Анна Замосковная - Волчица лунного князя

Ещё один торопливый пробег по кругу, не сводя друг с друга глаз, и Ариан срывается с места, подскакивает, приземляется Ламонту на хребет. Тот перекатывается, пытается укусить, и Ариан стискивает клыками его нос. Пятится, мотая головой, утягивая за собой Ламонта и снова заливая арену кровью.

А я опять стою у парапета. Кусаю пальцы. Мысленно молю: «Хватит, Ариан, хватит!»

Ламонт взвывает. Видимо, после этого он чуть расслабляется, ожидая освобождения, но Ариан дёргает его за нос, и Ламонт пролетает метр и катится по арене, марая шкуру алым. Рыча и щёлкая челюстями, Ариан гонит его прочь. Поджав хвост, Ламонт спешит под ложу.

Под ней щёлкает механизм. Широко расставив лапы, готовясь к прыжку, Ариан смотрит туда, с оскаленных зубов капает кровь и слюна.

Дьаар вылетает чёрной стрелой, перед самой мордой Ариана резко уходит в сторону и с немыслимой ловкостью налетает сбоку, целясь в шею. Толчок едва не роняет Ариана, он успевает повернутся, кусает в ответ, но Дьаара там уже нет, он бежит по кругу, выискивая другое слабое место, вынуждая Ариана разворачиваться к себе мордой. Бежит-бежит-бежит. Взбешённый Ариан прыгает. Они катятся по песку извивающимся рычащим комом. Мелькают зубы, алая шерсть.

Врезавшись в стену, волки подскакивают, катятся кубарем в другую сторону, расшвыривая клочки чёрной и белой шерсти. Они катаются долго и упорно, брыкаясь, царапаясь и кусаясь. Приходится несколько раз заставлять себя дышать, иначе задохнулась бы от ужаса.

Наконец расцепившись, помятые Ариан и Дьаар кружат по арене. Рычат. Дёргают хвостами. Скалятся. Оставляют после себя кровавые следы.

— Почему они так упорствуют? — шепчу напряжённо застывшему Ксанту.

— Самые кровавые драки из-за женщин, — бормочет тот. — Но для Дьаара… он кровный родственник Ариана, убив его на арене, он сильно повышает свой шанс стать князем.

Воспоминание о свидании накатывает ярко и всеобъемлюще: как Дьаар обнимал меня, говорил, что станет вожаком, и его подавляющий поцелуй. Дьаар любит подавлять. И власть. И сражения — битва на священном холме это доказала.

Они сцепляются — горло в горло, обхватив друг друга лапами, пытаясь вырвать клыками плоть. Чёрное и почти алое от крови белое.

— Не смотри. — Ксант закрывает ладонью мои глаза и притягивает к себе, утыкает в грудь. Он слегка подрагивает, а я… я трясусь, как в лихорадке.

Рык то оглушает, то стихает, его раскаты заглушают дыхание зрителей. А может, зрители не дышат, пытаясь угадать, переживёт ли князь проверку силы.

Через мучительно долгое время чей-то рык поднимается, истончается и наконец переходит в измученное скуление.

«Только не Ариан, пусть это будет не Ариан, — стискиваю кулаки. — Иначе Дьаар его убьёт».

— Всё, можешь смотреть.

От быстрого разворота кружится голова, но почти сразу узнаю главное: Ариан победил. Растопырив лапы, умытый кровью, со слипшейся шерстью он один стоит на арене. Дьаар, тяжело дыша, лежит перед ним.

Луч серебристого света падает на Ариана, его шкура наполняется сиянием. Кровь истаивает, он поднимается светящейся фигурой человека, и я очень, просто всем сердцем надеюсь, что свет луны исцеляет раны.

— Лунная жрица Тамара, — в оглушительном голосе Ариана ощущается лёгкая дрожь изнеможения… или страха. — Все женихи показали себя. Готова ты выбрать сейчас или хочешь дальше использовать отмеренный на раздумья срок?

— Сейчас, — мой голос сотрясает воздух. До боли стискиваю кулаки, молясь, чтобы задумка сработала. — Я выберу сейчас.

Шепотки пробегают по рядам.

— Я… слушаю… твой выбор… жрица.

Ариан ждёт внизу, скрытый непроглядным светом, но я чувствую его напряжение, волнение, страх. Пальцам больно — с такой силой я их стискиваю, но разогнуть не могу. И голос подрагивает:

— Лунный князь, ты велел выбрать между теми, кто будет за меня состязаться, между теми, кто пройдёт все назначенные тобой испытания: пригласить меня на три дня в стаю, сводить на свидание по лунным обычаям и по земным, то есть сумеречным, и показать силу на арене. Так вот, лунный князь, я три дня жила по твоему приглашению у тебя, ты водил меня на свидания лунное и человеческое, и ты показал свою силу на арене. Так получается, что ты тоже участвовал в состязании. И я выбираю тебя. Ты… ты дал мне это право. Выбрать. Вот…

Мёртвая тишина разбивается громогласным ответом Ариана:

— Лунная жрица Тамара, я признаю твой выбор. — Он протягивает руку, и ко мне протягивается лунная дорога. — Я просто обязан на тебе жениться.

Последние пару слов дрожат из-за смешинки. Я ошалело улыбаюсь, а Ксант подсаживает меня на бордюр.

Полупрозрачная лунная дорожка надёжна, как всегда. Под ошалелыми взглядами оборотней я спускаюсь к Ариану.

— А сумеречным женщинам хвост в рот не клади.

— Угу, откусят вместе с князем.

Кто-то посмеивается. Но атмосфера не кажется враждебной. Решения князя неоспоримы, а он решил поддержать мой выбор.

Пальцы Ариана переплетаются с моими, мы поднимаемся к лунному трону. Эта дорога мне знакома по первому решению Ариана, но теперь идти по ней в радость.

Обойдя трон, мы шагаем к полуразрушенному дворцу в котловине.

— Ариан, ты сильно ранен?

— Уже всё в порядке, лунная сила подлатала, так что… — Ариан закидывает меня на плечо, и жемчужная диадема падает на землю. — Давно хотел это сделать.

— Что? — Бессильно растопыриваю руки. Ну не бить же его, почти раненного. — Ты куда?

Трусцой пробежав вниз, Ариан ныряет в туман. Пробегает по двору своего земного дома в гостиную и бросает меня на алый диван.

— Всё, больше не могу, — бормочет он, срывая с себя тогу. Под его пальцами жемчужины сарафана разлетаются в стороны, цокают по полу.

— Ариан?

Его возбуждение объясняет судорожную торопливость.

— Моя, моя, моя. — Ариан стаскивает сарафан, сдирает с меня трусики и укладывается рядом.

Поцелуи его торопливы, он быстро спускается к шее, клыки вонзаются в её основание. Я вскрикиваю.

— Тихо, тихо, — шепчет Ариан, поглаживая меня и зализывая рану. — Сейчас всё пройдёт. И ты укуси, укуси меня.

— С ума сошёл? Я же не волчица… не прокушу.

— Ничего, в порыве страсти получится.

Он целует, обнимает, и недавний страх сменяется тяжестью возбуждения, оно вливается в мышцы расплавленным свинцом, вытесняет мрак воспоминаний.

— Моя, моя, — шепчет Ариан, целуя меня всю, лаская, вторгаясь. — Только моя теперь.

Дикое желание одуряет, я под Арианом двигаюсь в такт его движениям, льну к его широкой груди, утыкаюсь в плечо. Его жар, запах, голос — всё сводит с ума до криков, до стонов, до рыков. И когда на меня накатывает очередная судорога удовольствия, Ариан подставляет основание шеи, подталкивает мой подбородок, и в приступе страсти я сжимаю зубы. Солёно-металлическая кровь опаляет рот, и Ариан сладко стонет на ухо.