Наталья Мазуркевич - Иная сторона Тарина [litres]

Последнее предположение следовало проверить как можно быстрее.

– Где вы остановились?

– Майя, вам скучно?

Голос князя врезался в череду воспоминаний. Возможно, от кого-то другого я бы и отмахнулась, но от прямого начальства, на территории которого я к тому же жила и питалась, было как-то неправильно.

– Да, ваша светлость? – Я подняла на него взгляд. – Вы хотели о чем-то поговорить?

– Хотел. О вас.

– Обо мне? – Я усмехнулась и прислушалась: на подоконнике больше не шуршали, а значит, можно возвращаться на привычные позиции. Правда, лучше было бы дождаться, пока там приберут. – Вы хотите разговаривать здесь?

Я обвела взглядом затихший коридор.

– Прошу в мой кабинет, – предложил его светлость, проследив за моим взглядом.

Я кивнула.

Княжеский кабинет я любила. Там можно было скрываться от управляющего, от княжеской кормилицы, которая решила откормить и меня, хорошо хоть, коровьим молоком, и от подозрительного господина Трести, занимавшего при князе пост главы охраны. Последний на меня постоянно косился и, если б не прямой приказ его светлости, наверняка не обошелся бы одним соглядатаем. Правда, выбрал он неудачно: с паршивцем Лигреем мы нашли общий язык быстро, и он предпочитал вылазки за стены замка унылой слежке за мной. К тому же бесполезной, поскольку я любила уходить из-под надзора и подбираться к нему со спины.

– Прошу, – его светлость привычным жестом распахнул дверь кабинета.

Я с осуждением посмотрела на своего нынешнего работодателя: вот еще, первой заходить! Кто знает, какие изменения в охранной системе произошли! Вдруг тем, кто первый войдет, пол протрет.

– Только после вас.

Я сделала шаг назад.

– Это будет невежливо по отношению к леди.

– А здесь есть леди? – Я с интересом огляделась, но коридор был пуст. – Извините, мне не удалось ее разглядеть.

Князь с неодобрением покачал головой, но спорить не стал: перешагнул порог, обогнул стол и уселся в кресле. Я последовала за ним.

С молчаливого согласия его светлости моим местом в этом кабинете стал подоконник. Князь даже распорядился оттуда все убрать, чтобы мне было сподручнее устраиваться. Или просто боялся за свое имущество, которое могло пострадать от неосторожного жеста.

– Вы хотели о чем-то поговорить, – пришлось напоминать причину посещения кабинета.

– Да, я помню, – откликнулся его светлость, но начинать разговор не спешил. Вместо этого развернул кресло, чтобы было удобнее рассматривать ночное небо в окне за моей спиной, и с нескрываемым любопытством уставился на меня.

Ну вот и смысл играть в гляделки? Я с утра не красилась, так что ничего нового в моей физиономии не появилось.

– И что же заставило вас уйти с праздника?

Учитывая, что звуки музыки долетали даже до кабинета его светлости, праздник перешел в ту фазу, когда лучше держаться от гостей подальше.

– Забота о судьбе княжества, естественно, – усмехнулся собеседник, но тут же стал серьезным. – Майя, вы говорили, что хотели бы отправиться на острова, но, к сожалению, делать это крайне нежелательно.

– Почему же?

– Вас там ждут, – просто пояснил его светлость. – По последним донесениям разведки, именно на Калийских островах сейчас находится некто Маджери Арьяс. Официально – на отдыхе, неофициально – можете предположить сами. Кроме него, на острова прибыли три группы «путешественников». Ежедневно они методично обследуют каждый дюйм земли. Местные жалуются, что спасения нет от этих любопытствующих, то и дело они забредают на запретные для них земли. Но даже угрозы «связать и бросить в бухту при приливе» не могут остановить желающих острых ощущений. Как считаете, Майя, скоро они успокоятся?

– Не раньше, чем через год, – вздохнула я.

Собственно, примерно по этой же причине я не отправилась на острова, едва мне выдали новые документы. Под крылом князя, по крайней мере, чужих шпионов не было, а если и были, то боялись за свое место и ко мне не лезли. А вот острова – земля нейтральная, пусть и не любят там имперцев. Деньги у них, даже у нелюбимых, брать будут, а я не землячка местным, чтоб встревать в наши распри с Дайрином. Да и вряд ли докажут, если придется, что меня не пираты украли, а служба безопасности. А потому, взвесив все за и против, я осталась под теплым крылышком князя.

– И где же вы планируете провести этот год? – вкрадчиво поинтересовался моими планами его светлость.

Так поинтересовался, что мне захотелось тут же выложить ему сто пятьдесят вариантов прежде, чем он продолжит речь. Но увы, у меня даже одного варианта достойного не было. Да и откуда им взяться, если я уже некоторое время на жаловании, если можно так выразиться. По крайней мере, на полном обеспечении провиантом и крышей над головой.

– Дадари подсказывает, вы уже нашли решение.

– В некотором роде. Но прежде я хотел бы узнать, как вы относитесь к Тарину?

Я не могла видеть свое лицо, хотя сомневаться в его живописности не приходилось. Князь загадочно улыбнулся, но от комментариев воздержался. Он вообще казался довольным донельзя, как будто сорвал куш или заключил выгодную сделку.

Стоп. Выгодная сделка, да еще связанная с Тарином… уж не с его ли светлостью князь договаривался? И до чего же они договорились, что меня бережно так, любя, подводят к осознанию необходимости поездки на родину?

– Крайне недружелюбно, – скупо ответила я и добавила: – И чувства наши взаимны. Особенно после недавних событий.

Намек был прозрачен, и князь не преминул кивнуть, принимая шпильку.

– В последнем вы заблуждаетесь. Граф Разетти очень беспокоился о вашей судьбе, предлагал вас у меня выкупить. Да-да, даже зная, кому он обязан своим провалом. Не находите, что его интерес выходит за рамки профессионального?

– Нахожу. Задета его гордость, а такие оскорбления смываются тем, что потом плохо отстирывается и без чего не живут.

– Он не показался мне столь кровожадным.

– Ключевое слово – показался, – подсказала я. – Его светлость вообще тот еще игрок, он любые чувства продемонстрировать в силах, а уж равнодушие или легкую степень любопытства… – И грустно добавила: – Он и влюбленным скажется, если дело того потребует.

Помнится, прием градоправителя был настолько интересным, что я зевала, стоя в уголке и пытаясь абстрагироваться от скрипучего голоса старшей из дочерей господина Жильке. А за окном вовсю хозяйничала весна. Она вступала в свои права так уверенно, что мне нестерпимо хотелось покинуть обитый бархатом склеп, коим ныне казался городской дом мэра, и вдохнуть пусть еще холодный, но такой свежий воздух. Последнего мучительно не хватало: почтенная публика так пеклась о здравии, что любое открытие окна вызывало шквал осуждения и обвинений. И легче было захлопнуть несчастные створки, чем убедить почтенных дам в благих намерениях.