Миа Тавор - Слезы звезд (СИ)

Позаимствовав ее, я склонилась над вырванным из тетрадки листком и быстро написала извинение. Затем уже потянулась, чтобы вернуть на прежнее место, как вдруг мое внимание привлекли красивые золотистые инициалы — К. Б. Может, явно испытывающая недостаток в ручках мисс Белл у кого-то ее одолжила? Я мысленно перебрала в уме всех известных мне учителей, но никого с таким именем среди них не было. «Наверное, кто-то из ее родственников», — решила я, возвращая ручку на место. Я уже наполовину задвинула ящичек, как вдруг заметила еще какой-то блеск. Я наклонилась ближе и присмотрелась… Ничего себе! Настоящий серебряный медальон! Его острый край торчал из старого альбома.

Аккуратно поддев ручкой тонкую цепочку, я потянула ее к себе и тут же поняла, что медальона на самом деле два. Причем абсолютно одинаковых. Странная форма была не похожа ни на одну из известных мне геометрических фигур: они представляли собой сплетение из прямых палочек с поблескивающими на них камушками. Мне показалось, что где-то я уже такой видела, но никак не могла вспомнить — где.

Оглядывая их с обратной стороны, я заметила на одном из них знакомые инициалы — К. Б. На другом тоже были высечены буквы — М. Б. «Миранда Белл», — шепотом произнесла я. Затем снова внимательно осмотрела первый медальон. Не знаю, что случилось, но этот человек много значил для мисс Белл, раз она хранила его вещи у себя в столе.

Цепочки медальонов заманчиво поблескивали меж неплотно прилегающих страниц альбома, и у меня возникло сильное искушение в него заглянуть. Мисс Белл была того же возраста, что и мои родители, и если моя догадка верна и передо мной выпускной альбом красных, то, возможно, там есть их фотографии… Борясь с искушением, подушечками пальцев я погладила мягкую бархатную обложку цвета бургундского вина, провела по вышитому золотыми нитками названию «Торнхем» и венчающему ее льву, пробежалась по толстым боковым листам. Это, несомненно, альбом с фотографиями. Как же велико было желание туда заглянуть…

Нет. Я отдернула руку. Мисс Белл была так добра ко мне, Джин и остальным, я не имею права лезть в ее жизнь. Будь это кто-нибудь другой, я бы не стала колебаться, но мисс Белл… Я решительно протолкнула медальоны обратно и задвинула ящичек. У всех здесь есть свои секреты, которые обернулись для меня потрясением, как в случае с Джин, или разочарованием, как в случае с Майком. И я не была уверена, что хочу знать еще и тайны мисс Белл.

На пути к двери что-то заставило меня остановиться. Какая-то тень проскользнула сбоку — и мое сердце встрепенулось испуганной птицей в груди. Нет, всего лишь отражение! Я облегченно выдохнула. Я смотрела на себя, немножко искореженная из-за хрустальных дверей шкафа, но довольно отчетливо отражающаяся на его зеркальной стене.

Я подошла поближе. Из этого самого шкафа мисс Белл доставала пузырек с чудесным зельем: один раз для меня, второй — для моей соседки по парте. Сейчас он был пуст. К кому теперь обратится Джин, если что-нибудь случится на жестоких тренировках мистера Броуди, на которых он создавал этих монстров для красных? Или другие, до которых совершенно нет дела остальным учителям? Скольким уже помогла мисс Белл своим лекарством, к которому у нее как у учительницы был доступ? Им больше не к кому будет пойти.

Несмотря на обещание, которое я дала учителю, когда я захлопнула за собой дверь, я уже знала, как поступлю завтра.

***

— Это ваше поведение совершенно неприемлемо, — услышала я холодный голос миссис Джеймс, когда почти достигла школьного зала для совещаний, куда мне приказали явиться после уроков. — Менять что-то в школьной программе — это решение, которое принимаете не вы! И не в вашей компетенции вносить в нее свои поправки!

— Всего лишь совместный проект, Патриция! — донесся до меня благодушный голос Карла фон Рихтера.

Я не спешила сворачивать к ним, чтобы не оказаться нос к носу с миссис Джеймс. Нет уж, пусть лучше сначала зайдет внутрь. Но и она не торопилась.

— Как бы вы это ни называли, это запрещено, — непреклонным тоном заметила она, излучая железную неприступность. — Для синих учеников существуют обычные экзамены. Вы не должны были ничего менять!

— О, прошу вас! Вы слишком все раздуваете… В конце концов, это обычная проверка знаний! Только другим путем! — не отступал он.

— Других путей не существует, пока я их не установлю, — в ее суровом взгляде блеснул лед.

Похоже, речь шла о совместном проекте по политологии, который мы с Джин, Уиллом и его соседом по парте Адамом делали в прошлом году и который сейчас почему-то не давал покоя этой сухой карге. Я вдруг подумала, что именно благодаря этому проекту мы тогда сблизились. Кто знает, возникла бы эта дружба, если бы не он.

— Позвольте заметить, что я совершенно не понимаю, из-за чего вы так нервничаете, — спокойно отозвался ее собеседник. — Подумаешь, обычная групповая работа. Ничего страшного в этом не вижу. Вы слишком увлечены какими-то там подозрениями…

— Нет, это вы слишком много себе позволяете, — прошипела миссис Джеймс. Ее терпение заметно иссякло перед непробиваемо доброжелательным тоном учителя. — Но, к вашему несчастью, мне об этом сообщили. Хоть и несколько запоздало, — она вздернула подбородок, а я снова подумала, что это, должно быть, снова работа этой проныры Марлоу, которая в этом семестре ходила с не в меру раздутым видом. — Мы все делаем тут свою работу, и вы — не исключение. И советую вам соблюдать осторожность, если не хотите таковым стать.

Она развернулась на своих безвкусных каблуках и зашла в зал заседаний. Учитель проводил ее задумчивым взглядом и тоже направился за ней.

Настал мой черед. По голосам, доносившимся изнутри, я догадалась, что все уже собрались.

Ладони взмокли, и я вытерла их о юбку. Затем пригладила неряшливую косу и набрала в легкие побольше воздуха. Высокая, чуть ли не под самый потолок, дверь с изображением огненного льва посередине бесшумно отворилась, пропуская меня внутрь.

Зал, в котором проходили заседания учительского совета, был привычно роскошным, но при этом каким-то застывшим, будто время странным образом остановилось здесь. Повсюду черный мрамор, золото и парча, на полу — изысканный персидский ковер ручной работы. Тяжелые портьеры ниспадали на широкие окна, разделенные взирающими на меня мраморными статуями львов. Огоньки свечей в старинных канделябрах отражались в их неподвижных, пустых глазницах, из-за чего они выглядели по-настоящему жуткими. Будто восставшие из мертвых мумии, готовые броситься и растерзать любого, кто встанет у них на пути. От величественного каменного свода веяло почти настоящим холодом. На секунду мне почудилось, что он не сводит с меня невидимых глаз.