Джулиана Грей - Неприступный герцог

– Ничего интересного.

Абигайль рассмеялась:

– Ну и зачем ты читаешь то, что не представляет для тебя интереса?

– Ты неправильно меня поняла. То, что я сейчас читал, не представляет интереса для вас, мисс Харвуд. – Герцог откинулся на спинку стула и сложил пальцы домиком, подобно одному из напыщенных преподавателей Оксфорда. – А вот для меня эти документы чрезвычайно интересны.

Абигайль остановилась в нескольких шагах от стола, вытянув руки со стаканами перед собой. Лампа отбрасывала свет на ее каштановые волосы, и они переливались на ее голове, подобно нимбу.

– Понимаю. Ты все еще сердишься на меня?

Уоллингфорд смотрел на Абигайль, стараясь не обращать внимания на соблазнительные изгибы ее тела в этом провокационном платье и забыть все, что он знал о ней и чувствовал. Усилия для этого потребовались неимоверные. Точно такое же напряжение воли потребовалось бы от него, если бы он захотел одной рукой отодвинуть огромный камень, заслонявший вход в пещеру, куда очень хотелось заглянуть.

– Скажите что-нибудь, мисс Харвуд, – тихо произнес герцог.

– Не называй меня так. И не надо говорить со мной таким отстраненным тоном, потому что сейчас ты выглядишь как настоящий герцог.

– Я и есть герцог.

Абигайль подошла к столу и поставила на него стаканы.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Уоллингфорд не сводил взгляда с ее лица, чтобы ненароком не уставиться на вырез платья.

– Скажите-ка мне, мисс Харвуд, как давно вы знакомы с моим дедом, герцогом Олимпия?

Удивление на лице Абигайль было столь глубоким и искренним, что Уоллингфорд на мгновение усомнился в собственных подозрениях.

– С твоим дедом? Прошу прощения. А я должна его знать?

– Это ты мне скажи.

– Я… я не знаю, что сказать. Кажется, я с ним не знакома, но Александра постоянно знакомит меня с важными джентльменами на званых обедах, только вот я никак не могу запомнить их всех. А как твой дед выглядит?

Уоллингфорду хотелось поставить локти на стол и податься вперед, но выпирающая из декольте грудь Абигайль оказалась бы как раз на уровне его глаз, поэтому он предпочел сидеть, откинувшись на спинку стула.

– Высокий, седовласый, держится властно и разговаривает повелительно.

– Наверное, таким будешь ты в пятьдесят лет.

Губы Уоллингфорда дрогнули:

– Породу видно сразу.

– В общем, я не могу сказать наверняка. В любом пабе за твоего деда можно принять добрую половину посетителей. Он хорошо одевается?

– Безупречно.

– В таком случае большинство претендентов можно отсеять, оставив всего нескольких. А вообще даже если я с ним действительно встречалась, то совершенно не помню лица, не говоря уже о беседе, если таковая, конечно, имела место. А почему, черт возьми, ты об этом спрашиваешь?

«Потому что подозреваю, что дед решил выставить меня дураком».

– Ты уверена? – спросил Уоллингфорд.

– Разве я не сказала секунду назад, что ни в чем не уверена? К чему ты клонишь? – Глаза Абигайль под маской прищурились.

Он с силой прижал подушечки пальцев и произнес как можно обыденнее:

– Не встречалась ли ты с ним, например, зимой, чтобы заключить сделку, в результате которой ты получишь титул герцогини, а он приструнит наконец своего безнравственного внука? – Как только эти слова сорвались с губ, Уоллингфорд понял всю их абсурдность.

Герцог положил руку на папку, чтобы еще раз напомнить себе о существовании документов, которые изучал всю вторую половину дня.

Абигайль рассмеялась.

– Титул? Да, ты шутишь, наверное. Сделка с твоим дедом? – Она без сил опустилась на стул. – Ты совсем с ума сошел или просто решил надо мной посмеяться?

– У меня появились неопровержимые факты…

– Как раз после того, как я отвергла тебя сегодня утром. Господи, Уоллингфорд!

– Ни одна женщина не принимает предложение с первого раза.

Абигайль перестала смеяться, подалась вперед и сплела пальцы у себя на коленях.

– Да ты и впрямь не шутишь.

Что-то в ее голосе заставило Уоллингфорда вновь ощутить, как осыпается в его груди с таким трудом возведенная стена.

– Я просто подумал…

– Дело в том, что я сказала сегодня утром? Мне очень жаль, Уоллингфорд. Я не хотела тебя оттолкнуть столь грубо. Просто ты застал меня врасплох. Я не должна была тебя обижать.

– Обижать меня?

Абигайль поднялась со стула с присущей ей грацией эльфа и перепорхнула на колени к Уоллингфорду.

– Да, твое нежное сердце. Порой ты так отвратительно ведешь себя, дорогой, что я забываю, насколько оно нежное. Поэтому прости меня. – Абигайль положила руку на его ногу чуть выше колена. – Ты же знаешь, я тебя обожаю.

Во рту у Уоллингфорда пересохло, а мышцы свело от ее прикосновения. Что делать? Обнять Абигайль или прогнать ее прочь?

– Сумасшедшая, – вымолвил он наконец.

– Да, сумасшедшая. Твоя сумасшедшая девочка. Просто в случае с нами брак не сработает. Нам намного лучше так, как сейчас.

– Как сейчас? Ты имеешь в виду все вот это? – Уоллингфорд беспомощно взмахнул рукой, подразумевая библиотеку, замок и дикое завывание трубы за окном.

– Именно. – Абигайль взяла его руку с подлокотника и поцеловала. – Только не думай, что я не была польщена твоим предложением. Оно действительно ужасно мне польстило. Ты герцог и в твоей власти вознести простую девушку на небывалые высоты. И ты, милый и безрассудный человек, предложил эту привилегию мне. – Она вновь поцеловала его руку. – Это восхитительно, и в Англии наверняка найдется чудесная девушка, настоящая роза, которая всем сердцем желает получить такой подарок и стать твоей герцогиней. И она справится с этой ролью гораздо лучше, чем я. – Абигайль прижала ладонь Уоллингфорда к своей щеке. – Но мое сердце принадлежит тебе, поверь мне.

Герцог хотел что-то ответить, но она приложила палец к его губам:

– Ш-ш-ш… Не говори ничего. Не нужно придумывать всю эту романтичную чушь. Ведь это так тебя гнетет. – Абигайль поднялась с его колен и взяла со стола стаканы. – Я очень скучала по тебе сегодня. Мне так хотелось подать тебе ужин.

– Абигайль, я…

– Ты должен разделить со мной хотя бы напиток. Это традиция.

Уоллингфорд взял в руки стакан и нахмурился.

– Что это?

– О, я не знаю. Особый рецепт Морини. Лимонный ликер с какими-то добавками. – Абигайль подняла свой собственный стакан. – Ну же, дорогой, встряхнись. За – дай подумать – за любовные связи!

Аромат лимона затуманил разум Уоллингфорда.

– За любовные связи, – неожиданно для себя повторил он, а потом коснулся стакана Абигайль и одним глотком осушил свой.

Жидкость приятно обожгла горло и согрела живот, распространяя ароматное тепло по всему телу. Уоллингфорд поднял голову и увидел горящие обожанием глаза Абигайль в прорезях белой маски. И в то же самое мгновение ему показалось, что весь мир вздохнул и лег к его ногам.