Венди Хиггинс - Сладкая опасность

— Вы мне вчера помогли, — сказала она наконец.

— Мы старались. Но тот тип очень быстро действовал.

Зания уставилась в пол, и волна волос закрыла от меня ее лицо.

— Ты держала меня как мать. — Ее рука дрожала.

— Я рада, что смогла побыть этой ночью рядом с тобой. — Теплый прочувствованный взгляд договорил за меня. — А сегодня должна уехать. Как бы мне ни хотелось остаться еще или увезти тебя отсюда, мы простимся. Но не навсегда. Я пришла с доброй вестью и надеюсь, что ты будешь моим союзником, когда придет время.

— На что тебе такой союзник? Я же не ты, самоконтроля нет. Смотри, — Зания вытянула вперед трясущуюся руку, — я даже сейчас дрожу, так мое тело жаждет отравы. Этот яд, он помогает мне выполнять обязанности. Притупляет ненависть.

Я закрыла глаза. Я хорошо ее понимала. По-настоящему хорошо.

— Если ты и дальше будешь пить, тебя убьют.

— Мне неважно.

— А мне важно. — Я взяла ее руки в свои и заговорила с убежденностью, идущей из глубины сердца. — Подумай обо всех тех маленьких девочках, которые в будущем родятся у повелителей, вырастут без материнской любви, возненавидят собственную жизнь. Зания, мы можем это изменить! Я не знаю как, но знаю, что это может произойти при нашей жизни. Ты нужна нам. Пожалуйста, живи и будь готова. Прошу тебя.

Ее руки, которые я держала, ощутимо тряслись, в глазах блестели слезы.

— Мне надо выпить, — голос Зании звучал совсем слабо. Затем откуда-то из глубины горла вырвался горький смех.

— Нет, — только и сумела я выдохнуть. Зания оставалась один на один со своим недугом — нельзя было ни отправить ее в реабилитационный центр, ни задержаться и ухаживать за ней, пока очистится организм. Понимая, как и она, что прошу почти о невозможном, я прошептала — и для нее, и для себя:

— Всё возможно.

Я наклонилась вперед, и мы обнялись. Она тяжело дышала и сжимала меня так же крепко и настойчиво, как и прошедшей ночью.

— Сестра моя, — пробормотала я. — Ты справишься.

Футбольный матч, в котором принимали участие наши выпускники, был в самом разгаре, когда мне на телефон пришло сообщение от отца. Он просил меня проверить электронную почту, так что я немедленно встала со скамьи и, покинув компанию школьных друзей, с которыми пришла поболеть за своих, отправилась домой.

В прошлом году отец подключил меня к какому-то суперзащищенному серверу. Честно говоря, когда я набирала пароль для входа в нашу секретную почту, руки у меня дрожали.

В комнату вошла Патти, удивленная тем, что я дома.

— Это от отца, — сказала я. Она встала у меня за плечом, и мы вместе прочли:

Есть еще один потенциальный союзник, но план, как с ним встретиться, пока не готов. Сейчас съезди вместе с Копано в Лондон и сообщи девочкам. Маршрут прилагаю.

Чудесно! Я увижу двойняшек! Не переставая улыбаться, я распечатала маршрут и удалила письмо, пока Патти крепко обнимала меня сзади.

Неделей позже, в середине октября, я решила пропустить школу и слетать в Англию. Джею и Веронике я послала довольно-таки туманное сообщение, что уеду на несколько дней по делам отца. Вернувшись, я могла бы рассказать им, где побывала, — хотя вряд ли стоило упоминать при них Марну.

С Копом, прилетевшим из Бостона, мы встретились прямо у выхода на посадку на лондонский рейс. Я с трудом сдерживала радостное волнение, и Коп тоже выглядел веселым. Предыдущая поездка произвела на нас удручающее впечатление, а эта предвкушалась совсем иначе.

До чего же было прекрасно сесть в самолет рядом с Копом, а не где-то далеко от него, как пришлось сделать по дороге в Сирию. После взлета мы оба, как и положено прилежным студентам, достали учебники и тетради.

Я повернулась к Копу и обнаружила, что он, раскрыв на коленях тяжелый том, смотрит не на страницы, а на меня. Его серьезный взгляд, как бывало и раньше, несколько меня смутил, а Коп, видимо, почувствовав это, застенчиво улыбнулся и перевел глаза обратно на книгу.

Через несколько часов я так устала от математических задачек и исторических фактов, что решила сделать перерыв и сложила все свои книжки и записи на свободное кресло между собой и Копом. Он захлопнул свою книгу и положил к моим.

Мне стало любопытно, что читает Коп. Центр по изучению проблем народонаселения и развития. Биологические исследования в здравоохранении. Сейчас он разглядывал свои руки, потирая ладони. Хотелось бы мне знать, что нужно сделать, чтобы он не чувствовал себя со мной так неловко. Раньше он был более открытым, а сейчас стал осторожничать.

— Сколько тебе еще учиться в колледже? — спросила я.

— Это последний год.

— Как быстро!

Он взглянул на свои книжки.

— Я заканчиваю на два семестра раньше, потому что некоторые курсы проходил летом.

Я невольно расплылась в улыбке из-за его своеобразного произношения, отчасти напоминающего ямайское или британское. Я с жадным любопытством наблюдала за ним, но он, перехватив мой взгляд, вновь принялся рассматривать свои ладони удивительного светло-коричнево-розоватого оттенка.

— О чем твоя книга? — Я согнула ногу в колене и поставила на сиденье, повернувшись лицом к Копу.

Он сцепил пальцы и, по-прежнему глядя на свои руки, ответил:

— Распространение инфекционных заболеваний среди населения. Главным образом ВИЧ и СПИД.

Всякий раз, когда мне удавалось заставить Копа приоткрыться, я ощущала это как маленькую победу.

— Ты скучаешь по Малави?

Он кивнул:

— Да.

— А какая там жизнь?

Коп помедлил, затем, наклонив голову, серьезно ответил:

— Все живут в хижинах без электричества.

— Ох! — Я нахмурилась и тут же ахнула, потому что на его лице расцвела улыбка — та самая, с ямочкой. — Ты меня разыгрываешь?

Он дразнится! В восторге я легонько шлепнула его по предплечью, но тут же, опомнившись, обняла руками коленку. Копано негромко засмеялся и, наконец, встретился со мной глазами.

— Это расхожее мнение об Африке, и местами, — он дотронулся до своей руки там, где я по ней шлепнула, — у нас и правда такие условия жизни. Но есть и большие города, как в Америке.

— А о чем ты скучаешь сильнее всего?

Он задумчиво оперся о подлокотник, и его лицо приняло благоговейно-мечтательное выражение.

— О воде озера Малави — она как хрусталь. — Название родной страны из его уст прозвучало волшебно. — О диких зверях и птицах повсюду. О ночах без искусственного освещения, когда можно видеть звезды во всей красе. Но больше всего — об ощущении общности в народе. Руководство в стране могло бы быть и получше, но люди там добрые. Они уважают свою землю и друг друга.