Надежда Волгина - Оборотень моей мечты [СИ]

— Так вы нам поможете?

Что-то я перестала понимать, о чем она пытается втолковать мне. Совершенно запуталась. Да и на раскаивающуюся в грехах колдунья сейчас походила меньше всего. Скорее, на вещунью.

— Помогу, — медленно кивнула она. — Но будет у меня одно условие.

— Какое? — к тому моменту я уже боялась дышать от радости, чтобы не спугнуть удачу. Что бы она ни придумала, заранее была согласна на все.

— Сейчас узнаешь.

Марго встала и пригласила Калину. Выглядел он замерзшим и злым.

— Вот что, красавчик! — заговорила Марго, и я невольно посмотрела на него ее глазами. Красавчик? Похоже на то. Его страшный шрам я научилась не замечать. — Жизнь за жизнь. Услуга за услугу. Я спасу твоего племянника и ее брата от погибели, — тут я задрожала всем телом. Конечно, я знала, что наказание Луке грозило серьезное, но чтобы смерть!.. — Да-да, а ты как думала? — зыркнула на меня колдунья. — Застали его не в абы чьей спальне, а сестры альфы. Такое не прощается. Но я отвлеклась. Так вот, услуга за услугу, как я уже сказала. Я тебе возвращаю поганца, ты… — сделала она паузу, — отпускаешь ее.

Палец Марго уперся мне в грудь, а слова ее повисли в комнате, как страшное пророчество. Я и сама не понимала, рада или боюсь. Склонялась ко второму.

— Нет, — тряхнул головой Калина. — Это невозможно, хотя бы потому, что на ней мое клеймо.

— Какое клеймо? Где? — дурашливо проговорила Марго и дернула меня за волосы, вместо того чтобы откинуть их. — Ничего не вижу. Уж не ослепла ли я?..

Калина медленно приблизился ко мне и коснулся моей шеи. Пальцы его обожгли кожу, а щеки коснулось прерывистое дыхание.

— Ничего не понимаю, — потрясенно пробормотал он. — Оно же было здесь. Я сам…

— Было да сплыло! — громыхнул в комнате голос колдуньи. — Не клейми того, кто не хочет этого. Не имеет силы такое клеймо! Так ты согласен на мое условие? — ласково промурлыкала она, как будто резко стала другим человеком.

Дальше… А дальше все произошло так быстро, что я и сообразить-то ничего не успела. Помню только, как кивнул Калина, и все вокруг закружилось. Очнулась уже в своей комнате с рыдающей мамой на шее.

Я дома. Подумать только, я дома! Все родное, знакомое с детства. Никаких тебе тренировок, выступлений, мадам Виолетт… Любящая и заботливая мама, которая ходит за тобой по пятам, не может наглядеться. Она даже отпуск взяла специально, чтобы все время быть рядом. Папа, усиленно делающий вид, что ничего не произошло, что все в нашей жизни по-старому. И куча свободного времени, в институт ходить не надо, этот год у меня академический отпуск. А дальше посмотрю, что делать с учебой. Наверное, все же стоит восстановиться и закончить, раз уже больше половины отучилась.

Первые дни я ходила как пришибленная по квартире, не знала, куда себя деть и за что бы взяться. Получала ласковые нагоняи от мамы, когда специально окуналась в самую грязную работу — разбирала то, что годами складывалось и не трогалось, выносила мусор, наводила порядок в кладовке. В общем, занималась тяжелым трудом, чтобы только не думать, не вспоминать. Мне всегда это помогало, а сейчас так и вовсе было необходимо. Но каждый раз после трудотерапии наступали часы покоя, когда от мыслей уже невозможно было скрыться. И даже привычные посиделки с мамой на кухне не помогали отвлечься. Она рассказывала мне все новости, даже сплетничала специально, чего я раньше за ней не замечала. Делала все, лишь бы я «не уходила в себя», как сама называла свое состояние. Но я все равно уходила, делая вид, что внимательно ее слушаю. И снова мы не касались единственной темы — маминого с папой прошлого. Только на этот раз нежелание ворошить события минувших дней было у нас обоюдным.

Наступил декабрь — самый мой любимый зимний месяц. Город готовился к празднику, наряжался в гирлянды. По вечерам я могла часами просиживать у окна, глядя на искрящий в свете фонарей снег, на украшенные разноцветными лампочками входы в бутики и кафе. Я любила свой район — центр старого города. А в декабре особенно. Наблюдающий за мной со стороны в такие минуты мог бы решить, что я усиленно о чем-то размышляю. Но все обстояло иначе. Напротив, за созерцанием зимнего пейзажа за окном я научилась отключать все остальные мысли. Даже когда занималась физическим трудом, они настырно лезли в голову, и лишь на пару часов, вечером, получалось от них избавиться.

А потом наступала ночь, и начинались мои мучения, о которых никто даже не догадывался. Каждый раз, переодеваясь ко сну, я вспоминала Калину. Как он касался меня, сколько страсти было в его поцелуях и объятьях. Я помнила все, до мельчайших подробностей. Хотела бы забыть, да не могла. Пыталась отвлечься, читая до ночи, но ловила себя на том, что не усваиваю ни слова из прочитанного. Даже проваливаясь в сон, я вздрагивала и просыпалась, явно ощущая Калину рядом. Казалось, вот сейчас протяну руку и дотронусь до него, такого сильного и теплого. А потом он заключит меня в объятья, и вместе мы погрузимся в пучину страсти. Я тосковала по нему ужасно и даже себе в этом не признавалась. Гнала тоску со страшной силой. А порой, когда не могла справиться с возбуждением, рожденным воспоминаниями, доходила даже до того, что удовлетворяла себя сама. И в такие моменты я тоже представляла рядом Калину. Он превратился в мое личное наваждение, в страстную тайну. Порой мне даже казалось, что образ Калины стал для меня идолом. И даже себе я боялась признаться, что считаю его мужским идеалом.

Вскоре после возвращения домой в моей жизни снова появился Вова. Как-то он позвонил вечером и пригласил меня в кино. Сдается мне, что без мамы тут не обошлось, что это она развила бурную деятельность по организации моего досуга. Но и ей, и ему я была благодарна. Конечно же, я не встречалась с ним каждый день. Но в те вечера, которые мы проводили вместе, чаще просто гуляя по зимнему городу, я возвращалась в прошлую жизнь. Каким-то образом Вове удавалось отвлечь меня от воспоминаний и даже на время сделать беспечной мечтательницей, какой была когда-то. Только вот попытки его стать чем-то большим для меня, нежели просто друг, я обрубила на корню. Как мужчину я его и раньше не хотела, а сейчас даже представить себе такого не могла. Благо, он все понял правильно и, кажется, не обижался.

А еще в моей жизни появился интернет. Если раньше компьютер мне был нужен исключительно для учебы, а досуг я организовывала по-другому, то сейчас я все чаще стала уходить от реальности, погружаясь в мир виртуального общения. Социальные сети стали частицей меня, где все у меня было хорошо, где я жила так, как хотела. Только вот к игрушкам в сети меня не тянуло, чему я, собственно, была только рада.