладонь – и точно узнаешь время…

– Воистину чудесная вещица, – кивнул Руфус. – Твой вкус безупречен, благородный Мирий!

– Жаль, что такие часы работают только в Риме, – вздохнул его собеседник, – их линии и метки соответствуют нашему месту под солнцем. В других городах и землях часы сбиваются, так что брать их с собой в дорогу смысла нет. Но я хотел поговорить с тобой, ланиста, не о часах. Я решил обратиться к тебе за помощью.

– Всегда готов сделать всё, что в моих силах.

(Ну конечно: не будет Руфус поддерживать разговор о каких-то безделушках просто так. Уж это-то Гипсикратии было известно!)

– Многие из знающих людей считают твою школу одной из лучших в Риме. И это правда… Когда твои гладиаторы выступают на арене, трибуны заполнены до предела.

– Я лишь прилагаю старания, чтобы хорошо делать свое дело, – с нарочитой скромностью ответил Руфус.

– Так вот, ты, возможно, слышал, что мой племянник Лициций – приближенный проконсула Македонии и эдил в Никополе?

– К великому сожалению, мне этого слышать не доводилось… – произнося эти слова, Руфус смотрел в сторону.

– Но это так! И ему пришла в голову мысль, что там следует организовать хорошие представления с боями на арене.

– Однако, как я слышал, в Никополе уже были игры?

– В том-то и дело, что были, – поморщился Мирий. – Но я сказал – «хорошие»… К сожалению, сейчас это поручить некому, и я хочу, чтобы ты мне помог. Ведь дело эдила – заниматься организацией игр, да и народ надо чем-то развлечь. Не так ли, мой друг? Подданные-провинциалы должны приобщаться к нашим обычаям и увеселениям… А какая школа послужит славе Рима лучше, чем твоя?

– О, разумеется, ради славы Рима… – просиял Руфус. – Я готов выслушать твоего племянника! Но это тема для особого разговора. Если ты соблаговолишь пригласить меня в свой дом…

Они с Мирием, обсуждая уже что-то вовсе незначительное, вернулись в триклиний. А скифянка молчала, обдумывая услышанное. Ведь Македония – это не так уж далеко от границ Понта! Может быть, если…

Она оборвала свои мысли, словно кто-то тут мог подслушать не только слова, но и размышления.

Из уборной, довольно гогоча, вывалилась молодая компания.

– …В Стабиях я познакомился с очень богатой вдовой… – рассказывал один из них. – Да, она дочь вольноотпущенника и не юна – но мне тогда нужны были деньги!

– А теперь не нужны?

– Нужны, они нужны всегда!

– И чем окончился роман с вдовушкой?

– Ничем! Увы – я обманул самого себя… На всякий случай, чтобы показать себя с лучшей стороны, загодя принял снадобья, какие советуют эти врачишки-грекулы… И – вот незадача! – объелся входящими в рецепт гусиными яйцами. Короче говоря, в самый важный момент у меня прихватило живот, да так сильно, что я потом три дня пролежал в постели, питаясь одними сухарями. Вдовица, обманутая в лучших чувствах, после этого, разумеется, отказала мне от дома…

– Но ты как будто не скучаешь в унынии?

– Верно – сейчас я обхаживаю Валерию Метеллу…

– Вот не ожидал от тебя… Да она готова скинуть столу прямо в трапезной через час после знакомства, при всех! А еще считается добродетельной матроной!

– Да уж: для дочери отпущенника это менее предосудительно!

Молодые люди снова рассмеялись. Присмотревшись, Гипсикратия поняла, что не так уж они юны: просто тем, кого называют «благородные отпрыски», видимо, подобает держаться так до первых седин.