Марина Гилл - Ветер пыльных дорог

– Я не хочу! Как вы можете? – со слезами на глазах спросила Матильда, глядя на священника. Он не поднял головы и не сбился.

Рэндуилл держал её так крепко, что она даже не могла пошевелить рукой – не то, что освободиться. С ужасом, отчётливо читаемом в её глазах, она следила за лицом священника, не в силах поверить, что ему всё равно на то, что её принуждают оставаться здесь.

– Согласны ли вы?…

– Да, – яростно рыкнул на него Рэндуилл, без труда надевая ей на палец кольцо.

– Согласны…

– Нет! – ответила Матильда, тоже не дав ему договорить. – Нет!

– Тогда…

– Нет!!! – в бешенстве закричала Матильда. – Я не согласна! Нет!

– …мужем и женой.

Рэндуилл рывком развернул её безвольное тело к себе, ибо после этих слов сознание покинуло Матильду.

Приняв полусидячее положение в кровати, Беатрис задумчиво перевела взгляд со стены на пустой подоконник. Остановиться глазу было в общем-то больше не на чем. И она уже несколько дней прожила здесь, чтобы привыкнуть к виду этой комнаты.

Ранение не оказалось слишком серьёзным: лезвие не повредило никаких внутренних органов. Однако же выздоровление всё равно занимало порядочно времени и проходило довольно болезненно – особенно это касалось первых трёх дней. Беа с трудом помнила, как провела те дни, – к тому же, отсутствие рядом Клода угнетало и без того неважное самочувствие. Лишь переехав в этот дом, купленный на днях Клодом, она стала оживать.

Сегодня утром, прежде чем уйти, Клод сделал загадочное заявление, поведав, что её ждёт необычный день. Должно быть, он имел в виду то, что она наконец-то встанет с постели. По крайней мере, Беа очень хотелось в это верить, ибо она не знала, сможет ли терпеть бездействие теперь, когда будто сам Бог дал ей знак, чтобы она начала хоть что-то делать.

Случай на площади вызвал немалый переполох. Странным образом Хью удалось тут же исчезнуть, даже несмотря на его приметную рыжую шевелюру. Кто-то подсказал Клоду, что неподалёку живёт врачеватель, к которому Клод с Беа на руках тотчас же и направился. Этот врачеватель сразу сказал, что никакой угрозы для её жизни нет. А вскоре после этого известия Клод покинул его дом, перед тем заплатив не только за уход за Беа, но и за то, чтобы тот распространил слух о её смерти. Сам же Клод все те дни, что Беа страдала от раны и одиночества, ходил по городу, разыскивая убийцу и не забывая делиться своим горем от потери возлюбленной с каждым, с кем заговаривал.

Самой Беа никогда бы в голову не пришла эта идея. Если бы не задумка Клода, этот покой был бы только краткой передышкой, а затем – снова преследования, попытки убить, которые рано или поздно увенчались бы успехом, потому что бегать постоянно у неё не вышло бы. Но теперь получалось, что ранение стало для неё спасением, потому как и недели не прошло, а Клод напал на след Хью. Тот, видно, поначалу скрывался, но потом, когда толки о смерти Беатрис дошли до его слуха, решил отпраздновать свою месть. В одной из таверн на северо-восточной стороне города Клод узнал, что Хью весело провёл там время, хвалясь, что выполнил задание, с которым не справился никто другой. А после он уехал из Парижа – уехал, думая, что Беа мертва.

Между тем Клод купил дом в другом конце города, где о происшествии если кто и знал, то не в подробностях, – слишком уж часто совершались убийства, чтобы о них долго и повсеместно судачили. И, когда опасность перестала висеть над Беа, Клод – на всякий случай тайно – увёз Беа из домика врачевателя.

Казалось, всё начинает налаживаться: они с Клодом могут теперь спокойно жить, не опасаясь более преследований. Однако если бы дело было только в них… Она должна была узнать личность того, кто так сильно желал их убить, должна была сделать безопасной и жизнь Тристана, не только свою. Она должна была связаться с отцом, пусть не в скором времени, но как только это станет возможным. Она должна была хотя бы попытаться узнать, выжила ли Матильда. Столько дел, столько проблем ещё оставалось, чтобы наслаждаться тихим счастьем с Клодом…

Но, пока она лежала в постели и Клод настаивал на её отдыхе, она могла себе это позволить: всё своё внимание отдавать ему. Однако когда его не было рядом, ей приходилось трудно. Гнетущие мысли тут же одолевали её: сотни раз она прокручивала в голове всё то, о чём уже и так не единожды думала. Беа устала от этих мыслей, но не могла выкинуть их из головы: каждый раз, когда оставалась наедине с собой, они возвращались. Возможно, если она встала бы на ноги, походила по дому, у неё получилось бы отвлечься от них. Но Клод просил её не делать этого, а ослушиваться она не хотела.

Раздались шаги на лестнице, и Беа опасливо глянула в сторону двери. Конечно же, это не мог быть никто иной, кроме Клода, но, судя по всему, она уже привыкла бояться каждого шороха.

Дверь отворилась, и на пороге, в самом деле, показался Клод. За последние дни что-то неуловимо изменилось в нём. Беа видела, что он очень устал: порой его вид был едва ли не болезненнее, чем её, и Беа знала, что вина в этом только её. Именно она, а вернее сложности, связанные с ней, не дают ему покоя. Сначала он целыми днями бродил по городу, выискивая Хью, а потом тоже часто куда-то уходил, но пока не рассказывал куда, обещая, что вскоре она всё узнает.

Клод подошёл и опустился на кровать рядом с ней.

– Как себя чувствуешь, моя радость?

– Очень хорошо. Можно я встану? Я так устала лежать, – призналась она, вопросительно глядя на Клода.

– Можно.

Он нежно погладил её по щеке, и Беа довольно прикрыла веки: каждое касание Клода было для неё сродни празднику. Казалось немыслимым, что раньше она могла обходиться без его любви и заботы, без тепла и ласки. Какое же счастье, что она встретила его тогда, в Нанте…

– У нас было интересное знакомство, – сказала она, улыбнувшись. – Ты помнишь?

– Помню. Я ведь даже не знал поначалу, что ты девушка. Только потом, когда нёс к своему дому, смог получше разглядеть твоё лицо, и всё понял.

– А я думала, что смогу сойти за юношу, – вздохнула Беа, в который раз осознавая, как часто подвергала себя опасности. Хорошо, что теперь всё это было позади.

– Слишком мягкие черты для юноши. И ещё… – Клод нагнулся к ней ближе и стал покрывать поцелуями её лицо. – Уже тогда я испытал что-то, отдалённо напоминающее влюблённость.

– А если бы я оказалась юношей? – рассмеялась она.

– Думать о таком не хочется. Послушай, Беа, – чуть помедлив, продолжил Клод, глядя на неё так, словно раздумывая, стоит ли говорить ей это, – есть кое-что, о чём я забыл тебе сказать. Помнишь тот день, когда на нас напали близ Лаваля?

– Да, – настороженно отозвалась Беа.

– Тогда я оставил одного наёмника в живых. И он сказал мне, что ваше убийство заказали в Лондоне.