Делия Росси - Сиделка

Угу. Может, теру Гердину со мной и хорошо жилось, а вот у меня минутки свободной не было — учеба, хлопоты по дому, помощь гному в его опытах. Нет уж. Я лучше как-нибудь сама.

— К тому же у меня замечательный сосед, — продолжал разглагольствовать гном. — Очень перспективный юноша. Представь, ему всего тридцать, а он уже профессор медицины! Думаю, тебе будет интересно с ним пообщаться.

— Я же сказал, что у теры Стоун контракт! — рявкнул Горн.

Глаза его почернели, на щеках проступили желваки, рука, сжимающая ложку, судорожно дернулась, и на стол посыпалась серебряная стружка.

— Ага, — удовлетворенно кивнул тер Гердин. — Вот теперь все понятно.

Он подмигнул мне и решительно уставился на графа.

— Думаю, я смогу решить вашу проблему, лорд Карающий.

Лицо гнома посерьезнело.

— Каким образом?

Горн провел ладонью над блестящими опилками, вновь превращая их в ложку, и вперил в тера Гердина внимательный взгляд.

Гном задумчиво заправил за ухо длинную седую прядь.

— Кэти, принеси-ка мою шкатулку, — обратился он ко мне.

Я сходила в кабинет и вернулась с небольшим сундучком, в котором тер Гердин держал самые редкие ингредиенты для зелий.

— Так, посмотрим.

Гном откинул обитую бронзовыми накладками крышку.

— Ага. Вот оно.

На стол лег бархатный мешочек. Тер Гердин загадочно улыбнулся.

— Что это? — спросила я.

Горн молчал, но я видела, как дрогнули крылья его носа, а в глазах снова заклубилась тьма.

— Экромидус, — достав из мешочка небольшой флакон, гном любовно огладил его и посмотрел сквозь темное стекло на свет. — Замечательное зелье. Единственный в своем роде стабилизатор магии.

— Что в него входит? — напряженно спросил граф.

— Алоизник бородавчатый, кедровая смола, крылья сушерицы, хвостики карпинок, хвощ, дудуница и краев корень, — перечислил ученый. — А, ну и, разумеется, слеза единорога.

Действительно! Куда ж без нее?

Я незаметно усмехнулась.

— Чему ты там улыбаешься, Кэти? — ворчливо поинтересовался гном. — Между прочим, очень редкая вещь, в Дартштейне ее днем с фонарем не сыщешь.

— И что, полагаете, это поможет? — разглядывая темный флакон, мрачно спросил Горн. Вокруг него все еще ощутимо клубилась тьма.

— Разумеется, — сердито фыркнул гном. Старый ученый терпеть не мог, когда сомневались в его зельях.

— Ладно.

Горн поднялся из-за стола, достал из-за пазухи звякнувший мешочек и положил его перед гномом.

— Вот. Здесь сто золотых.

Я удивленно выдохнула. Ничего себе сумма!

— Деньги мне ни к чему, — дернул носом тер Гердин.

Чудеса! Гном отказывается от золота…

— Тогда что? — спросил граф.

— Сведения о моей сестре, — глухо выговорил тер Гердин. В его карих глазах застыло странное выражение. Боль, растерянность, стыд, решимость — трудно было сказать, чего в них больше.

Гном молчал, ожидая ответа, но Горн отвечать не торопился. Он навис над столом, оперся на него руками и низко склонил голову. Воздух в комнате завибрировал. Магический ар замигал, то вспыхивая, то затухая. По лицу Горна заскользили тени. Видно, сиятельству пришлась не по душе просьба тера Гердина.

— Хорошо, — спустя пару минут резко сказал он. — Завтра у вас будут все необходимые сведения.

Гном вскинул на графа неверящий взгляд.

— Обещаю, — твердо сказал Горн.

Тер Гердин молча придвинул к нему хрустальный флакон.

Так же молча сиятельство взял его и сунул в карман.

— Нам пора, Кейт, — повернулся он ко мне. — Прощайся со своим… учителем.

— Всего доброго, тер Гердин, — я встала из-за стола и улыбнулась гному. — Рада была повидаться.

Ученый машинально кивнул, но мысли его были далеко, боюсь, он даже не расслышал моих слов.

— Идем, — Горн снова сцапал меня за руку и повел к выходу, не позволяя оглянуться.

— Я вполне могу передвигаться самостоятельно, — попробовала я пресечь собственнические замашки сиятельства.

— Не сомневаюсь, — буркнул тот, так и не выпуская моей ладони.

На улице было темно. Короткий зимний день успел закончиться, и на Бреголь опустился вечер. Тихий, морозный, с россыпью звезд на чистом небосводе и скрипящим под ногами снегом. Большой черный мобиль, стоящий у тротуара, казался уснувшим старым крастом — большим, угловатым и совершенно неуместным на узкой старинной улочке.

— Замерзла? — заметив, что я поежилась и подняла воротник, спросил Горн. Не дожидаясь ответа, он притянул меня к себе и укутал полами подбитого мехом плаща.

Рес! Я попыталась выбраться, но сиятельство цыкнул и сильнее сжал руки.

— Милорд!

— Проклятье, Кейт! Ты можешь постоять спокойно?

Голос графа звучал над моей головой, но я чувствовала его всем телом. Холод был забыт. Щеки обдало жаром. Сердце застучало в унисон тому, что билось у меня под щекой.

Закрыв глаза, я прислушивалась к этому все убыстряющемуся стуку. Бух… Бух… Бух… Низ живота отозвался на этот грохот сладкой судорогой.

Рес! Как же давно я не испытывала такого яркого желания!

Запрокинув голову, столкнулась с сумрачным взглядом почерневших глаз. И в тот же миг мои губы оказались смяты поцелуем. Горн не был нежен. Он брал свое, не спрашивая разрешения, — жестко, неумолимо, с полной уверенностью в своем праве. И в этом был весь граф.

— Кейт.

Горн оторвался от меня и заглянул в глаза.

— Не жди красивых слов, — хрипло прошептал он, беря мое лицо в свои ладони. — У меня их нет.

— Я на них и не рассчитывала, — прошептала в ответ и сама потянулась к его губам. Мне надоело осторожничать. Я устала себя сдерживать. Впервые за долгое время мне захотелось ни о чем не думать, а просто насладиться тем, что мог дать мне Горн. Без ненужных слов, без обязательств, без невыполнимых обещаний. В этот миг. Здесь и сейчас.

Я целовала не графа, не аристократа, не мага — мужчину. И вспоминала, каково это — когда сгораешь от одного только прикосновения, срываешься в пропасть и летишь, задыхаясь от восторга, сходишь с ума от страсти и забываешь обо всем. Только бы этот поцелуй не кончался, только бы жар души, пленивший тело, не исчезал.

Горн застонал, и этот стон отозвался внутри волной теплого счастья, перерастающего в темную, горячую страсть. Мне захотелось избавиться от мешающей одежды, ощутить всю силу обрушившегося на меня урагана, выпить ее до дна…

— Кхм-кхм. Прошу прощения, лорд Карающий, — раздался ехидный голос. — Я забыл рассказать, как принимать экромидус. Хорошо, что вы немного задержались.

Рес! Возвращение в действительность было оглушающим. Я разжала руки, обнимающие могучую шею, и отступила на шаг назад. Горн посмотрел на гнома с ненавистью.

— Вот, тут я написал все в подробностях, — как ни в чем не бывало сказал тер Гердин. Он подошел ближе и протянул графу свернутый листок. — Три раза в день, по пять капель. Правда, есть небольшое условие, — ученый хитро улыбнулся. — Видите ли, лорд Горн, единороги — существа особенные. Они помогают только тем, кто хранит телесную чистоту и воздерживается от страстей. Поэтому вам придется на время лечения умерить свои аппетиты и неукоснительно блюсти целибат.