Лилит Сэйнткроу - Дело о красной чуме

Может, так он будет вести себя прилично. Хотя Клэр, вытирая лоб и щеки с гримасой, не надеялся на это.

* * *

Аппетит оставил Клэра. Он освежился и переоделся, но его спину все еще сводило, напоминая о его неудаче. Его суставы стонали, газеты на столике, принесенном в слишком яркую комнату для завтрака, не помогли.

Моррис хорошо постарался.

— А две канистры?

— Пропали. Или Копперпот врал, или мистер Моррис не был честен, — мисс Бэннон была утром не бледной, но ее белые зубки терзали нижнюю губу в тревоге. — Думаю о последнем, ведь Людо постарался на славу.

Желудок Клэра снова сжался. Он потягивал чай, надеясь успокоить живот, и перевернул страницу. Чернила пачкали его пальцы, но не было сил злиться.

— Те, что не в Лондинии, теперь бесполезны. Джин, как говорил доктор Вэнс, покинул лампу.

— Ах, да. Доктор Вэнс, — темные брови мисс Бэннон сдвинулись. — Это услышать мне интереснее всего, Клэр. Он в моем доме .

— Но другого метода удержать его здесь не было, — Клэр пару раз быстро моргнул. Слова на странице не хотели различаться.

— Я уже занялась этим, Арчибальд, — мисс Бэннон осмотрела пустую комнату для завтрака. Появился Микал, чистые темные волосы были в каплях влаги Лондиния. — Новости?

— Из дворца больше писем нет, — Микал не был мрачным, но был близок. — Границы дома защищены, прима.

— Хорошо. Людо?

— У себя, — Микал мрачно забавлялся, губы были сжаты, но уголки чуть приподняты. — Как и наш другой гость. Когда мне убить его?

— Не нужно! — быстро вмешался Клэр. — У него уверенные руки, он знает теорию. Он будет очень полезен, и отдать его Ее величеству на суд в конце этого дела…

— …будет достаточно для вашей нежной совести? — выражение лица мисс Бэннон было нечитаемым. Она кивнула, и Микал пошел за тарелкой для завтрака. Волшебница устроилась в привычном кресле за столом, где сидел и Клэр, когда был в гостях. Она тряхнула кудрями. — Я рада это слышать. Но вопрос остается: что он тут забыл?

— Я не уверен, — Клэр призвал способности, сканируя колонки текста. — Бермондси, да. Уайтчепл, да. Ламбет, — он отметил, как мисс Бэннон дрогнула, и эта информация ушла в ее ящик в его разуме, и продолжил. — Крипплгейт, да. Сэнт-Жиль. Берег — там-то почему? Ах, да. Сэнт-Симонройт, Моррис, конечно, знает историю. И причалы, ох, распространится как пожар. Уже распространяется, — он тяжко вздохнул. — Как он умер, мисс Бэннон?

— От своего творения, сэр. Я привела его к королеве, он мало протянул, — она приняла тарелку — две сосиски, фрукты и милая булочка — с кивком, и Микал принялся нагружать другую. — Это было неприятно. Конвульсии, всюду кровь.

Клэр закрыл глаза. Хотелось уснуть. Он так устал.

— Он умер при королеве? Вы показали его Британии?

— Конечно, — она растерянно смотрела на него сквозь ароматный пар ее булочки. — Вы побледнели.

— Может, Британия защитит свой сосуд, — губы Клэра подозрительно онемели. Он взял себя в руки. — Эта болезнь очень общительна, мисс Бэннон. Опасность велика.

— Общительна? — она побледнела и посмотрела на тарелку. — Заразная? Очень?

— Да. Очень. Кто еще был там?

— Несколько персон, — признала она. — Я о них не сильно переживаю, — она решительно обратилась к завтраку и спокойно принялась поглощать его. — Я все еще не понимаю масштабы угрозы, Арчибальд. Объясните за завтраком. Я не могу долго отгонять просьбы короны передать информацию.

Он понимал, что мисс Бэннон поступала по-доброму, не говоря, что притащит его и Вэнса Британии, чтобы все объяснить.

— Мы нашли изначальный источник болезни. Вы изучали историю, мисс Бэннон?

— Мое образование, сэр, было лучшим, обеспеченным Коллегией, — но в ее тоне не было резкости. — И я продолжала дальше учиться. Какая часть истории вас интересует?

— Тысяча шестьсот шестьдесят шестой. Великая чума.

«И в это время Лондиний горел».

Наступила тишина. Мисс Бэннон опустила приборы, взяла чашку, оттопырив мизинец. Микал устроился на свой стул, тарелка была с такой горой еды, что удивляло, что фарфор не разбился.

— Жуткое время, — отметила она, сделав маленький глоток.

— Точно. И мы вот-вот снова пострадаем от этого, если наука — в форме доктора Вэнса и меня — не сотворит чудесное лекарство. Сыворотку, если мы правы.

— А если нет?

Дверь открылась, появился Вэнс — свежий, в новой одежде, что ему явно обеспечили Финч и его ребята — его глаза были особенно темными, но Клэр не мог различить эмоцию.

— Если нет, — сказал Вэнс, — тогда, мисс Бэннон, Лондинию и всему миру поможет только Бог. Ваше гостеприимство чудесно, хотя ваши слуги не поддаются очарованию и вежливости.

Мисс Бэннон моргнула.

— Они не тратят это на тех… гостей… к которым я выразила отвращение, — сухо ответила она. — Завтракайте, сэр. Серебро должно остаться на столе.

— Я — художник преступления, мадам. Не простой вор, — он поправил рукав и прошел в комнату, с интересом озираясь. — Ваш неаполитанец вот-вот придет. Все еще недоволен.

«А когда он бывает другим?»

— Постарайтесь не подраться за столом. Наша хозяйка такого не одобрит, — Клэр тяжко вздохнул и посмотрел на газеты. Есть он не хотел.

— Боже правы, — мисс Бэннон сделала ее глоточек чая. — Есть в этом доме те, кого вы не вывели из себя, Вэнс?

Это было объявлением войны, по мнению Клэра. Вэнс сделал вид, что не заметил.

— Мистер Клэр, наверное. И, уверен, есть пара слуг, что меня не видела. Какие новости, старина?

«Мне надоедает твоя фамильярность», — но Клэр отогнал раздражение. Оно не помогло бы.

— Мистер Моррис пал жертвой своего творения, так что мы вынуждены продолжить эксперименты. Его бумаги и детали его экспериментов… мисс Бэннон, у нас ведь этого нет?

— У меня есть догадки, где их можно найти, — тон мисс Бэннон стал чуть холоднее. — Надеюсь, тот, у кого они, еще не покинул берега Англии, или я буду раздосадована необходимостью путешествия. Я требую всей информации о природе заболевания. Может, это еще можно исцелить.

— Я был бы рад, — Клэр закрыл «Таймс» и открыл «Курьера», у которого было жуткое качество бумаги, неприятные формы букв, но там хорошо описывались страдания низших классов. — Признаюсь, мисс Бэннон, я уже не так оптимистичен.

Глава двадцать шестая

Любой подарок

Саффрон-Хилл бесцветно горбился под утренней моросью. Эмма ощущала себя так же подавленно, ее силуэт размывал легкий морок — просто размазывал, когда на нее пытались смотреть, чтобы ее одежда не бросалась в глаза. Микал рядом с ней был неподвижен, разглядывал конец улицы, где она соединялась с Филд-Лейн, и грязь страшнее было сложно найти даже в Лондинии.

В левой руке Эммы был обрывок тонкой серебряной цепочки. В ее звеньях запуталась прядь жестких темных волос. Маленький медный амулет рядом напоминал двуликое божество Индаса, одно из многих, у которого не совпадали интересы и принципы.