Надежда Волгина - Оборотень моей мечты [СИ]

— Пойдем ка, присядем, — повела меня мама в футзону, выбирая кафе, где было не сильно людно и шумно.

Она оставила меня за столиком, а сама сходила за холодной водой мне и за кофе себе. Не могу сказать, что за это время мне значительно полегчало, но хотя бы тошнота прошла.

— Мы не говорили с тобой на эту тему, но от папы я знаю, что ты уже не девушка, — заговорила мама, отхлебнув из чашки для храбрости. Видно было, насколько деликатной она считает эту тему, и с каким трудом ей дается разговор. — Не буду ничего говорить о том, кто с тобой это сделал. Да и не думаю, что тебе приятна эта тема. Но ситуация такова, что молчать и дальше нельзя. Думаю, ты и сама догадалась, что с тобой. Я не сегодня заметила какая ты бледная.

Я понимала, о чем толкует мама, только вот для самой меня факт возможной беременности оставался уму непостижимым. Вопреки догадкам мамы, я об этом совершенно не думала раньше, как и не чувствовала ничего до сегодняшнего дня. Да я такую вероятность даже не рассматривала и сейчас была по-настоящему шокирована.

— Ты моя единственная дочь, и я тебе желаю только счастья, ты знаешь. Это твоя первая беременность и делать аборт очень опасно. Но и рожать от ненавистного человека нельзя, тем более такого…

Под «таким», по всей видимости, она имела ввиду, что Калина человек только наполовину. Но и о том, что я теперь такая же, ни мама, ни папа по-прежнему не знали. Сама не знаю, почему скрывала это от них. Зачем сдерживала себя, когда неудержимо тянуло в лес, обернуться и почувствовать свободу. Эту часть себя я решила если не уничтожить, догадываясь, что не смогу этого сделать, то хотя бы запрятать подальше. Мечтала научиться с этим жить, не думая, не испытывая неудобства.

— Будет так, как ты решишь, — твердо произнесла мама, заставляя меня вновь сосредоточиться на теме разговора. — Захочешь избавиться от… плода, найдем самого лучшего и опытного врача. Ну а если решишь оставить ребенка, — невольно судорожно вздохнула она, — то постараемся любить его.

Избавиться от ребенка?! Ни за что! Эта мысль первая зародилась в голове. Это же наш с Калиной ребенок. Как можно убить его? И тут в моей голове словно что-то щелкнуло и все встало на свои места. Уже давно я люблю его, только даже самой себе не смела в этом признаться. Страстно, безумно, как умею, но люблю. Потому и не могу избавиться от мыслей о нем. Именно любовь заставляет меня мучиться, ревновать, стоит только представить Калину в объятьях Сайки или еще чьих-то. Наверное, я бы раньше это поняла, если бы не рассказ Калины о сговоре с Еленой, если бы я не разочаровалась в нем и не перестала верить в его любовь. Но ведь сначала все было иначе, и я читала эту самую любовь в его глазах. Невозможно так притворяться. Пусть первичным было предательство, но должна ли я всю жизнь ненавидеть Калину за это, не доказал ли он обратное, чем заслужил мое доверие?

— Мама, я люблю его! — признание вылетело само, я даже подумать не успела. Как будто тайна эта весила столько, что нести ее одна я не могла. — И кажется, он тоже меня любит.

— Вот как? — брови матери взлетели вверх. Она была готова к чему угодно, но только не к такому. Признания от меня она точно не ждала. — Но что же ты собираешься делать?

— Я не знаю…

Во тут я приуныла окончательно. Прошел уже почти месяц, как я вернулась домой. За это время Калина не сделал даже попытки повидаться со мной, поговорить. Что это может значить? Лишь то, что он пытается меня забыть, так же как это еще недавно делала я. Да и если с ним сейчас Сайка, то возможно, я уже там буду лишней.

— Не терзайся, доча, — накрыла мама мою руку и слегка похлопала. На лице ее при этом заиграла ободряющая и почти счастливая улыбка. — Жизнь все расставит по своим местам, поверь мне. И совсем скоро у тебя родится малыш, который станет для тебя всем, как когда-то стала ты для нас с папой.

Для вас с папой. Вот ключевое в этой фразе. Моему же малышу, скорее всего, папу узнать не суждено.

Как ни странно, но разговор с мамой по душам позволил мне успокоиться. А еще осознание собственной любви к Калине. Отныне я думала о нем с тихой грустью. Старалась не плакать, чтобы не вредить растущей внутри меня жизни. И уже безумно любила нашего маленького медвежонка, который еще совсем не скоро появится на свет.

Мама оказалась права — у нас получилось разместить всю родню в своей небольшой квартире. Приехали они за день раньше, в канун Нового года. Тридцать первое декабря было насыщенно весельем и суетой. Мужчины играли в домино, а женщины собрались на нашей небольшой кухне и занимались последними приготовлениями к празднику, потягивая шампанское. Мама так любила — начинать праздновать Новый год с утра пораньше и шампанским. После памятного разговора, когда мысли мои обрели ясность, я и чувствовала себя замечательно, токсикоз прошел как по волшебству. Теперь я точно знала, что беременна, потому что на следующий же день мама сводила меня в женскую консультацию, где я встала на учет на ранних сроках беременности. Папа был немного шокирован нашим известием, но еще больше рад, как заметила по затаенному блеску в его глазах. В тот момент он мне неуловимо напомнил Калину, хоть внешне эти двое не были похожи.

Когда позвонили в дверь, оказалось, что только я и прохлаждаюсь без дела среди суетящихся женщин. И конечно, же я и отправилась открывать дверь.

— Привет, сестренка!

На пороге стоял улыбающийся Лука с огромным тортом в руках, перевязанным ярко-красной лентой.

— Лука?!

В первый момент я до такой степени растерялась, что даже забыла обрадоваться, пока не почувствовала, как эта радость в буквальном смысле распирает меня.

— Лука! — бросилась я ему на шею, неожиданно заливая его куртку слезами.

— Ну ты чего это, а? — опешил он, продолжая топтаться на пороге, одной рукой с трудом удерживая торт, а другой прижимая меня к себе. — Я тоже ужасно соскучился и решил, что новый год хочу встретить с тобой и… отцом, — после короткой заминки закончил.

Отец! Лука! Они же даже не встречались ни разу! А я, дура, развела тут мокроту, когда его ждут эмоции посильнее.

— Дура я! — рассмеялась я сквозь слезы, забирая у него торт. — Раздевайся и проходи. Ты дома.

Ни я, ни он не заметили, как из кухни вышла мама и сейчас стоит возле шкафа, глядя на нас с легкой улыбкой.

— Ты так похож на Андрея, — заговорила она, привлекая наше внимание. — Только повыше и красивее, — еще шире улыбнулась она, а я сразу поняла, что мама приняла Луку как родного, и теперь он всегда будет желанным гостем в нашем доме.

— А Маруся унаследовала вашу красоту, — вернул Лука маме комплимент, снова обнимая меня и целуя в щеку.

— И упрямство отца, — кивнула мама и скрылась в кухне.