Анна Замосковная - Волчица лунного князя

— Вот так, да, хорошо. — Он целует моё лицо, гладит. Снова шепчет: — Моя, моя, моя Тамара.

Перебраться с дивана в спальню всего в два этапа удаётся лишь благодаря моей благоразумной настойчивости: от кусания Ариан ошалел. Впрочем, уже в кровати и на меня накатывает их брачная химия, я хочу ещё, ещё и ещё, и всё время повторяю: «Мой, только мой».

Только на третий день любовного безумия в наших головах наконец слегка проясняется.

Подперев щёку рукой, Ариан водит пальцем по моей груди, боку, бедру.

— В свете восходящего солнца ты великолепна.

— Тебе тоже идут лиловые оттенки. — Я улыбаюсь шире, когда палец щекотно очерчивает сосок.

— Надо в ЗАГС заявление подать.

— Разве мы не женаты? — касаюсь белёсого отпечатка зубов на основании его шеи: удивительно, как глубоко я прокусила.

— По законам Лунного мира, а я хочу, чтобы ты принадлежала мне и по местным законам.

— Какой собственник.

— Сама меня выбрала, я за язык не тянул. — Он постукивает меня по носу, я пытаюсь зубами поймать дерзкий палец, но сноровки не хватает.

— Ну раз ты настаиваешь, — мурлыкаю я: мужчина сам в ЗАГС тянет, можно же изобразить, что одолжение делаю.

— И надо поторопиться.

— Не терпится?

— А вдруг у тебя будет токсикоз? Не хочу портить тебе единственную свадьбу.

— Э…

— Ты не забыла? — он с довольным видом очерчивает укус на моей шее. — Гормональный всплеск, гарантированная овуляция для скорейшего размножения.

Забыла. Забыла. Совсем забыла об их антиконтрацептивной слюне.

— Ну, раз надо торопиться, то поторопимся, — нарочито печально вздыхаю я.

Впрочем, дальнейшие занятия трудно назвать спешной подготовкой к бракосочетанию. К счастью, при связях Ариана дату в ЗАГСе назначают без проволочек. И с церемонией с роскошным платьем, подружками невесты, роли которых с радостью исполняют жрицы и полуоборотни из салона «Прекрасная хищница», с гулянием в ресторане, на котором из-за вина Амата половина гостей неосмотрительно обрастает шерстью… со всем этим мы успеваем аккурат за день до начала токсикоза.

Как хорошо, что Ариан такой предусмотрительный. И заботливый. И самый лучший.

Детей я люблю. Очень. Но хотелось их как-то с паузами. Кареглазый Атей (ох уж эти лунные княжеские имена) был ожидаем: брачное соитие при укусе в плечо гарантий даёт больше, чем ЭКО. И в общем-то ничего страшного не было (про токсикоз умолчим), хотя первые трудности родительства совпали с годом совместной жизни — первым кризисным этапом брака.

Переживание этого этапа привело к появлению Каэлины. И это было весело, но за третьим мы решили идти, когда дочке минёт десять.

И вот Каэлине пять, а у меня положительный тест на беременность в руке. Будет Ариану подарок на возвращение с Багдадских переговоров.

Отложив тест на раковину, оглядываю себя в зеркале: первых двух легко родила, даже похорошела, и с третьим проблем быть не должно. Так что без паники… Может, хоть этот внук расшевелит Велиславу, отвлечёт от вечного сидения за прялкой, а то она носится с шерстью лунных овец, как безумная, словно это смысл её жизни.

— Третий… мы же предохранялись! — Накатывает мандраж: всё ли в порядке? справлюсь ли? — Это всё Чомор виноват, наверняка нахимичил, чтобы предсказание его быстрее сбылось.

— Мама, мама, — первым вбегает Атей, мелкая копия папы.

Из-за него выглядывает Каэлина, больше похожая на меня:

— Папа едет! Через пять минут будет.

С этими любителями следящих программ никто не явится в дом неожиданно.

— Я сейчас, — подталкиваю их к двери. — Мне надо кое-что сделать.

Радовать, так с порога. Ополоснув тест под краном, оглядываю ванную в поисках приличной обёртки и, махнув на это рукой, иду без теста: ну и что, что срок мизерный, пусть счастливое известие вынюхает сам, оборотень Ариан или кто.

В это время на поляне в Лунном мире

Чомор открывает жёлтые с вертикальными зрачками глаза.

— Как думаешь, почему я всё время у всех виноват? — Обсасывая сметану с пальца, он наблюдает за Велиславой.

Она вынимает из корзины похожие на луны клубки светящейся шерсти и складывает во вкопанную каменную чашу десяти метров диаметром и пяти в глубину. Клубков там уже с горкой.

— Не знаю, — глухо откликается Велислава, продолжая выкладывать клубки истёртыми до кровавых мозолей пальцами. — Не все понимают, насколько ты добр.

Он щурит глазищи. Величественно кивает.

— Наверное, ты права.

Велислава выкладывает последние клубки на сияющую гору и, подхватив корзину запястьем, отступает. Тяжело сглотнув, смотрит на луну, озаряющую их холодным сиянием.

Зажмурив глазищи, Чомор взмахивает пальцем, и из лунного света ткутся огромные призрачные весы. На одной чаще, опрокинутой вниз, белеет фигурка волка, на другой — гора из тысяч полупрозрачных клубков шерсти лунных овец. Второе движение пальца Чомора заставляет сложенные в каменную чашу клубки истончиться до такого же призрачного вида. Тогда они взлетают и стройной чередой укладываются на чашу весов к остальным клубкам.

Весы вздрагивают, постепенно склоняются в сторону клубков, всё выше поднимая фигурку волка. Корзина падает к ногам Велиславы, она зажимает рот тыльной стороной ладони, почти не дышит.

Весы застывают в равновесии.

— Нет, — беззвучно шепчет Велислава, и слёзы стекают по щекам.

Одна солёная капелька не падает на землю: повинуясь движению пальца Чомора, она становится полупрозрачной и уносится на чашу весов к шерсти.

И тогда весы, дрогнув, выталкивают фигурку волка чуть выше.

Велислава падает на колени.

— Поздравляю, успела, — мурлыкает Чомор и прокручивает палец в кринке со сметаной. — Судьба приняла твоё материнское подношение: лунный князь Ариан избавлен от кары за нарушение княжеских обязательств и княжеского слова, когда соблазнил жрицу, чинил препятствия кандидатам, подкупил одного из них отказаться от состязания, чтобы занять его место, признавался в любви… Ну и прочие прегрешения, которые помешали ей выбрать мужа среди женихов из стай, нуждающихся в жрице. И да будут они счастливы и всё в этом духе. — Чомор слизывает сметану. — Последнее, конечно, от меня.

Истаивают в воздухе весы с фигуркой волка и тысячами шерстяных клубков.

Подумав, Чомор продолжает:

— Ты не подумай, я не издеваюсь, я правда восхищён: мужа не спасла, а сына вытянула, хотя, казалось бы, силёнки уже не те. Ну да, за него дань поменьше и попроще, но всё же… восхитительно. Я бы тебя в жёны взял, не будь я… тем, кто я есть. — Он улыбается во все зубы, напоминающие челюсти пираньи.

— Спасибо, Чомор, — просто отзывается Велислава, подхватывает корзину запястьем. — Сметану принесу на следующей неделе.