Amalie Brook - Пыльными дорогами. Путница [СИ]

— Вот, испей, дрожь уймется, — подала кружку Варвара. — Давай помогу, не то расплещешь. Ох, светлые боги, вжизнь такого не было, чтоб чародеев били!

Шут широко улыбнулся и положил голову на мои колени.

— Давай я тебе сказку расскажу?

Поднял голову и сел, развернувшись ко мне лицом.

— Уйди, дурень, ей не до твои сказок!

— Злющая ты баба, Варька! — скривился шут. — Я ж как лучше хочу.

— Знаю я, как ты лучше делаешь! Шел бы уж к князю!

— И что ж это? — шут упер руки в бока. — Я уйду, а лисица горевать станет.

— Есть кому ее утешить!

Тишка фыркнул.

— Он ей сказку не расскажет.

Варвара только махнула рукой.

— Говори уж, окаянный!

Тишка важно надулся, напуская на себя умный вид. Я даже усмехнулась, завидев такое. Шут еще больше заважничал:

— Дед мой, старик беспамятный, которому надвое бабка сказала будто проживет он три сотни лет, сказ такой вел. Жила на краю села девка — ладная такая была, пригожая, всякий кто увидит, любовался только. Бедная та девка была — ни гроша за душой, ни платья в сундуке. Босая ходила, зарабатывала тем, что поденную рабоут у купца тамошнего выполняла.

Многие проезжие, кто видел ее, заглядывались на нее, на свидания в сумерках звали. Девка только смеялась, но ни к кому не ходила. Замуж многие звали ее — и кузнец Прон, и пастух Сёмка, и пахарь Неждан, да и сын того ж купца, Стоян. Той бы, дуре, согласиться да пойти. Оно и понятно — живет на отшибе, с матерью старой. Вышла бы замуж и будет ладно. Так нет же, все она отказывалась. Говорила, мол, судьбу свою ждать буду, не объедешь и на коне ее, родимую. Ну а как звали ту девку, дед мой запамятовал.

Здесь шут поерзал, сел удобнее и продолжил:

— В общем, год ждала, другой ждала, женихи уж на других женились, детей завели. В деревне все над девкой смеялись, мол, упустила счастье свое. А она им: «мое счастье посчастливей вашего будет, только на порог еще даже не ступало». Опять смеялись над ней. Прошел еще год, девке уж два десятка лет минуло. Селяне уж и думать о ней забыли — мол, умрет старой одинокой в нищете.

Зимой холодной, пока вьюга пела за окном свою песню, постучался в дверь крайне хаты гость — больной весь, замерзший, с дороги сбившийся. А в хате той как раз девка наша с мамкой своей жила. Приняли они гостя, обогрели. Тот на другой день взял и слег в горячке. И пока хворал он, вьюга ни на день не утихала. И как выдюжал ничуть не утихала, и как на ноги встал. Старики в селе говорили, не было сто лет такой лютой зимы.

Совсем ожил гость, по хозяйству помогать стал, отблагодарил хозяйку за заботу, а как уезжал, пообещал девке-красавице, мол, вернусь за тобой. И уехал.

Ждала она до лета, после до осени, до весны — не было гостя ее. В деревне все больше потешались над ней, а девка, знай смеялась. «Вам моего счастья не понять. Ждать его буду и пока не дождусь, с места не двинусь, не постарею, чтоб красавицей счастье встретить, не захвораю, чтоб здоровой быть, не умру случайной смертью, потому как на роду счастливой быть написано.»

В голос смеяться стали над ней, а меж тем примечали, что не хворала она, годы не властны над красотой были, сколько не случалось бед, ни в одной не страдала. Решили люди, что темным колдовством девка балуется, ведьмой прозвали.

Умолкли только когда через три года вернулся гость ее незваный. «Вернулся я к тебе, — сказал, — уж прости, что долго шел, так ведь князь на службу призвал, в земли далекие». Собралась девка и уехала, мать старую забрала. Люд только дивился, мол, вот как выходит иной раз.

Шут поглядел в потолок и добавил:

— А все оттого, что как веришь в счастье, так оно и приходит. Сильно веришь — большое счастье, слабо — стороной и малое обойдет. Ну как, понравилась сказка?

— Хорошая сказка, — кивнула я.

— Все бы тебе сказки говорить, — пожурила его Варвара. — Лучше б…

Не закончила. Дверь отворилась.

— Вот что, Вёльма, собирайся и домой пошли, натерпелась уж сегодня, — решительно проговорил Ладимир, садясь рядом со мной. — Будет тебе одной по улицам ходить.

Осторожно коснулся моего лица, раглядывая здоровенный синяк.

— Ясну бы сюда, — проговорил. — Она бы вмиг вылечила.

— Я и сама ее вылечу, — резко ответила Варвара. — А домой тебе и впрямь пора, Вёльма. Сейчас только снадобье с собой дам.

Василек открыл зеленый глаз, и с интересом взглянул на Ладимира.

— Сторож твой? — усмехнулся мой любимый.

— Навроде того — не даст в обиду.

Тишка прищурился и быстро поднялся. Поклонился.

— К князю пойду! — громко сообщил нам. Потом склонился к Ладимиру и добавил: — Холод ночной да огонь, смотри, сбереги лисицу!

Сказал и ушел.

— Вот так приятель у тебя, — вслед ему посмотрел ведун.

— Тот еще подлец, — ответила я.

Ладимир обнял меня и к себе прижал.

— Не отпущу тебя больше никуда, ни на минуту не отпущу.

Обняла я его, глаза закрыла, а по лицу слезы. Страшно, как же страшно мне теперь — за себя, за Ладимира, за близких, за друзей своих. Беда вон как близко ходит, как возьмет за плечо, так и не увернешься, не вырвешься из лап ее цепких.

Близился тот день, когда ельнийский королевич прибудет в Трайту, чтоб на Сияне Мстиславовне жениться. Прибыть он должен с малым сопровождением, без шума, а Всеславу прием скромный, но достойный оказать положено.

Верно Мстислав решил — Ельния Беларде хорошей помощницей станет. Гарнарская орда сильна и все сильнее становится. А у ельнийцев и армия крепкая, и чародеи сильные, и друзья-соседи надежные.

Саму Сияну я так и не видела. Всеслав, с детских лет знающий княжну, говорил будто очень она красива. Оттого видать так и назвали. А уж какова та по нраву, молчал. Да и не спрашивала я — мне-то что? Будто дружить собралась!

Наконец пришла весть с быстрым соколом о том, что через два дня прибудут ельнийцы в столицу. Всеслав тут же забегал, засуетился, князю доложил, мне готовиться к встрече велел — мол, чародеям полагается на приеме присутствовать.

«И тебя, Вёльма, возьму, только смотри ж не вычуди чего!».

Надела я лучшее платье, с вышивкой, что сама сделала, заплела косу, новый знак Дома Предсказаний надела. Всеслав на потерю мою рукой махнул и велел новый медальон дать — мол, разбойники своё получат, а ты не горюй. Погляделась в зеркало — та же рыжая девка, что и прежде. А после надела новое синее корзно с тонкой меховой оторочкой — Варвара подсказала купить, мол, будет тебе как деревенская оборванка бегать, чародейка ведь теперь. Хотела обидеться на такие слова да не стала — разве ж на правду обижаются?

Собрались мы в княжьем тереме, в зале, где Мстислав всегда послов встречал. Сам князь сидел на троне, с ним рядом советники, воеводы, чародеи. Ростих, Велимир по левую сторону, а следом Всеслав. Даже Зоран, темный жрец ушедшей пришел. Вернее, позволили. Обычно ведь нигде его не увидишь.