Мария Вельская - Змеиная Академия. Щит наследника [litres]

– Вы правы, уходим.

Вот только далеко им уйти не дали.

Мир померк всего на мгновение, но перед глазами все покачнулось, зашаталось, расплылось, не желая собираться. Рядом яростно зарычал Зарг, не в силах поддержать брата. Что еще за мерзость? Ноги подогнулись, безвольное тело стало оседать на камни. Вот так просто. Сквозь все навешанные защиты, сквозь ядовитую магию Судей.

– Смотри-ка, какие нам интересные птички попались! О, а эти еще и сопротивляются!

– Знакомые песики в ошейниках, – неприятный смех на грани слышимости.

Они говорят о близнецах? Сознание путалось, а дыхание прерывалось, как будто вместо воздуха она вдыхала чистейший яд. Не было боли – только лед, сковывающий горло и спускающийся вниз по телу.

– Зарг, уходи… – отчаянный шепот.

Вспышки магии, чьи-то невнятные крики… Все сливается в один чернеющий ком. Она уже не может вспомнить, зачем она здесь, кто она вообще такая и почему никак не закроет глаза, проваливаясь в темноту.

– Яд подействовал так, как нам и говорили, – раздался скрежещущий голос прямо над головой. – Сейчас птичка вырубится, и прежде чем отдавать ее заказчикам, мы успеем неплохо позабавиться.

– Но… нам же запретили, – неуверенное.

Чьи-то руки касаются тела, которое она не ощущает вовсе, словно стала деревянной куклой-неваляшкой.

– Ты смотри, какие… – Скабрезный хохот прорывается сквозь темную пелену бессознательного состояния.

Отчего-то невыразимо стыдно и больно, и кажется, что кто-то близкий и бесконечно дорогой окажется преданным, если эти твари в человеческом обличье продолжат.

– А как с этим у змеюк-то? – Судя по легкому акценту, имперский язык не является для них родным.

– Не волнуйся, скоро превратится в человека, эта штука не только мозгов последних лишит, но и магию всю высосет. Верно говорю, клиент особо подтвердил, – негромко-насмешливое.

Что-то не так… Деревянную неваляшку вертят и трогают, а она бьется внутри, словно в клетке, не в силах осознать себя и понять, что происходит, когда разум и душу прошивает безумная боль, раздирая на части.

– Я кому сказал очнуться! Немедленно, жрица! – Жуткий крик, полный такой ярости, что хочется заткнуть уши, свертываясь клубочком.

Эскайр тан Ши в таком бешенстве, что замирает душа, когда на нее обрушивается поток божественной силы, пропитывая каждую клеточку, что-то безвозвратно меняя, пронизывая насквозь, переворачивая все снова и снова. Она кричит – беззвучно, чувствуя себя распятой птицей, но в то же время, кроме боли приходит безумное облегчение. Рин помнит! Воспоминания возвращаются внезапно, ошеломляя и заставляя мысленно рычать от ярости. Кто-то слишком хорошо знал, кого искать, как искать и каким образом ловить. Сомнений в предательстве не осталось.

– Прости, мой…

– Молчи! – недовольный голос.

Тьма укутывает, даря облегчение после исполнения божественного приказа. Кое-кто не учел одного: магия жриц это не только дар и дополнительная сила. Нельзя не подчиниться прямому приказу своего бога, подкрепленному силой и властью. Особенно, если ты – Первая.

– Спасибо, тан Ши.

– Беспечный змееныш!

Тело все еще не повиновалось, вызывая нешуточное беспокойство и за себя и за каэрхов. Не хотелось эгоистично терять то ощущение близости и заполненности, которое дарили ей все они, теперь, когда не приходилось больше выбирать между друзьями и долгом.

– Издеваешься, змейка? – Темнота недовольно фыркнула, погладив плетями черных нитей. – Ты ко мне всех сирых и убогих решила пристроить в жрецы? Нет, – резкое, – эти двое ничем не заслужили такую привилегию.

– Я…

– Но я могу принять их в аколиты. Прислужники, помощники. Ошейники снимешь сама – и они не будут более во власти императора.

– Я даже ничего не попросила… – Несмотря на трагичность ситуации, стало вдруг смешно.

Все-таки он чудесный. Пусть жестокий и упрямый, но по-настоящему справедливый, ее бог…

– Мне очень лестно, – мурлыкнула окружающая тьма, – но за сим вынужден попрощаться. Дальше сама справишься.

И глаза вдруг стали видеть серые разрушенные улицы, остроносый профиль бандита, шагающего рядом с тем, кто тащил ее, и… лича. Он выскользнул из горящего переулка легко и быстро – огромный иршас с черной чешуей и боевыми наростами. Узкие губы, так похожие на губы Кио, были чуть раздвинуты, обнажая две пары клыков с ядом на кончиках. В его руках не было оружия, только тьма, которая извивалась жгутами и ластилась, как любимая подруга. Вот откуда у Кио дар – тоже по наследству. Рин даже не успела испугаться, когда лич ударил так и не успевших ничего сообразить похитителей. Просто упала на землю, больно ударившись о выщербленные камни мостовой, когда двое живых существ обратились прахом в один миг.

Тело обдал холод, но он был не страшным – напротив, живым и бодрящим. Возможно, она уже успела перехватить частицу безумия божественного Айра, но губы разъехались в улыбке. Нашелся, змей! В этот момент Рин и не вспомнила, что это существо приносило кровавые жертвы, лишь бы вернуть себе горячую живую кровь. Главное, она выполнит наказ бога. Наверное, так и подсаживаются на это ощущение силы, на безграничное ощущение чужого одобрения и снисходительной приязни, смешанной со странной нежностью. Кто-то бы назвал это ощущение влюбленностью. Возможно, в какой-то степени это так и было, но… это лишь образ и мечта. Она любила его за то, что он просто существовал в ее жизни, за то, что могла ему помочь. А Нильяр Льяш-Таэ был тем, с кем рядом хотелось быть любимой и любящей женщиной.

Впрочем, сейчас все это пустое.

Холодная ладонь оцарапала чешуйками, но она уже смогла с собой справиться, извернула хвост, опираясь на предложенную руку.

– Сумеречного дня, данэ шэр Нориш!

По жесткому лицу черного иршаса ничего нельзя было прочитать, но казавшиеся пустыми глаза вспыхнули неожиданно ярко. Вдалеке грохнуло, сердце сжалось от тревоги за друзей и за отца с Яром, но Рин твердо произнесла:

– У меня есть предложение к вам от моего бога, Эскайра тан Ши, вестника мести и справедливости. И я была бы очень благодарна, если бы вы его выслушали, господин. Прошу простить мою поспешность и невежливость – дана Дейирин Илшиарден Найритин, – сложила ладони лодочкой и вытянула перед собой в знак признательности и благодарности.

Насколько он все еще безумен? Способен ли он вообще на переговоры? Глупо, наверное, так безоговорочно верить Эскайру, который одержим местью и является не меньшим безумцем, чем этот иршас. Но кто она такая, чтобы их судить? Смешно. Здесь нет невинных и невиновных, но мера вины бывает разной.

– Ты не бежишь от меня с криками. Ты понимаешь, кто я, дочь Илшиардена? – Черный хвост придавил ее собственный, не давая сбежать, но она и не пыталась – дурман только-только начал проходить. – Никогда бы не подумал, что он заведет ребенка таким образом… – Взгляд холодных пустых глаз ощупал с ног до головы.