Екатерина Гичко - Тяжесть слова

Наследник и наагаришейя сердито шипели на своем языке на Аршавеше. Тот вяло и недовольно что-то отвечал. И прижимал меня к себе, укачивая и утешая. А я силилась сдержать слезы. Мне было так плохо. Я, наверное, проклята и приношу окружающим одни беды. Я старалась не думать об этом, называла собственные мысли глупыми, так как мало ли у наагашейда недругов. Но мысли все равно лезли и лезли…　

Дверь приоткрылась, и образовавшийся проем просунулась голова Дарильи. Вот кого видеть совсем не хотелось. Она покрутила шеей и неожиданно с восторгом уставилась на меня.　

— Ну, ты даешь! — восторженно выдохнула она. — Грохнуть столиком этого лизоблюда Бошра и треснуть чайником эту золотохвостую лицемерку! Бабушка тобой жутко довольна, она этого, с крысиной рожей, терпеть не может. Ты меня извини, я была не права, когда тебе гадостей наговорила. Ты сейчас реально круто поступила. И ты на Арша сильно не злись за то, что тебя не предупредил.　

Ее эмоциональная речь заставила меня озадачиться.　

— О чем не предупредил? — не поняла я.　

Дарилья обвиняюще посмотрела на моего мужа.　

— До сих не сказал? — недовольно спросила она и уже мне: — Это нападение — часть традиции. Новая семья должна показать невесте, что способна защитить ее. Поэтому все это было не по-настоящему.　

Я оторопела и перевела взгляд на мужа. Тот смотрел в пол. Внутри почему-то стало пусто.　

— Почему ты не сказал? — непослушными губами спросила я.　

Аршавеше поморщился и невнятно ответил:　

— Я подумал, что так будет интереснее…　

— Интереснее? — севшим голосом переспросила я.　

Он вскинул на меня обеспокоенный взгляд.　

— Интереснее? — в моем голосе прозвучала истерика. — Да…да… — а затем я зарыдала.　

Он протянул ко мне руки, но я отскочила от него с яростным криком:　

— Не трогай меня! Никогда ко мне не прикасайся!　

Он побледнел и замер с протянутыми руками. А меня всю колотило от бешенства. Интереснее? Интереснее?!　

— Я ненавижу тебя! — свистящим шепотом произнесла я, стискивая кулаки. — Ненавижу! Ты лицемерная, эгоистичная тварь! Скотина! Ты вообще представляешь, что я испытала? — я захлебывалась слезами, отступая от него и от всех присутствующих в этой комнате. — Я думала, это я…из-за меня, — мне не хватало дыхания, чтобы все произнести, — Я думала, что приношу беды… Что это из-за меня… — я закрыла лицо руками, не обращая внимания на распахнувшийся плед. — Я так испугалась… Я боялась…　

— Таюна… — он пошатнулся в мою сторону.　

— Не смей подходить! — заорала я, отбегая назад.　

Спиной ударилась в дверь, нашарила ее ручку и распахнула. Наагасах решительно двинулся ко мне. А я схватила вазу из ниши, метнула в него, а сама бросилась в другую комнату. Посреди комнаты я запнулась и упала…　

Наагасах метнулся за своей женой в соседнюю комнату, но увидел опадающий посреди помещения плед, из-под которого черной молнией метнулся котенок. Он заскочил под широкую возвышенность на ножках и затаился в глубине под ней. Аршавеше тут же лег на пол и запустил туда руку, но почти тут же с шипением отдернул ее. Ладонь была прокушена. В дверном проеме показался Риалаш.　

— Я сам разберусь! — зло бросил Аршавеше.　

Как только дядя скрылся, он устало сел на пол, прислонившись спиной к возвышенности, и запустил пальцы в волосы. Котенок утробно и страшно рычал, предупреждая, что вторжения на облюбованную им территорию он не потерпит.　

— Я просто хотел, чтобы ты была за моей спиной, — тихо признался Аршавеше. — Я же тебя знаю. Если бы я просто тебя предупредил, то ты бы отошла в сторону, чтобы не мешать, и благовоспитанно ожидала завершения. А мне хотелось, чтобы ты спряталась за моей спиной. Поэтому я ничего не сказал. Я надеялся, что, испугавшись, ты будешь искать защиты у меня. Но ты как всегда все сделала не так, как хотелось бы мне.　

В комнате наступила тишина, прерываемая лишь предупреждающим урчанием котенка. Наагасах продолжал сидеть на полу, устало привалившись к возвышенности. Он действительно устал. Устал бороться с проснувшимися инстинктами, устал строить планы, чтобы влюбить в себя собственную супругу. Потому что он совершенно не знает, как ей понравиться. Он привык к тому, что всегда нравился женщинам. И вот сейчас он совершил ошибку, которую не знает, как исправить. Одно неверное действие может убить результат длительной работы. Он уже начал ей нравиться. Неужели он теперь все испортил?　

Наагасах замер, почувствовав, как натянулась на спине одежда. Резко развернулся и отстранился от возвышенности, выволакивая наружу вцепившегося в ткань звереныша. Тот опять метнулся в свое укрытие, но Аршавеше успел схватить его за задние лапы и поднять в воздух. Котенок извернулся в его руках и махнул когтями. На левой щеке наагасаха расцвели три длинные царапины. Мужчина выругался, прижал животное к своему животу и завернул его в полу одежды. Тот яростно извивался, но вырваться не мог. Аршавеше расположил спеленатого зверя у себя на груди, поднялся и выполз из комнаты.　

— Вот это да! — вырвалось у Дарильи при виде его разукрашенного лица.　

Ее мать прикрыла рот рукой, а Риалаш лишь вскинул брови.　

— Я бы потом ей все сказал, — Аршавеше недовольно посмотрел на свою кузину, которая все разболтала Таюне.　

— Ну-ну, — издевательски ответила Дарилья. — Почему, когда проявляются инстинкты, вы все такие дурные становитесь? Правильно она тебе рожу поцарапала, заслужил. Оооо! Еще и руку прокусила! Молодец, малышка! Ты меня правда прости, — она с раскаянием посмотрела на котенка. — У меня, наверное, действительно еще мозги не выросли. Я вообще-то только извиниться пришла. Раскрывать гадкую натуру Арша не было в моих планах, но так уж вышло. Ты не сердись на него уж очень сильно.　

И она попятилась к дверям, но у самого порога притормозила.　

— И еще. Арш, конечно, скотина, и ты все верно про него сказала. Он та еще тварь, поверь мне. Но, — ее тон посуровел, — любить его все равно нужно.　

И выползла за дверь, провожаемая злым взглядом Аршавеше. За время монолога Дарильи зверь присмирел и даже смотрел на нее круглыми глазами, словно все понимал. Когда она покинула комнату, детеныш повернул башку к Аршавеше. Тот грустно посмотрел на него. Котенок вытянул шею и размашисто лизнул его в кровоточащую щеку. Наагасах поморщился. Шершавый язык по разодранной коже — это конечно не очень приятно, но уже обнадеживающе. Возможно, все не так плохо, и на него злятся не очень сильно.　

Голова гудела. Я сидела, завернувшись в плед, демонстративно не замечая наагасаха. Нет, я уже не так сильно злилась на него, как в начале, но все равно была раздражена. Смягчающим обстоятельством послужили воспоминания зверя: объяснение наагасаха и примирение с Дарильей. Но полностью простить его я была еще не готова. Я не так быстро остываю.