Властелина Богатова - Обожжённая душа [СИ]

Даромила замерла в ожидании, мгновения проплывали за мгновениями, как осенние листья по реке, нещадно долго, и это сулило не кончиться никогда. Тишина сгустилась и давила на слух, а тревога била, как волны о скалу, всё с большим напором. Краем глаза княгиня увидела и Гаяну, которая делала вид, что хлопочет по хозяйству в соседней клети, а сама с тревогой поглядывала в горницу.

Ярополк пошевелился, медленно поднимаясь. А под ногами Даромилы будто земля вздрогнула.

— Нашлась пропажа, — выдавил он из себя, откидываясь на спинку кресла резного.

Радим напряжённо глянул на князя, а потом опустил голову, посмотрел в стол.

— Ну, чего ты там стоишь, проходи, разве не соскучилась по своему князю? Садись со мной рядом, испей мёда, раздели со мной радость, мы как-никак разбили врагов.

Даромила смотрел на него прямо, она-то знала, что речи его лживые, и просит он её подчиниться только для смеха ради. Отвернула лицо, посмотрев в сторону выхода, такое отвращение её взяло, что не смогла с собой справиться, с подступившим комом к горлу, хоть и знала, что только хуже себе делает. Впрочем, пусть и играет с огнём, да только хуже уже не будет, гордость она не потеряла.

— Вот, значит, как, — разочаровано и нарочито досадливо бросил Ярополк. — Не желаешь, стало быть, рядом с мужем быть. А я тебя по всему лесу ищу, волнуюсь, а она нос воротит. Что ж, стало быть, ни в чём я не ошибся. Стало быть, гуляла, — процедил он сквозь зубы. — Сука.

Даромила закрыла глаза, чувствуя, как руки совсем поледенели, и всю её трясло. Радим вдруг поднялся со своего места, не выдержал.

— Позволь, князь, удалиться, коли принял тебя неподобающе, прости, — приклонил он голову.

— Иди, задерживаться мы не станем, сей же миг отправляемся обратно в Орушь. Демир, — окликнул он мужчину, — приготовь ещё одну лошадь для… — он осёкся.

Его слова были поняты, и мужчины всей гурьбой вышли из-за стола, спеша покинуть терем.

Ярополк, оставшись один, встал, медленно обошёл стол, приближаясь к княгине. Даромила почувствовала его резкий запах, такой неприятный, чужой, что захотелось немедленно отпрянуть, но она силой воли сдержалась. Теперь, когда она побывала вдали от мужа, поняла, насколько тот стал ей посторонним. И как жила с ним под одной кровлей столько времени?

Она чувствовала кожей его давящий взгляд, а потом его ладонь легла на её щёку, оглаживая, заставляя взглянуть на него. Даромила повернулась, наблюдая, как вздымается его грудь, как с шумом вырывается его дыхание, опаляя. Золотисто-серые глаза его были сухими, настолько, что Даромила невольно сглотнула, а внутри кричало всё о том, что нужно вырваться из его плена, но тут же задушила она подступившее отчаяние, и только назло ему, хоть как бы ни плескалась внутри тошнота, терпела касания его пальцев, которыми он сковал её подбородок. И всё же омерзение к этому человеку взяло вверх, она дёрнула головой, высвобождаясь, и следом тут же поплатилась. Ярополк занёс руку, ударил с силой, но отлететь в сторону не позволил, перехватив её за волосы, рванув к себе, прижимая.

— Что же ты, дрянь, хотела так легко уйти?

Даромила задохнулась от нахлынувших чувств, перед глазами закружились белые искры, слёзы не заставили себя долго ждать, а колени подогнулись от бессилия, мало же ей нужно было, чтобы упасть духом, хотя после всего, что случилось с ней, ломаться она стала быстрее.

— Я бы мог тебе простить многое, но не измены, — прошипел он гневно в самое ухо. — Я тебе голову отсеку. Ты пожалеешь, я клянусь, — он жёстко стиснул её шею в своих пальцах, не давая глотнуть воздуха.

Даромила смотрела на него из-под ресниц, снова сделала попытку вырваться, но он ещё сильнее сжал пальцы, силясь передавить гортань. Лёгкие загорелись, подступила паника, и когда в глазах начало темнеть, он грубо толкнул её вперёд, командуя идти. Она закашлялась, но не успела оправиться, Ярополк подхватил под локоть, потащил на улицу.

На дворе уже стояла ночь, и общинники не видели её лица, иначе сразу бы увидели, в каком отчаянии пребывала княгиня, а сама она старалась ни на кого смотреть, хотя скользящим взглядом приметила и Ладимиру, и Даяна, что истуканом стоял позади неё. Ярополк пихнул её от себя грубо и небрежно, как ненужную вещь, она едва не споткнулась. Прислужники поступили к князю, накидывая на плечи ему богатое корзно. Людей, что вышли проводить княжескую дружину, словно охватило оцепенение. Вроде и честь, что правитель появился в их остроге, да что-то радости в их лицах не было.

Даромиле подвели кобылу, кто-то помог ей подняться. Мешкать не стали, ворота распахнулись. Едва княгиня увидела, как на крыльцо выскочила Божана, отряд двинулся быстрее, подхватив княгиню, будто бурный поток, вынося за ворота. Только там она смахнула застывшие влажные дорожки на щеках, мороз охладил пламеневшую от удара щёку, поутихла боль, да только в груди словно зыбкая топь развезлась, утягивая её на самое дно. Оставалось только догадываться, что замыслил Ярополк, и какая расправа её ждёт впереди. Чтобы ни ждало, выстоит. А ведь при всех не стал трогать, выставив себя великодушным. Князь ехал где-то впереди. То и дело в свете факелов, что воины держали в руках, освещая путь, сама не желая того, она цепляла взглядом его бордовое, как клюква, корзно да богатый мех ворота. Рядом с княгиней держался Демир, не выпуская её из-под своего внимания.

По обе стороны неумолимо быстро проносились пашни, и не было никаких путей отступления. Даромила очнулась только тогда, когда начала замерзать, подняв ворот полушубка, поёжилась. Рукавиц не успела прихватить, и теперь руки нещадно обжигал встречный ветер. Острог остался далеко позади, как и надежда на спасение, которая истлевала, как догоравшая свеча. И когда девушка вконец околела, а пальцы, что сжимали, повод, стали совсем бесчувственными, впереди, средь тонких стволов сосен, показались огни кострищ. По мере приближения лес стал расступаться, открывая глазам прогалину, и Даромила поняла, что это был лагерь, который разбил Ярополк, прежде чем приехать за ней.

Въехав в самую сердцевину, где полыхали сразу несколько костров, кмети не попрыгали наземь, остались сидеть в сёдлах. Очаги освещали небольшую толпу мужчин, которых прежде Даромила и не видела никогда. А потом её вдруг облил холод — это вовсе не лагерь дружины князя, не узнала она никого из встречаемых воинов, что были, так же при оружии и ратном снаряжении, только глаза их сверкали хищно, а губы кривились в зверином оскале.

Не успела толком оглядеться, как каменной скалой подступил Ярополк, сдёрнув княгиню с седла в снег. Она упала, сбив о лёд колени. Князь схватил за волосы всей пятернёй, так, что женщина вскрикнула, вцепившись ногтями в его руку, но он только больнее дёрнул за собой, на глазах у ближников и кметей потащил к костру так стремительно, что едва Даромила поспевала за ним, оступаясь. Остановившись, он швырнул её к очагу, Даромила полетела далеко вперёд, споткнувшись, едва не угодила в огонь. Сердце бешено заколотилось, вместе с дыханием чуть не выскакивало, сдавило болью виски, а грудь спирало от вспыхнувшего страха. Она судорожно смахнула ледяными бесчувственными пальцами с лица волосы, что выбились из узла, затравленно огляделась. Всё больше подходило к костру мужчин, полюбопытствовать.