Марина Дечко - Ворожея

Вот девка эта молодая, что с глазами синими, да косами пшеничными, бежит по лесу. Торопится. И радостно ей, смешливо. Потому как заждалась, исстрадалась. И ведь знает, что ее здесь не обидят.

И терем высокий, что встречает гостью молодую, принимает ту с теплом. А у самых ног садится...

Гай отмахивается. Это ж надо...

Но ведьма не позволяет мороку прерваться, а все шепчет: гляди!

Хозяин избы ставит перед красавицей сундук высокий. И кладет к ногам каменья. Ткани ценные, меха. И...

- Оно! - Кричит ведьма. - Оно!

Она выдергивает Гая из видения дивного, заставляя само пространство схлопнуться с грозным стуком. И спрашивает:

- Запомнил?

- Запомнил, - отвечает Гай, отчего-то разумея, что в глаза маркины не только он гляделся...

***

Лес обступил Дара со всех сторон. Сизые, голубоватого колеру иголки деревьев-копий казались степняку острыми, словно зазубрины меча. Жадными до плоти. Только, слава богам, они начинались на деревьях высоко, доставая до воина лишь тогда, когда деревце было еще совсем мелким, невысоким. А ведь и так оставляли на тулупе царапины...

- Острые, - соглашался островитянин, - словно бы лезвия. Тут не любят чужаков.

Он на миг задумался, а потом добавил:

- Впрочем, остров ни до кого не милостив. Края тут такие. Суровые. А вот те...

Он кивнул головой в сторону других деревьев, которые-то и отличало от этих, что окрас листа. Не сизый, но с колером красноватым будто бы, если приглядеться.

- Те ядовитые. И если поранишься...

Он не стал продолжать, потому как Дар и сам понял: не пощадят.

- Со скотиною тоже так. Что окрашена в колера бурые, опасна. Даже если пятном окрас тот или бликами. Иль в глазах отблеск алый увидишь. Тут не много-то красок...

И Дар соглашался: как есть, немного. Он бы и в деревьях не сразу разглядел кровяной колер листьев, если бы не островитянин. И, знать, оставил бы душу леденеть среди скал.

Орм шел впереди, постепенно углубляясь все больше в лес, и тропа под ногами воинов уже едва различалась. Дар все время оборачивался. Воздух кругом него сгущался подобно кипящему молоку, и, сливаясь с белесой синевой деревьев, превращал пространство в молочный же туман.

- Глубоко не вдыхай, - предупредил Орм, натягивая на лицо косынку. И протянул такую же тряпицу степняку: - на вот, укройся. Это все те, что с листьями кровавыми. Голова закружится, а потом и не разберешь, отчего к ним подоспел. Многим плоды дивные начинают казаться, тут ведь голодно...

Шагов было не слыхать, хоть и ступали по камням острым. Видно, воздух этот притуплял не только видимость, но и слух. И думалось Дару, что даже морок мог родиться среди этих мест. Сам собою. А тогда, стало быть, опасность ожидала его на каждом шагу. В один миг Дар даже усомнился: а не сдурил ли он, оставив Ярославу одну в Халле? И то, что степные воины, готовые отдать за нее жизнь, были поруч, его ни на миг не успокаивало.

- Не думай обо мне так, степняк, - Орм оглянулся всего на мгновенье, но и этого хватило, чтобы Дар понял: идущий впереди говорит правду, - я не обману. Если б хотел убить, не ждал бы так долго. Всего-то и нужно, что смазать меч свой листом дерева бурого. Да ранить. А уж я проворен, раз выжить смог с тавро раба...

И Дару пришлось согласиться: верно. Выжить с таким знаком непросто. Кому, как не ему знать об этом? Он и сам-то едва смог. Значит, осталось подождать всего немного...

Туман рассеялся в один миг - не так медленно, как нарастал. И воздухом потянуло свежим, морским. Ветром, морем самим, что билось у тонкой кромки берега. И берег этот был обычным, словно бы попал Дар обратно в приморскую деревушку, которую покинули всего с седмицу назад.

Близ берега стояла изба, подобная Халле, только в разы меньше. Все из тех же сизых бревен, точно подогнанных друг к другу и поросших мхом с северной стороны. Крыша дома редко покрыта сизой же травой, а в нескольких шагах от него - хлев, что примыкал к жилищу одним ребром.

Дар понял о хлеве сразу же, когда расслышал звуки скотины. Корова и, кажется, несколько свиней. Да и в загоне перед хлевом мирно расхаживала белого колеру птица, похожая на простую лесную курицу. Птиц Дар насчитал с десяток. И, стало быть, хозяин этого места любил свой дом, раз держал живность богатую.

А вот огорода не нашлось, как ни разглядывал Дар. Отчего?

- Тут только скотина и выживает, - обернулся к нему Орм. Он устало потер лоб ладонью, махнув ею кругом каменистого берега: - Земля мертвая, соли в ней слишком много. Тут и приживаются деревья да кустарник нехитрый. Ягоды мало.

Он прошел дальше к избе и, толкнув рукою дверь, уверенно вошел, приглашая Дара проследовать за собой.

Внутри халле было жарко от горящего в центре комнаты огня. Окна островитяне не вырезали, потому как стужа и холод пытались сочиться сквозь любую щель. А в отблесках очага сновали дети. Они двигались так скоро и проворно, что Дар никак не мог сосчитать их.

Однако гомон и движенье резко остановились, когда в покой вошла светловолосая женщина в коричневом платье, выделанном из тонкой кожи. Оленьей? Дар не знал. Не встречал он до этого такой работы тонкой.

Хозяйка избы строго глянула на проворных мальчишек и, смягчившись, коротко приказала им на незнакомом наречии. И сорванцов тут же не стало, но Дар все же успел сосчитать: трое. И все как один светловолосые, подобные матери.

Женщина поздоровалась с Ормом, склонив голову низко, но с достоинством, и глянула с любопытством на степняка. Насторожена? Верно, так. А вот рукою не касается острия кинжала, что, - Дар разглядел это сразу - прячется под тонкой кожей коричневого наряда. Уверена в силах своих.

Островитянин заговорил с нею на морском наречии тихо и рвано, словно бы прося чего. А она с любопытством разглядывала степняка, скользя взглядом, да заглядывая в саму душу.

Та, что звалась Хельгой, была высокой и ладной. Фигура тонкая, изящная. Что у самой кошки, готовящейся к прыжку. Плечи не узкие и не широкие, вровень с бедрами, а талия - напротив, тонка. И нежная кожа платья, не тронутая морским ветром, лишь подчеркивает гибкость стана.

А вот ладони сильные, хоть и не широкие. С аккуратными полулуниями ногтей. Дар научился узнавать силу в ладонях по одним изгибам, а они говорили у островитянки сами за себя. И, как не верилось Дару в это, да только Хельга, знать, умела держать в руках увесистый меч. И управляться с ним могла не хуже мужчин.

Дар впервые видел такую женщину. Девы степи были тонки и изящны, или же, напротив, грубы и широки в плечах. Лесные - пригожие, обещающие сладкой спокусы, эта же...

Белые, словно лед, волосы до поясницы, заплетенные причудливо множеством кос, оттенялись ярко-синими очами. Черты лица сильные, но аккуратные. Тонкие даже. Губы малинового колеру. А вот подойти поцеловать не хочется. И не потому только, что ждет его другая. Отчего-то Дар отчетливо разумел: перед ним - дева-воин. Верно, за поцелуи дорого берет, коль не приглянется ей кто.