Екатерина Федорова - Свадьба Берсерка

— Но ты заговорила с ярлом, когда он перед воинами спрашивал…

Дальше было несколько слов, которые она не поняла. Но примерно сообразила, о чем речь. Ярл спрашивал виновных.

Выходит, это и впрямь было судилище, подумала Забава. А ей на нем и слова молвить нельзя?

Но она ведь на том пожаре горела. А не просто мимо проходила.

— И это нехорошо. Ярл с тобой еще поговорит. От себя я скажу — учись молчать, Сванхильд. Пока молчишь, ты — хорошая жена…

Я и говорить-то не научилась, а уже просят научиться молчать, затуманено подумала она.

И молча кивнула. Вспомнила, как сказала когда-то бабка Маленя — с волками жить, по-волчьи выть.

Рабыни уже спешно топили печку, один бок которой выходил в опочивальню, из угла волной шло тепло.

— Ложись, — приказал Кейлев. Крикнул что-то рабыням — и вышел.

Болли отпустил ее локти только тогда, когда две бабы подхватили Забаву под руки.

Ей помогли опуститься на кровать. Легла Забава на правый бок — теперь на левом была и подживающая рана, и ожог на бедре. Замерла, уже полностью погрузившись в боль, жегшую тело…

Рабыни с оханьем задрали ей рубаху, намазали ожоги каким-то маслом, от которого боль чуть помягчела.

В проходе перед опочивальней, куда отнесли Сванхильд, стояли Кейлев, Болли и трое стражников. Негромко переговаривались — и смолкли, как только Харальд переступил порог женского дома.

— Она обожглась? — быстро спросил Харальд, глянув на Кейлева.

— Да, ярл. Там, на спине и… — начал было он.

Но Харальд его оборвал:

— Я понял.

Не хватало еще, чтобы старик при всех начал рассказывать, где у Сванхильд ожоги, хмуро подумал он. Затем объявил:

— Свадьбу придется отложить, Кейлев. Но ненадолго. Как только ожоги заживут и я построю новый дом — мы ее отпразднуем. Возьми ткани из кладовой, и завтра же посади всех, кого сможешь, за шитье. Тут вроде бы есть жены хирдманов Ольвдана? Если они хотят и дальше спокойно жить в моей крепости, пусть помогут. Моя невеста осталась без всего.

Кейлев кивнул.

— Да, ярл.

— Если у Сванхильд сейчас рабыни, так гони их, — проворчал Харальд. — Пусть вернутся завтра днем, после обеда. Раньше я не встану, так как ночь выдалась тяжелая. И надо бы притащить сюда еще одну кровать — поменьше. Вроде бы я видел такие койки в опочивальнях на дальнем конце женского дома.

Он посмотрел на Болли.

— Я уже сказал твоему отцу, что ты и Ислейв можете привезти сюда своих жен. Поторопитесь с этим. Кто-то должен научить вашу сестру, как ей говорить — и когда ей молчать. Женский дом сейчас почти пуст, так что места для них хватит.

— Хорошо, ярл, — с готовностью сказал Болли. — Так я пошел за кроватью?

— Вместе пойдем, — буркнул Харальд.

И первым зашагал по проходу.

Он сознательно оттягивал тот момент, когда войдет — и увидит Сванхильд.

Это он пустил в крепость подлую бабу, а та подожгла его дом. И если ему, похоже, ничего не угрожало, то Сванхильд могла сгореть заживо.

Одна радость — завтра он сделает то, что обещал ей когда-то, хоть она и не поняла тогда его слов. Убьет тех, кто посмел протянуть к ней руку.

Вот только девчонка, когда узнает об этом, будет недовольна.

Как всегда, впрочем.

Они с Болли затащили кровать, поставили ее напротив той, на которой лежала Сванхильд, накрытая тонким покрывалом. Неподвижно лежала, тихо, глядя на них заплаканными глазами. Припухлые губы кривились от боли.

Проход между двумя кроватями остался маленький, в две ладони — только-только пройти.

Зато смогу спать рядом, не тревожа ее, подумал Харальд.

Заскочил Кейлев, кинул на кровать охапку покрывал и мехов. Пробормотал:

— Я все взял из сундуков, ярл. Чистое, нетронутое. Завтра открою кладовые, подниму рабынь, и для тебя сошьют новые покрывала. Приказать, чтобы принесли эля? Еды?

Харальд шевельнул бровью, бросил:

— Прикажи. И пусть эль будет покрепче. Передай охране Сванхильд, что я их не отпускаю. Подбери трех человек, чтобы сменили их утром. Сам иди спать.

Кейлев кивнул — и исчез.

Харальд раскидал меха и покрывала по кровати. Свернул из одного покрывала что-то вроде подушки. Сел на постель, посмотрел на Сванхильд.

Та за это время даже не шевельнулась. Лежала неподвижно, глядя по-прежнему несчастными глазами.

И молчала.

Сейчас принесут поднос с элем и едой, подумал Харальд. Он поест — и посмотрит, что у нее на спине. И ниже, надо думать. А затем…

— Харальд, — хрипло прошептала девчонка. — Там бабы — убить?

Он помолчал, прежде чем ответить. Сказал ровно:

— Там бабы — хотеть убить тебя, Сванхильд. Все, кто хочет убить тебя — умрут. Так будет. Так я должен поступить, как ярл и твой муж. И больше я не желаю говорить о тех бабах. Как ты?

Но девчонка снова настойчиво сказала:

— Бабы.

И глубоко вздохнула. В груди у нее что-то хрипело и клокотало.

— Жалеть… пожалуйста. Жалеть.

— Они убили еще двух стражников, — проворчал Харальд. — Не хочешь пожалеть их семьи?

На самом деле семья была только у одного, но говорить ей об этом он не собирался.

Сванхильд моргнула, облизала губы.

— Я не знать…

Харальд кивнул.

— Ты многого не знать. Когда я говорю со своими воинами, ты должна молчать. И говорить, только если я о чем-то спрошу. Запомни это. Больше никаких криков. Никаких — я хотеть говорить.

Она помолчала. И вдруг сказала печально:

— Я думать… ты для Рагнхильд один на все края, Харальд. Поэтому все. Плохо. Жалко…

Харальд скривился, глядя на нее. Уже в который раз подумал — нельзя так.

Интересно, не будь в жизни Сванхильд его самого, была бы она такой добренькой? Если бы жила сейчас простой рабыней, у той же Рагнхильд в услужении, и получала от нее каждый день пинки и окрики — жалела бы ее?

Правда, Кресив, от которой Сванхильд тоже кое-что повидала, она все равно жалеет. Но это сейчас, когда он выбрал ее, а не темноволосую. Раньше она просто терпела вздорные крики Кресив…

А теперь между Сванхильд и этими бабами стоит он. Защищая, уберегая, останавливая.

Может, еще и поэтому она позволяет себе такую роскошь, как жалость. Особенно к побежденным соперницам, вроде Кресив и Рагнхильд. Потому что осознает — защита у нее есть. И можно жалеть, сочувствовать безнаказанно.

Но эта страсть хныкать по каждой и каждому добром не кончится, решил Харальд. Сванхильд пора отучать от этого. Использовав, скажем, ту же Кресив. Осталось только придумать, как это сделать. Мягко, еще мягче…

Пожалуй, темноволосая ему еще пригодиться тут, в Йорингарде. Но сначала девчонка должна выздороветь.

Тут в дверь наконец стукнули, и Харальд встал, чтобы принять у порога поднос с элем и едой. Молча вернулся, поставил поднос на кровать. Отрезал кусок мяса, швырнул в рот, проглотил, почти не жуя.