Марина Дечко - Знахарка

И Заринка не подняла головы на барина, не ответила ему словом лишним.

А он меж тем улыбнулся в усы:

- Не стыдись, слышащая, ни платья своего, ни волос нечесаных, - он сделал навстречу Заре несколько осторожных шагов, словно бы пробуя расстояние на вкус. Будто бы понимал, чего ждать от девки молодой. - Не бойся. Я кликну баб крепостных, мамок-нянек, и они вмиг причешут-оденут тебя, барыней молодой сделав. А там и накормят что кулебяками сытными, что куличами сдобными. Ты только...

Он сделал еще один осторожный шаг в сторону шептухи, и Заринка от ужаса съежилась, попятилась спиною к лавке стольной. Зацепила подолом платья склянку с водой душистой, да и опрокинула ту.

Склянка с обиженным звоном хрустнула у самого пола, да разлетелась на осколки тонкие. А Заринка, не выдержав больше страха перед барином, разревелась. Бросилась собирать куски хрусталя тончайшего, поранив ладонь.

Боль опалила.

Умерила на время что страх, что смущение. И Заринка удивленно взглянула на руку, на которой по-прежнему колыхалась Черная Метка. А она уж и позабыла про нее.

Горько ей стало, обидно. Да только тут подскочил к ней барин знатный, встав перед девкой простой на колени и заговорил тихо, шепотом:

- Не бойся, не плачь. То ж просто кровь. Осколок. Я исцелю тебя. Гляди! - Он провел ладонью над рукой девки, и боль утихла, а рана алая затянулась, розовым рубцом покрывшись. А спустя минуту и ее, полоски нежно-розовой не стало. Словно бы и не ранилась никогда Заринка.

И метка исчезла. Вот только что колыхалась серед резных кожных линий - а тепериче и нету ее. Девка с недоумением вгляделась в руку свою.

Что это? Ворожба? И что за сила может так скоро целить?

Она подняла глаза к барину и отшатнулась: в глазах напротив ей привиделось волнение. Нетерпение, смешанное с желанием. Диким, как и сила, что теплилась внутри.

И все это - что сила, что жажда - искало выхода.

Заринка зажмурилась от ужаса.

А барин отшатнулся от девки молодой. Все видел: и страх девичий, и смущение первое. Да только в той, прошлой жизни, которая еще до Зарины, после даров драгоценных сменялись чувства эти другими, привычными ему. И девки дворовые охотно шли за ним что в покои каменные, что на простой сенник. Куда б ни позвал. А тут эта...

Страхом да брезгливостью от нее тянет. И желание в нем оттого разгорается только сильнее, да только не станешь ведь брать девку против воли. Потому как утолить голод можно, а вот насытиться - никак.

Досадно это. И потехи от того - на миг. А ему другого надобно.

Желания ее. Страсти жгучей, порыва душевного. Теплоты да ласки. По-другому - никак.

И Ворожебник уходит, кликнув перед тем крепостных да приказав служить им верно барыне молодой.

***

Свят метался по избе, что загнанный зверь.

Нынче на Головной Площади объявили, что Зара да Крайя - ведьмы, стало быть, чертовыми метками заклейменные. Вытянули что бабу старую, что девку молодую, в круг живой, из людей гудящих справленный. Да и показали чернильные пятна - у одной на ладони, у другой на плече.

И люди загудели пуще прежнего. Поклоны стали в землю бить, да молить о пощаде.

Про Знамение заговорили. И вспомнили далекую ночь, когда зарницы полыхали зимой. Про Крайю кто-то прокричал. Заговорили, что коль тогда сожгли бы ведьму старую, так и не появилось бы других, ею отмеченных. Да припомнили, что дочка купеческая родилась у нее на руках.

А вот про то, что и все село, что прежде Зары, что опосля нее, рождалось руками старой знахарки, забыли.

Помнится-то не все. И любая благодарность людская век свой имеет...

Кто-то даже канем кинуть силен был. Хорошо, что не угодил в них, так бы Свят и не сдержался.

И так вот в ссор ввязался, отбивать полез. Жалеет? Ничуть. Ни одного синца не жалко ему за подругу давнюю да бабку почтенную. Коль мог бы, так и отбил их у толпы. Да только что толпа? Она погудит и забудет, а вот в Камнеграде, откудова барин послан был, помнить умеют...

Про Камнеград Свят слышал вполуха, мысли рваные собирая в лоскутное одеяло. Понял только, что там - в Стольном Граде - баб судить станут. Стало быть, по законам верховным, написанным боярами да Князем самим, на заветах богов основанных. Да только верно ли осудят?

С тех пор, как Зарину с Крайей увезли в клети, Свят не верил боярам. Не ждал суда праведного. А, знать, и не оставалось ему ничего, окромя того, чтоб самому в Камнеград ехать. Да коль не оправдают баб, спасать их. Что станет делать, Свят пока не знал. Там определится. В конце концов, по-за границами Камнеграда да Белограда лежат Пограничные Земли. В них пойдут, лишь бы живы остались...

Вот и как распустили село по делам, кинулся Свят в избу батькову. Собирался скоро, беря в дорогу только самое нужное. И как готово все было, присел у ног Литомира:

- Благослови, - Литомир был еще слаб, но на лавке уже сидел. И руку сына держал крепко, желая остановить того: - благослови, батька. Не оставлю я Зару в беде, да и Крайя своя. Ярослава не простит мне, коль случится чего с бабкой ее. Не было у них тех меток чернильных, что барин Камнеграда показал. И не верю я в ведьмовство. Аль не знаешь ты? Крайя век жила в селе, век лечила людей. Малеч проводила из утроб на руки матерей. А нынче что? В конце века своего зло решила чинить? Не верю я, батька, слову барскому. И в обиду их не дам.

- Стало быть, и сам не вернешься, - с горечью проговорил Литомир. И поднял руку, призывая Свята дослушать: - Не верю и я барину из Камнеграда, да только что с того? Даже коль суд не признает в них ведьм, в селе им все одно жизни не будет. Мор выкосит к тому моменту немало селян, и виновных все одно станут искать. А тут и думать лишне не надо. Старая знахарка, что пошла против храмовника - отродье, не иначе. Да дочка купца, что богаче других в округе. Коль костер не запылает на площади Камнеграда, его разведут здесь, в Светломесте. Тебе не спасти их, Свят. Сам только голову сложишь за правду свою. И оплакивать горе будут три избы заместо двух... А тут еще и война. Молодцев нынче все меньше - пылают те на лавках от Мора Струпного. И сборы объявлены. А потому тут же тебя искать станут.

Литомир устало оперся на стену и стер холодный пот со лба:

- На кого оставишь нас с маткой? У нас же окромя тебя - ни кровинки.

- Нежег...

- Нежег барином рожден. И, стало быть, скоро время ему покинуть нас.

- Не покинет, отец, - Свят крепко сжал руку отца, прощаясь с ним. - Вы его вырастили. Вы!

И Свят резко поднялся на ноги, чтобы склонить голову перед отцом:

- Благослови, батька.

И холодные пальцы коснулись горячего лба.

Веселина завыла в голос. Она понимала, что сына ей не остановить. Да и не хотела она его усмирять. Иначе как? Они ж воспитали его таким, и коль отрекся бы он от слов своих, как глядела бы она в глаза людям? Да только все равно болело сердце материнское, отпуская кровинку родную в путь дальний.