Анна Мичи - Академия Трех Сил

— Что ты делаешь? Не убивай ее!

— Не собираюсь я убивать, глупая, просто запру сущность мага внутри нее. Ты ведь там, да, шпионишка? Или покажешься по доброй воле?

Я уставилась на ласку со смешанным чувством страха и волнения. Неужели сейчас она действительно обратится человеком? Я только один раз видела, как животновод сливается вместе со своим животным, но это был огромный медведь, а не маленькая ласка.

Пара жестов — и ошейник юркой змейкой сам скользнул на шею зверька, обвился вокруг и успокоился, став обычной на вид перламутрово-белой лентой. Махнув рукой, мама вытянула из ленты мерцающую нить и хотела было привязать себе на запястье, но поймала мой взгляд, поморщилась и кинула нить мне.

— Это цепь, привяжи к своей ауре, чтобы шпионишка не сбежал. Он трусоват, раз уж появиться смелости не хватило. Завтра пойдешь на кафедру животноводства и потребуешь, чтобы они вытащили мага из этой белой шкурки. Я бы сама сходила, но обещала твоему отцу, что вернусь через три дня. Ты поняла? Завтра же!

— Поняла, — пробурчала, вплетая нить в ауру.

Только теперь начала понимать масштаб катастрофы. Может, мама и ошибается, но если права, то это кошмар. Я что, все это время спала с неизвестным магом? Хагос, и переодевалась без малейшего смущения! И брала ласку к себе под одеяло, и щеголяла при ней в ничего не скрывающих маечке и шортиках. И вообще не следила ни за поведением, ни за собственным языком, молола все, что только приходило на ум.

И… тысяча тварей на мою голову, я же рассказывала ей про Хена!

Нет, конечно, в этих сведениях нет ничего важного, это же не семейные секреты. Но при мысли, что все это время мои сокровенные излияния слушал какой-то незнакомец, стало и стыдно, и страшно.

— А они точно смогут разобраться, кто это? — Я отвернулась от умоляющих черных глазок. — Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь пострадал.

— Не волнуйся, — мать хищно усмехнулась, — пострадает только клан, осмелившийся заслать к нам лазутчика. Проследи, чтобы все было тщательно зафиксировано. Мы еще возьмем с них такое возмещение, что пожалеют, что вообще посмели сунуть к нам нос.

Мановением руки она отправила ласку за окно, подвесив снаружи в магической сетке, и закрыла стекло непроницаемой для прослушивания пеленой. После этого мы снова уселись на кровать, и мама еще несколько раз повторила, что мне делать завтра, как выдвинуть формальное обвинение, и велела отписаться сразу, как только выяснится имя посмевшего шпионить клана.

Вместе мы немного поломали голову над тем, почему ласка прибилась именно ко мне. Мать предположила, что я показалась ей, вернее, ее хозяину, самой доверчивой, и я скрепя сердце была вынуждена согласиться. Ни Лас, ни Вейс ни за что не стали бы доверять свои переживания подозрительному животному.

Впрочем, утешала мысль, что никаких по-настоящему важных клановых секретов я ласке не рассказывала, только свои переживания и мысли по поводу Хена.

Уезжала мама с первым же караваном, так что подняться пришлось ни свет ни заря. Ласку я взяла с собой, чтобы сразу после проводов пойти на кафедру животноводства. Мама сказала, что лучше управиться с этим делом до начала лекций?

Лас уже отирался рядом с воротами, а Хен запаздывал.

— Где же Хеннай? — спросила мама почему-то у брата.

Тот пожал плечами.

— Я его со вчерашнего обеда не видел.

Мама обернулась ко мне.

— Я тоже не знаю. Может, забыл, что ты уезжаешь?

— Да как же забыл, когда я ему вчера три раза напомнила. Странно, мне показалось, он довольно вежливый молодой человек, неужели не появится?

Я оглянулась на широкую осиновую аллею. По случаю раннего часа на ней не было ни души. Действительно странно. Не похоже на Хена: он вчера так старательно обхаживал маму, нелогично, чтобы пропустил ее отъезд. Это же испортит все его вчерашние завоевания.

И тут на аллее показалась несущаяся во всю прыть длинная худощавая фигура. Белоснежные волосы трепал ветер, но я и без этого узнала Хена: сердце екнуло и застучало быстрее.

— Прошу прощения! — закричал он издалека. — Проспал!

Подбежал к нам, остановился и скосил глаза на ласку у меня на руках. Ничего не сказал, но взгляд выражал недоумение.

— Ничего страшного, — мама была неожиданно любезна, — молодые должны хорошо высыпаться. О, а вот и мой фургон.

К воротам как раз подъезжала громоздкая махина, чуть покачиваясь на черных высоких колесах. Мама не стала терять времени, попрощалась как-то особенно ласково, поцеловала меня в лоб, сказала, хитро блестя глазами, что желает нам счастливой семейной жизни и ждет на праздники Начала зимы.

Хен заверял, что мы обязательно приедем, я молча кивала. Про себя думала, что уж чего-чего, а Хена домой не потащу. Не хочу, чтобы ему пришлось платить за наш ненастоящий брак.

Мама забралась в фургон, чемоданы забросили на крышу и крепко привязали. Внизу в окне показалось мамино лицо. Она замахала нам затянутой в перчатку рукой.

У меня почему-то защемило в груди. Странно, вроде бы радоваться надо, я снова остаюсь одна, Продолжу учиться на любимом факультете, меня не развели с Хеном, все уладилось просто замечательно, но все равно нахлынула грусть.

Как будто это последний раз, когда я почувствовала себя маминой девочкой, маленьким детенышем. Будто теперь меня точно отпустили во взрослую жизнь, с благословением, с любовью, но дороги назад уже нет. И я почти влезла на столб ворот, чуть ли не на колени каменному стражу, и махала, пока фургон не скрылся из виду, не обращая внимания на косые неодобрительные взгляды истуканов.

Лас быстро попрощался с нами и, позевывая, заявил, что идет досыпать. Мы с Хеном остались одни, и меня снова одолело смущение.

Чтобы избавиться от него, я перехватила ласку по-другому, якобы чтобы размять руки, а на самом деле — с целью обратить на нее внимание Хена. Хотелось найти какой-нибудь безобидный предмет для беседы. Уловка сработала.

— Что это у тебя? Обзавелась питомцем?

Я покачала головой. Рассказывать все начистоту не хотелось, почему-то сегодня мамина шпионская теория казалась сомнительной. Ответила расплывчато:

— Несу на кафедру животноводства. Надо кое-что проверить.

— И в чем ты подозреваешь бедное животное? — усмехнулся Хен. — Дай подержать.

Я передала ласку в протянутые руки. Что она убежит, не беспокоилась: цепь, крепко ввязанная в ауру, была на месте. Белый зверек в руках Хена притих и казался совсем маленьким.

Хен осторожно погладил ушастую головку. Ласка прижмурилась, уткнулась носиком в его ладонь, высунула тонкий розовый язычок и лизнула.

— Ведет себя как обычное животное… — прокомментировала я вслух.

— А на самом деле необычное? Расскажи.