Дж Андрижески - Чёрное на чёрном

Мои собственные слова ударили меня под дых, поднимая очередную тошнотворную волну иррационального страха.

Я уже в открытую боролась с Ником. Он крепче стиснул меня. Когда я высвободила одну руку, чтобы замахнуться на него, он развернул меня, хватая сзади в медвежьи объятия, прижимая обе мои руки здоровой рукой и силой поднимая на ноги. Я знала, что это должно было причинить ему боль из-за дырки в плече, но он даже не дёрнулся, стискивая меня.

Я пыталась высвободиться, но тщетно. Ник был тяжелее меня примерно на 45 килограммов, и все это мышцы.

— Отпусти меня, проклятье! — взорвалась я, когда вырваться не получилось.

— Не бывать этому.

Энджел появилась рядом со мной.

Не говоря больше ни слова, они оба удерживали меня, наполовину волоча в другую сторону комнаты к экстренному выходу. Я знала, что Энджел сумела открыть дверь, точно так же, как знала, что Блэк не собирался следовать за нами, по крайней мере, не сразу же. Я не знала, откуда мне известно последнее, но я чувствовала это каждой клеточкой тела — даже сквозь перестрелку по другую сторону статуи.

«Блэк! — позвала я его в своём сознании. — Не делай этого, пожалуйста! Что бы ты ни делал… не надо. Пожалуйста, не надо… Пожалуйста…»

Я ощутила, как он содрогнулся, из него хлынул завиток боли, от которого перехватило дыхание.

Затем моя голова взорвалась болью.

Как будто кто-то врезал меня прямо промеж глаз.

Я вынуждена была отстраниться. С моих губ сорвался стон, Энджел и Ник продолжали тащить меня к двери, которую подпирал один ботинок Энджел. Что-то капало с моего лица, и я посмотрела вниз на кровавые капли, осознав, что у меня идёт кровь из носа. Даже со всей этой болью, даже сквозь молчание Блэка и шок от вида собственной крови, я ощущала кое-какие вещи.

Мой страх усилился, когда я осознала, что чувствую.

Похвальба Блэка тоже была полной чушью.

Он говорил Йену правду… не мне. Он готов был умереть, лишь бы не дать Йену добраться до меня. И он был прикован к тому месту, на котором находился.

Он не мог отойти от стены, не дав Йену убить себя.

Его единственной надеждой было бросить гранату, как только он почувствует Йена достаточно близко. Он не сумеет бежать, так что ему придётся бросить её достаточно далеко, чтобы его самого не задело — и это беспокоило его, потому что рана в боку затрудняла бросок. Более того, он знал, что Йен устремится за разумом Ника и Энджел в ту же секунду, как только они выйдут за пределы способности Блэка прикрывать их, так что ему нужно правильно выбрать момент вне зависимости от того, как близко будет Йен. Йен уже по кусочкам отщипывал защиту Блэка, ударяя по нему так, как он только что ударил по мне, только ещё хуже.

По той же причине Блэк не ответил мне.

Я чувствовала его беспокойство. Я также чувствовала, как он ждёт… когда мы выйдем за дверь, когда Йен подойдёт ближе, когда Йен попытается последовать за нами или предпримет что-то в отношении Энджел или Ника.

Этот страх во мне усилился, становясь таким интенсивным, что я не могла думать. Я изо всех сил боролась с Ником и Энджел. Ошеломив их внезапной жестокостью своих попыток, я почти вырвалась, но Ник сумел дёрнуть меня назад и стиснуть ещё сильнее. В этот раз я ощутила его боль своей спиной и боком, ощутила, как каждый мускул его тела напрягается, как он старается удержать меня. Энджел кинулась вперёд, чтобы распахнуть дверь.

Она схватилась за ручку, широко раскрыла дверь…

Но этот дверной проем больше не пустовал.

Там стояли четыре мужчины в костюмах, высокие, со странно яркими глазами и лицами, лишёнными выражения.

Ник резко остановился, крепче сжимая хватку на моей груди.

Энджел тоже застыла. Как и я.

Несколько долгих мгновений мы все просто стояли там, глядя друг на друга. Только тогда я опустила взгляд на их руки и увидела автоматические винтовки. Я таращилась на это оружие, и все, о чем я могла думать — все кончено. Чем бы это ни было, все наконец-то закончилось.

Я знала это, не имея представления, что означал этот конец.

В этот самый момент в комнате зажегся свет. Голос эхом отразился от каменных стен. Он донёсся сверху, скорее всего, из главной системы оповещения музея.

— Положите своё оружие. Сейчас же.

Выстрелы немедленно прекратились.

Я мельком видела Йена и Блэка, задыхавшихся и поднявших взгляд на этот голос с потолка. Я чувствовала, что они оба знали, кто именно говорит. Однако это ещё не все. Должно быть, я все ещё была довольно сильно связана с Блэком, потому что я также видела их.

В смысле я видела остальных солдат, которые бесшумно заполнили комнату.

Они вошли с лестниц и рамп по обе стороны от Крылатой Победы.

Почти все они навели оружие на Йена и Блэка. Я насчитала больше дюжины. Все мужчины. Все высокие, одетые в костюмы и вооружённые автоматическим оружием. Винтовки, которые они несли, выглядели странно технологичными — как будто их модифицировали, частично компьютеризировали.

Двое солдат подошли по лестницам прямо к Блэку, прицелившись ему в голову.

Я видела ещё четверых, стоявших над Йеном.

Я видела, что остальные рассеялись по комнате, наведя прицелы на одного из них или на обоих. В те же несколько секунд я осознала, что не могу получать всю эту информацию от Блэка. Кто-то ещё показывал мне планировку комнаты.

Кто бы ни навёл оружие на Блэка и Йена, он же показывал всем нам — по крайней мере, троим с экстрасенсорными способностями — причину, по которой мы должны подчиниться.

Последовала очередная тяжёлая пауза.

— …Я не сказал прекратить огонь. Я сказал положить оружие. Это ваше последнее предупреждение.

Последовал лязг металла, когда Йен и Блэк оба бросили оружие, которое держали в руках.

Я видела, как Блэк тяжело дышит возле низкой стены, его лицо побледнело, руки подняты в воздух.

Он истекал кровью. Слишком сильно. Честно говоря, достаточно сильно, чтобы перепугать меня до чёртиков. Его кровь пропитала длинную рубашку, которую он повязал на пояс, от крови потемнел кожаный ремень, который он затянул поверх. Свежая струйка крови сочилась от линии роста волос — предположительно царапина в результате одного из выстрелов Йена, или же открылась старая рана головы.

Ник отпустил меня.

Я повернулась и увидела, как он уставился на четверых видящих, стоявших на пороге экстренного выхода.

Потому что само собой они были видящими.

И само собой, Ник увидел то же, что и я, то есть в плане внешности.

Все четверо были красивыми, поразительно красивыми, со смутно угадывающимися азиатскими чертами и странными идеальными губами. У всех были глаза странного цвета, хотя это единственное, что было общего у их глаз. У одного были ярко-серебряные глаза, как жидкая ртуть. Глаза другого сияли мягким оттенком сине-фиолетового, как ночное небо перед закатом. У третьего были глаза огненного цвета, почти прозрачные. Четвёртый имел глаза темнее красного уголька. Этого я узнала. Он снова не надел синий халат, но я узнала его ястребиное лицо даже без приметных глаз. Он тоже посмотрел мне в глаза, слегка улыбаясь полными губами.